Омар Суфи - Власть и страсть

— Это, опять же, по его словам?

— Ну… я не проверял… Реально то, что у него есть деньги и последователи и… нужные связи.

— Странно… есть в этом немного мистики.

— А я, кстати, увидел его в первый раз на собрании Теософского общества — кружка последователей Блаватской. Но он, уверяю тебя, имеет конкретные земные цели.

— Ах, Блаватская! Теософия уводит людей от реальности. Идея, может и хорошая, но утопичная. Это все должно остаться в девятнадцатом веке.

Елена Блаватская, умершая в 1891 году, была основательницей известного общества спиритуалистов и оккультистов. Слава ее «теософии» распространилась от Индии до Америки. В век развития технологий Блаватская и ее последователи утверждали, что наука не может постичь таинства природы и единственным путем истинного познания является мистический. Вместе с тем, теософы ратовали за объединение всех религий и создания всемирного братства без различия расы, цвета кожи, пола, касты и вероисповедания.

— Сейчас он с ними не связан. Но теософия с лозунгом о едином братстве — вполне левая идея.

Скобелев прищурился и спросил:

— Уж не с розенкрейцерами ты и твой предводитель связаны?

Али изумился — действительно, он и Эмиль Рум оба наведывались к ним. Еще одна оккультная секта, именуемая розенкрейцеры, также основывалась на эзотерических знаниях, но, в отличие от Блаватской и теософов, которые были близки к буддизму, они были последователями христианства.

— Нет, — твердо сказал Али. — Поверь мне, у нас вполне реальные цели…

— И к масонам вы не имеете отношения?

— Нет… нет. Насколько я знаю… Я не могу отвечать за всех членов нашего движения, но Эмиль никогда не говорил о масонах.

— Ну, это еще ничего не значит… Знаешь, встречу я тебе c Троцким организую. Тебя я знаю с детства из Баку. Но если бы не знал, то подумал бы, ты — член какой-то секты… или еще хуже… ты работаешь на охранку.

— Боже мой! Если бы я был христианином, то перекрестился бы…

Встреча с Троцким произошла в кафе «Централь», где Лев Давыдович частенько проводил время. Венские кофейни были популярным местом для всякого рода дискуссий, начиная от политики и кончая искусством. Кофе был лишь поводом, а не причиной встреч. В отличие от Скобелева, Троцкий начал расспрашивать Али о нем лично — каким образом он пришел к идее примкнуть к революционерам и каким он видит свою роль в ней.

— У вас есть связи с социал-демократами из Баку? — спросил Троцкий. — Вы знакомы с партией «Гуммет»?

Троцкий спрашивал про политическую партию, созданную в 1904 году в Баку азербайджанскими интеллектуалами — Мамед-Эмином Расулзаде, Султаном Эфендиевым и некоторыми другими.

— Я слышал про них. Но я здесь в Европе уже пять лет…

— К идее социал-демократических и, в целом, революционных ячеек на местах, на периферии я отношусь положительно. Но вот ко всяким там национальным движениям, будь то еврейское или тюркское — отрицательно.

— Я не думал об этом, — ответил Али. — У нас есть идея об организации восстания на одной из периферий, но здесь речь не об узко-этническом движении… У нас другая идея.

Али достал из папки книгу под названием «Ангелы революции» английского автора Джорджа Гриффита.

— Вы знакомы с этой книгой?

Троцкий взглянул на обложку и сказал:

— У меня нет времени на художественную литературу.

— В этом романе речь идет о гениальном российском инженере-еврее…

— Еврейская тема меня не интересует, — перебил собеседника Троцкий.

— Извините… я понял… я просто описываю роман. Так вот, он вместе со своей дочерью и единомышленниками учреждает «братство свободы» и с помощью созданного воздушного флота освобождает Россию от власти царя.

Троцкий несколько секунд поразмышлял и бросил:

— Занятно… Автор, очевидно, находился под впечатлением Жюля Верна и его романа про капитана Немо и его борьбы за свободу Индии при помощи подводной лодки.

— Идеи Жюля Верна в прошлом веке начали воплощаться в жизнь в этом. Подводная лодка — это уже реальность.

— Так, хорошо… У вас ко мне какой-то конкретный вопрос?

— Можно создать такой воздушный флот, как в романе «Ангелы революции», и сделать эту революцию.

Лондон

Расследование преступлений — это скрупулезная и нудная работа. В книгах все выглядит красочно, события развиваются относительно быстро, и читатель замирает перед каждым поворотом событий. В реальной жизни большинство преступлений расследуется или в течение нескольких дней или на это уходят месяцы. В Лондонском Ист-Энде преступления, как правило, раскрывались быстро — они в основном имели место в среде преступников или бедноты. Это были разборки между криминальными личностями или обычная бытовуха по пьянке или из-за денег, притом небольших.

Эдмунд Свансон был уверен, что убийство русского инженера Максима Королева не относилось ни к одной из вышеуказанных категорий. Это расследование потребует много времени и усилий — нудных опросов и интервью. Так как его шеф неохотно дал согласие на продолжение расследования, да и то после вмешательства Конан Дойла, в распоряжении у Свансона был всего один младший инспектор. Они вдвоем опросили около пяти десятков людей в доме и прилежащей округе, но ничего интересного не обнаружили. На это ушло около двух недель.

Из собранных данных можно было сделать следующий вывод: русский инженер вел замкнутый образ жизни; посетителей у него было мало и, к сожалению, описание пары гостей ничего особенно не дало. Инженер не работал и, что интересно, — как-то существовал, хоть и крайне скромно. Эдмунд Свансон полагал, что может Королев был связан с какими-то русскими революционерами-мигрантами. Они в Европе пользовались свободой и могли и дальше продолжать заниматься определенной деятельностью в рамках британского законодательства.

Учитывая теплые отношения между Британией и Россией, в особенности в свете возможного подписания союзнического договора, Свансон сделал запрос через посольство России, но получил сухой ответ о том, что Свансону было уже известно: Королев был членом социал-демократической партии и революционером.

Если Королев не работал, то должен был получать откуда-то деньги. Революционеры могли давать ему наличные. Но, на всякий случай, Свансон отправил запрос всем лондонским банкам на предмет выявления банковского счета. Еще неделя ушла на получение ответа — и — победа! — в «Шотландском Королевском Банке» был действительно счет на имя Максима Королева. Там была небольшая сумма, и на нее Королев мог бы снимать квартиру где-нибудь получше, хотя возможно в его положении надо было максимально экономить. Вклады были наличные, но были и два перевода от некоего Жоржа Лемера из Парижа.