Омар Суфи - Власть и страсть

Артур Барроуз принимал активное участие в политических обсуждениях по укреплению безопасности Британской империи, пока у власти находилось Консервативное правительство. Теперь же, когда Британией руководило правительство, возглавляемое Либеральной партией, он наблюдал за всем происходящим с позиции оппозиционера, но, тем не менее, пользовался авторитетом по международным вопросам в парламенте.

— Мои мальчики, — говорил Артур Барроуз, — дела у нас у всех впереди грандиозные и, вместе с тем, сложные. Я не знаю, что думает на сегодняшний день Либеральное правительство. Надеюсь, что все эти разговоры о «народном бюджете», пенсиях и прочее не сломают нашу экономику. Это как раз в тот момент, когда нам в спину дышит Германия.

Артур Барроуз был горд как своим участием во внешнеполитических переговорах, так и вкладом своих отпрысков — Реймонда, как представителя ключевого министерства колоний, и Роджера, как дипломата. Последний в своих политических взглядах все больше предпочитал либерализм, но дяде он особенно это не выражал. По крайней мере, делал это робко.

— Вы говорите о Германии. А там давно введена всеобщая пенсия…

Артур не обратил внимания на эту реплику и продолжал:

— Задумайтесь только, какие у нас задачи! Мы должны стоять на страже нашей великой империи. Наступает интересная эпоха — все эти изобретения… весь этот прогресс бросают вызовы нашему сознанию. Человечество развивается, и Британская империя — является двигателем этого прогресса. Сейчас нам принесут еду — в этом ресторане подают мясо из Австралии, кофе — из Бразилии, а чай из Индии.

— Дорогой дядя, но именно Консервативное правительство противилось свободной торговле — и, как результат, проиграло выборы в прошлом году. Можно ли говорить о свободном передвижении товаров, но только в рамках одной империи? Чем больше товаров, тем дешевле цена — таков закон экономики. От этого только будет лучше бедным, а значит, и недовольных будет меньше.

— Дорогой мой, я хорошо знаю платформу либералов. И как понимать, когда либералы ратуют за свободную торговлю, но против свободного передвижения людей? Я имею в виду всю эту истерию насчет «желтой угрозы» перед выборами. Антимигрантские настроения раздувал, заметьте, либеральный «Гардиан». И вообще, хочу отметить, что либеральная или, точнее сказать, так называемая либеральная пресса может быть даже более нетерпимой и «нелиберальной», чем консервативная, и распространять «фейковые» новости.

Артур Барроуз ссылался на проблему китайских рабочих, которых Британия, после победы на бурами-голландцами в Южной Африке, привезла для работы на золотых приисках и для добычи углях. Либералы окрестили эту практику современной работорговлей и, более того, стали пугать британских избирателей угрозой наплыва дешевой рабочей силы из Китая. Часть прессы писала о кандалах и избиении плетьми китайцев, что оказалось преувеличением, хотя условия жизни у них были плачевные.

— Это не Ллойд-Джордж глагольствовал о тысячах китайцев на холмах Уэльса?! А сейчас у него отбило память, и он говорит, что такого не говорил! Наглый лжец! Глядишь, скоро станет премьер-министром. Лжецам в политике, да и по жизни легко…

Несколько успокоившись, он продолжил:

— Вот Индия меня всегда беспокоит. Ее мы должны беречь. Глобализация… наша империя способствовала передвижению людей… и идей. А вот с этим не всегда все ладно. С тем, что расстояния стали доступны, есть и проблемы.

Подошедший официант поднес аперитив. Ему было приказано нести еду только после того, когда к ним присоединится еще один гость.

Артур Барроуз неожиданно сменил тему:

— Роджер, ты не хочешь перестать быть холостяком? Мы в твоем возрасте уже все обзавелись семьей и детьми.

— Теперь в Париже он не скоро об этом будет думать, — усмехнулся Реймонд.

— Париж… — задумался Барроуз-старший. — Почему нет? Именно здесь, в Париже. С Францией — мы друзья. Хотя, мой мальчик, я надеюсь, что твоей спутницей будет какая-нибудь утонченная английская леди. И, кстати, мой хороший приятель лорд Луис МакКенна прибывает со своей семьей погостить в городе света (последнее выражение он произнес на французском — la ville lumiere). У него прекрасная дочь.

Реймонд бросил короткий взгляд на отца, а потом поглядел внимательно на кузена.

— Я думаю, отец…

— Мы все женились по рекомендации наших старших, — продолжал Артур Барроуз. — «Рекомендации» — я подчеркиваю, а не приказов. Я знаю, что современная молодежь мыслит по-другому и хочет абсолютной свободы во всем. Так вот, рекомендация — это вполне демократичная форма… как это сказать… содействия… Роджер, тебе уже тридцать. В этом возрасте все мы уже обзавелись семьями. У тебя прекрасная работа и, надеюсь, что ждет блестящая карьера. Ты — сын моей сестры, и мне твоя судьба не безразлична.

— Я всегда ценю ваши рекомендации, — сказал Роджер.

Барроуз-старший одобрительно кивнул головой.

— Надо полагать, в парламенте будут скоро слушания по поводу военно-морского флота Германии? — спросил Роджер, желая сменить тему.

Лицо Артура омрачилось:

— Этот Кайзер Вильгельм… родственник наш так называемый[1]… И его ужасный генерал Альфред фон Тирпитц. Это вот еще одна серьезная головная боль для Британии. Всем нам надо серьезно подумать над тем, как не допустить появления в лице Германии угрозы нашему доминированию в море. Да и у французского премьера Жоржа Клемансо будет болеть голова от вопроса о флоте…

После паузы Артур спросил:

— Ваш друг… этот француз, который должен к нам присоединиться…

— Андре Дешамп, — ответил Роджер.

— Я надеюсь, он понимает всю тяжесть проблемы флота…

— Я не скажу, что он большой специалист в военных вопросах, но он горячий сторонник нашего альянса…

— И нам придется говорить на французском? — недовольно спросил Артур Барроуз.

— C’est la vie[2]…

— Ничего… когда-нибудь английский будет главенствующим языком… Так вот, нам надо мобилизовать побольше сторонников наращивания нашего военного потенциала, нашего альянса. Помяните мое слово — страна, которая начинает бряцать оружием — она это просто так не делает. Германия! А при Бисмарке все было хорошо, хотя может все и началось с его объединения. Наверно, мы проморгали это в самом начале. — И Артур опять вернулся к внутриполитическим вопросам:

— Кто-то может подумать, что я — консерватор, просто так критикую либералов… только ради оппозиции. Поверьте мне, мои мальчики, и особенно ты, Роджер, мой дорогой мечтатель-либерал. Думаешь, я не чувствую тебя… Так вот, социальная программа или какие-то другие вопросы, пускай острые и злободневные — все второстепенно перед лицом внешней угрозы.