Гор Пта - История в стиле хип-хоп

Приложив ухо к груди Михи, Эрика внимательно вслушивалась в биение его сердца. Сквозь толстую ткань ей не удавалось уловить его стук.

— Я не слышу биения твоего сердца, — сказала она, подняв на Миху взгляд.

— Не волнуйся. Мое сердце на месте, — ответил он.

— Не уверена, я его не слышу. Думаю, ты умер, — шутливо заметила девушка.

— Если б я умер, то вряд ли бы разговаривал сейчас с тобой.

— А может быть, ты умер, но пока об этом не знаешь.

— Хочешь сказать, что мы умираем, только если при знаем смерть?

— Возможно. А возможно, мы живем, только пока признаем жизнь. Но я в этом не уверена.

— Что ж, тогда я не стану признавать смерть и смогу жить вечно.

— А что бы ты делал, если б мог жить вечно? — спросила она.

— Остался бы здесь и продолжал любить тебя, как в эту самую минуту.

— Но я-то не смогу жить вечно. И что ты будешь делать, когда я умру?

— Детка, ты никогда не умрешь. На свете мало вещей, в которых я уверен, но это одна из них.

— Что ж, будем оба жить и любить вечно. — Слова Эрики прозвучали одновременно как утверждение и как вопрос.

— Почему бы нет.

В едином порыве влюбленные отыскали губы друг друга, не обращая внимания на толпу вокруг. Они целовались, закрыв глаза, их сердца слились воедино, а мысли улетели на много миль отсюда, в окутанные сиреневой дымкой дали.

Когда они прервались, чтобы отдышаться, поезд как раз остановился на Пятьдесят девятой улице. Часть пассажиров вышла, их тут же Сменили новые. Какой-то паренек сел прямо напротив. В руках у него был журнал: он раскрыл его на всю ширину и держал перед собой. Тот закрывал парня целиком от живота до макушки — и в глаза бросалась фотография, занимавшая всю первую страницу. На ней были запечатлены Безупречный и Ганнибал, лицом к лицу, а над ними заголовок: «Война Короны». Глянцевый снимок так и маячил перед влюбленными страшным предвестником — будто они нуждались в напоминании о войне.

— Ты видела? — спросил Миха, кивнув в сторону фотографии.

— Стараюсь не замечать. Но это непросто, ведь они на обложке всех журналов. И даже в газетах. Похоже, это единственное, о чем пресса хочет писать сегодня.

— Если бы только пресса. Похоже, все только об этом и говорят.

— Не все. Ты ведь не говоришь.

— Нет.

— Значит, не все. Есть те, кому на это наплевать.

Эрика была явно расстроена. Эта война причиняла ей сильную боль. Столкновение продолжалось уже много месяцев, и Эрика мечтала, чтобы все наконец прекратилось. Зачем Безупречному понадобилось так поступать? Она не могла понять. В печати одно за другим появлялись интервью самых разных рэперов, и все они сыпали угрозами. Это здорово ее беспокоило. Миха, почувствовав озабоченность Эрики, крепче прижал ее к себе. Он поцеловал девушку в висок, и на какой-то момент она ощутила себя в безопасности в его объятиях.

С другого конца через дверь между вагонами вошли три пацана лет семнадцати-восемнадцати. Теплые пуховики, потертые джинсы, банданы поверх туго заплетенных косичек, а сверху шапки. Вошли шумно, хлопнулись на сиденья и с вызовом вытянули ноги поперек вагона. Один из них, в наушниках, был особенно буйным: он врубил музыку так громко, что слышно было всему вагону. Парню удалось привлечь внимание и вызвать негодование большинства пассажиров. Но этого ему показалось мало: он решил усилить производимый эффект и стал повторять слово в слово текст песни.

Сначала Миха с Эрикой смотрели на него с любопытством, но это чувство быстро сменилось раздражением. Они не понимали людей, пытавшихся каждый свой поступок превратить в целое представление. Когда парень в наушниках начал цитировать песню, Миха тотчас узнал слова: «Свержение короля». Пацан наверняка записал песню накануне вечером, когда она впервые прозвучала на радио, а потом быстренько вставил диск в свой «Уокман» и постоянно крутил, хотя в этом не было необходимости. Если бы он остался на волне «WHRU» в тот вечер, он насладился бы той же песней еще раз десять. И столько же раз ее повторяли сегодня. Песня стала самым горячим хитом на радио, а написал ее Миха. Он получал странное удовлетворение оттого, что другие цитировали его слова, пусть даже их авторство приписывалось другому. Довольный жизнью, он с гордостью взглянул на чудесную девушку, которую держал в объятиях.

— Это ведь ответ Быка? Просто жесть.

— Да. Под стать Безупречному.

Эрика повернулась и заглянула в глаза Михе.

— Никак не могу понять, зачем им понадобилась вся эта заварушка. — Она смотрела на Миху так, словно уже знала то, о чем он не смел ей сказать.

— Это всего лишь хип-хоп. Обязательная часть игры, — возразил он.

— Не очень-то похоже на игру... Нет, это личное.

Пацан в наушниках продолжал выкрикивать слова

Ганнибала, пока его друг не устал от жуткого шума.

— Йо, может, ты наконец заткнешься? Ты достал уже этой хренью. Думаешь, все хотят ее слушать?—заорал он.

Парень снял наушники и уставился на друга:

— В чем дело, братан?

— Я говорю, прекрати крутить эту хрень. Уши вянут.

— Что так? Потому что Бык здорово пнул под зад твоего любимчика?

— Пошел ты. Ты слушал радио только до окончания песни, а потом сдрейфил и не дождался результатов. Безыч обошел Быка на четыре процента, чувак.

— Черта с два. Результаты долбаного голосования подтасовали.

Многие спорили о честности голосования. Но, как было объявлено после

шести часов телефонных звонков и электронных сообщений, голоса распределились следующим образом: пятьдесят два процента против сорока восьми.

Безупречный сохранил свой титул, хоть и был на грани поражения.

— Все было подстроено, — не унимался сторонник Ганнибала. — Во-первых, предел погрешности составляет два процента. Твой чувак обошел Быка всего на четыре процента. А ведь известно, что на «WHRU» необъективны, если речь идет о «крауновских» ниггерах.

— Что ты мелешь? Оба, и Бык и Безупречный, работают на «Краун».

— Ничего подобного. Бык сам по себе. «Каннибал» независимый лейбл. Они пользуются услугами «Краун» как дистрибьютора. А с Безупречным у тех контракт. Так что в его победе они сильнее заинтересованы.

Слушая спор на другом конце вагона, Миха не переставал удивляться, как много этим ребятам известно об их бизнесе.

— Все это хрень собачья, — заявил сторонник Безупречного.

— Примирись с очевидным. Твой чувак просто лузер, и все это знают.

— Сам ты лузер, уши вянут от такой чуши. Бык стоящий текст сочинить не способен. Он рифмует как малыш в детском садике.

— В садике, говоришь? Ты что, оглох или просто тупой? Ты «Слонов» слышал?

— Слышал, и что?

— Ничего, этим уже все сказано. — Парень не считал нужным продолжать спор. Текст песни был сильнее любых аргументов.