Омар Суфи - Власть и страсть

— Однако у нас внутри немало тех, кто ратует за иную внешнюю политику. Дело тут не только в либералах. На днях много шуму наделал Найджелл Фарадж со своей речью о блестящей изоляции . Я так понимаю, среди ваших коллег в Консервативной партии, есть немало сторонников этой политики.

Лицо Артура Барроуза опять сделалось недовольным.

— К сожалению, такие есть… Скорее, это по инерции. Видишь ли, мой мальчик, у нас все было хорошо с нашей изоляцией, а потом и с Бисмарком, пока этот взбалмошный кайзер не вступил на трон и не начал эту ужасную гонку вооружений. Что мне вам об этом говорить, когда вы сами все прекрасно знаете. А Фарадж… Да, он из наших, из консерваторов… Патриот, но… но… Судьба Британии не в национализме, а в величии, в ее просторах, в ее способности привлечь на свою сторону миллионы людей. Наша модель управления — самая эффективная… Да-да. Я не слепой патриот… история сама рассудит. Посудите сами — мы в двадцатом веке… Не может один человек управлять всей страной в наш технологический век. Наши парламентские традиции, я думаю, и стоят за нашим успехом. В Германии, к примеру, нет противовеса взбалмошным желаниям кайзера. Отсюда и проблемы.

В это время подошел четвертый гость — Андре Дешамп, представитель партии во французском парламенте «Республиканская Федерация». Он был великолепно одет, пострижен, с элегантными длинными усами и несколько подчеркнуто медленными манерами. Тройка англичан перешла на французский. После формальных приветствий Роджер представил более подробно француза своему дяде:

— Господин Дешамп оказывает нам серьезную поддержку в комитете по иностранным делам. Я вам говорил о его роли при обсуждении нашего альянса.

— Всегда приятно иметь дело с людьми, имеющими схожие взгляды.

Дешамп слегка улыбнулся:

— Я думаю, дорогие гости, нам необходимо создать общеевропейский правый альянс…

Артур Барроуз несколько растерялся. У него были другие планы — обсудить внешнеполитические проблемы, в частности, вопрос военного союза и флота для противостояния растущей силе Германии.

— Идея интересная, но, боюсь, не располагаю возможностью от имени моей партии обсуждать данный вопрос.

— Гм… А вопрос срочный. Левые силы объединяются против нас. Они говорят о необходимости защитить рабочий класс от набора в армии так называемых буржуазных правительств. Вам, надеюсь, известны эти настроения… И этот пацифизм…

— Да… но… Нам, может, стоит поэтапно решать вопросы.

— Франция в беде! У меня нет времени, да и оптимизма… Мы только пережили этот ужасный закон об отделении религии… Франция — это католическое государство! Я понимаю, вы этого не разделяете. Куда мы катимся?! Это дело Дрейфуса[3]…. Я, конечно, как бы… против евреев не имею ничего против, в принципе… если они, конечно…

Дешамп пытался вызвать какие-то сочувствующие слова у собеседников, но они молчали.

— Вчера вышли две статьи о Франции… моей Франции, которая исчезает… Жак Бертийон на основе статистических данных утверждает о нашей умирающей нации. Рене Гоннард — о нашей смертельной болезни — духовной деградации. А была еще одна статья этой прекрасной Мари Ли Пен. Я не знаю, какую конкретную роль тут играют евреи или арабы — а они ее играют! Мы вступили в двадцатый век импотентами!

— Мне, кажется, внутреннее положение Франции не так драматично, как может показаться… прессе, — попытался как-то начать диалог Барроуз. — Гораздо острее стоит вопрос Германии, и особенно для вас. Я не хотел бы вызывать болезненные воспоминания тридцатилетней давности… Вопрос Германии не исчез, а стал еще более актуален.

— Знаете, все приезжают в Париж и восхищаются, — сказал Дешамп, продолжая свою тему. — Город света, эти театры, кабаре, омнибусы… асфальт даже… Мне кажется, весь этот прогресс уничтожит нашу цивилизацию…

— Что-то подобное писал, кажется, Ювал Харари недавно…

— Ах, этот тоже еврей!

— Дорогой друг, — уже несколько нервно сказал Барроуз. — Мы должны подумать о конкретных шагах. Проблем много. Мой подход к этому делу состоит из осуществления маленьких практических шагов. Вот эти два моих отпрыска работали день и ночь над важными документами по формированию альянса против Германии…

— Я в вашем распоряжении, сэр, — уже несколько спокойно ответил Дешамп.

— Вот и хорошо. Теперь перейдем к конкретному обсуждению…

* * *

На следующий день, проводив Артура Барроуза с Северного вокзала на поезд Париж-Булонь, откуда пассажиры пароходом добирались до Лондона, Роджер и Реймонд на фиакре поехали на выставку в Большой Дворец. Открывшееся шоу воздушных средств передвижения поражало воображение простых обывателей. Однако для Роджера и Реймонда данная поездка не была развлечением — им предстояли важные встречи.

У входа их ждал коллега из Британского военного министерства Джефри Викс. Сам Дворец, который был построен в довольно короткие сроки между 1897 и 1900 годами, впечатлил Роджера, который посещал его впервые. А находящиеся там летательные средства, в том числе дирижабль, — сразили наповал.

«Это будущее!» — восклицал Роджер. Джефри Викс навиделся всяческого рода воздушных аппаратов и снисходительно улыбнулся.

— Будущее не только в средстве передвижения по воздуху, но и в возможности его военного применения. А самое главное — Британия уже более не является островом. Вот об этом нам стоит всем подумать…

— Вы говорите прямо, как мой отец.

— Сэр Барроуз — дальновидный человек.

Они остановились у французского самолета Блериот-9. Рядом с ним стоял странного вида тип, который внимательно разглядывал летательное средство.

— Давайте я познакомлю вас с моим хорошим приятелем, инженером Кристофером Ллойдом.

Инженер кивнул в сторону Роджера и Реймонда, не показывая особого желания знакомиться близко.

— Ерунда, приятель, — обратился он к Джефри. — Пар, только пар! Вот на чем можно будет летать… Видишь все эти монгольфье — они надежны, правда, нуждаются в подпитке. А вот и дирижабль — тоже многообещающая штука. А вот все эти моторчики… Не верю! Ну, братья Райт на своем драндулете поднялись в воздух кое-как, так все после них и помешались на монопланах и бипланах с моторчиками.

— А тем временем, мой дорогой друг, Луис Блериот наметился перелететь через Ла-Манш вот на этом драндулете, как вы его окрестили.

Глаза у Кристофера Ллойда вспыхнули и округлились. Он потряс свою белую шевелюру и выпалил:

— Я создам вам воздушный флот! Если не хотите, мне есть, кому предложить…

— Ладно, приятель, не горячитесь. Я просто делюсь с вами информацией…

Ллойд отошел разглядывать дальше, а трое британских служащих последовали вглубь дворца.