Джин-Энн Депре - Третья женщина

— Какая прелесть! Мистер Морхауз играет на пианино?

Диккенс с утомленным видом укладывала шахматную доску. Поддерживать в идеальном порядке огромный дом было нелегкой обязанностью. Джудит ощутила, как в груди шевельнулось нечто похожее на добрую зависть по отношению к экономке.

— Естественно, иначе оно бы тут не стояло. Куда приятнее, чем нынешние плясуны из мюзик-холлов. Впрочем, он играет одну классику, если я не попрошу сыграть что-нибудь, что нравится мне. «Мама Макри» или открывки из Лаймхауза… [18] Лаймхауз — район на северном берегу Темзы, часть лондонского Ист-Энда, где расположены многочисленные театры и выставки.

— А мне нравится Стивен Фостер.

— Фостер? — курносый нос Диккенс предпринял попытку наморщиться, но безуспешно. — Сомневаюсь, чтобы я слышала его.

— Обязательно слышали! «Лебединый ручей», «Мой дом Кентукки», «Спящая красавица». [19] Названия песен американского композитора Стивена Коллинза Фостера. Наиболее известные: «Swanee River» or «The Old Folks at Home» (1851) и «Му Old Kentucky Home» (1853).

— A-а, янки? — казалось, недоразумение разрешилось к удовольствию экономки. — Его должен знать хозяин. Его конек знать то, чего не знают остальные.

Захлопнув шахматную доску, она подошла к полкам. Как ни рискованно было показаться назойливой, Джудит не преминула развить интересующую ее тему.

— Давно они женаты, Диккенс?

Диккенс остановилась, задумчиво подняла глаза к потолку.

— По моим подсчетам… в июне исполнится пять лет. Да, примерно так.

— И миссис Морхауз все время была… больна?

— По правде говоря, почти с самого начала, — Диккенс вздохнула. — Однако не так давно, чтобы я забыла те дни, когда она могла свободно передвигаться без посторонней помощи. Если я не нужна вам больше, мисс, я пойду спать. Уже поздно.

Круглые часы на стене напротив двери показывали половину десятого. Достаточно позднее время после напряженного дня.

Устало ссутулившись, экономка направилась к выходу. Джудит почувствовала расположение к этой пожилой англичанке, без лишних слов исполнявшей свои обязанности и ни на что не жаловавшейся. Такие люди вызывают уважение к себе делами.

— Спокойной ночи, мисс. Не забудьте погасить свечи, когда будете уходить. В старых домах пожар вспыхивает, словно коробок спичек.

— Диккенс…

— Да, мисс? — экономка обернулась, вопросительно приподняв брови.

— Если вас не затруднит, пожалуйста, называйте меня Джудит.

— Очень мило с вашей стороны, — Диккенс выглядела одновременно польщенной и удивленной, — но я не могу позволить себе нарушить установленный порядок. Как бы хорошо ни складывались наши отношения, между нами должна оставаться дистанция. Я буду звать вас мисс Джудит, если вы не против.

— Мне будет приятно, Диккенс.

— Ну уж… Спокойной ночи, мисс… мисс Джудит.

Джудит с улыбкой проводила взглядом ее тяжеловесную фигуру. Наверное, в эту минуту ее посетила безумная мысль. Почему бы и нет? Она одна в доме — Диккенс ушла к себе в комнату, Оливия Морхауз давно спит, а хозяин особняка странствует где-то в лондонском тумане. Неожиданное любопытство потянуло Джудит к тем уголкам дома, где она еще не была. На сегодня достаточно наводящих скуку игр и книг. Что плохого, если человек желает осмотреть место, где ему предстоит жить?

Охваченная трепетом, прекрасно сознавая всю дерзость своего намерения, Джудит тщательно загасила одну за другой свечи, оставив последнюю возле двери. Когда комната погрузилась в темноту, она взяла подсвечник вместе со свечой: полки, столы за спиной растворились в обстановке, длинные тени протянулись по потолку.

Это было странное ощущение. Словно призрак скользить в тишине дома. Однако она была не в силах отказаться от своего намерения, как не могла преодолеть загадочное влияние — магнетизм, исходивший от личности Джеффри Морхауза.

Желание разгадать тайну, окутывавшую этого человека, побудило ее вторгнуться в ночь. Костер страстей бушевал в груди, сердце билось в предчувствии неизвестности.

Старинные часы в прихожей пробили десять. Их похожий на гроб футляр сиротливо вырисовывался во мраке. Глухие удары колокольца похоронным звоном разносились по дому, за стенами которого миллионами лапок крался по сырой земле туман; невидимый ветер стонал в кронах деревьев, голых ветвях кустарника.

Внутри дома, по винтовой лестнице медленно поднималась молодая женщина; темный силуэт скользил, преследуя ее, по ступеням.

Она шла настороженно, объятая сомнениями… и страхом.

Тишина и мрак пронизали дом до основания. Вкрадчивый шелест тумана поглотила серая мгла, уплотнившаяся за окнами. В самом движении теней, отбрасываемых свечой, чудилось что-то потустороннее и зловещее. Мерно отстукивали старинные часы в прихожей. Изогнутые перила, словно шипящие змеи, преграждали путь к отступлению.

Поднявшись по лестнице, Джудит оказалась в длинном коридоре, который вел к спальне Оливии Морхауз. Нет, этот путь не годится. В этой части здания она уже побывала при свете дня. К тому же существовал риск разбудить хозяйку особняка, что было бы совсем некстати. Она настороженно всмотрелась в сумрачный провал по левую сторону от нее. Этажом выше в этом месте находилась ее комната. Но здесь коридор неожиданно раздваивался, уходя под прямым углом в глубь дома. Крайне нехарактерная для монументальной архитектуры деталь: словно кто-то желал укрыть от посторонних глаз эту часть постройки. Если предчувствия были справедливы, то разгадку всех тайн следовало искать здесь. Странное ощущение, если не сказать больше. В чем крылась причина такой уверенности? Тревожно забилось сердце. Высоко подняв над головой свечу, Джудит шагнула в темный прямоугольник за балюстрадой. В слабом мерцании открылся потайной коридор.

Толстый ковер покрывал пол; на голых неокрашенных стенах не было никаких украшений: седая старина Челси-Саут, казалось, проглядывала сыростью и мхом через их щели. Упадок и разложение выглядели противоестественно после кричащей роскоши комнат, но не они привлекали внимание. Джудит сделала еще шаг. Отблеск свечи выхватил из темноты дверь, футах в двадцати. Короткий коридор обрывался так же внезапно, как и начинался. Грубо обтесанные, тяжелые доски были под стать рыцарской зале: их крепость могла бы устоять под натиском средневекового тарана. Джудит заколебалась, не уверенная, стоит ли идти дальше. Со стороны ее прогулка выглядела не столь безобидно, как она старалась себе представить. Предосудительным было и то, что она совершала ее украдкой, рискуя злоупотребить доверием хозяев Челси-Саут. Какой смысл узнавать тайну, не предназначенную для посторонних глаз? Решительно сжав губы, она повернулась, чтобы уйти.