Станислав Вторушин - Такое короткое лето

— Извините, я сейчас переоденусь.

— Ты до сих пор не встала? — удивилась Маша.

— А чего мне делать? — ответила Ольга. Я понял, что у нее опять возникла проблема со своим любовником.

— Дай ключ, — сказала Маша, не обращая внимания на тон, которым разговаривала с нами Ольга. — Через часок приходи к нам, мы тебя ждем.

— Он у ребят. Они еще не уехали. — Ольга завязала пояс на халате, который снова распахнулся.

— Как не уехали? — Маша растерянно посмотрела на меня.

— Заходите, — предложила Ольга. — Чего стоите на лестничной площадке?

Мы прошли в комнату. Ольга накрыла покрывалом постель, забрала со спинки стула колготки и черный ажурный лифчик и скрылась в ванной.

— Ну и как мы их теперь выкурим? — спросил я упавшим голосом. От вида неухоженной холостяцкой Ольгиной квартиры у меня испортилось настроение.

— Что-нибудь придумаем, — ответила Маша. — Не будем портить себе праздник из-за временных неудобств.

«Ничего себе неудобства, — подумал я. — Пустили гостей за Христа ради на пару дней, а они устроили нам головоломку».

Я почему-то уже считал Машину квартиру своей.

Ольга вышла из ванной одетой и накрашенной. Увидев мою постную физиономию, сказала нарочито грубовато:

— Чего скис? Сядь, мне надо с вами поговорить.

Я сел на стул, стоящий около стены. Ольга сцепила пальцы и вывернула ладони, щелкнув суставами.

— Не знаю, с чего и начать, — сказала она. — В общем, ребятам надо задержаться еще на пару дней.

— Ну и что? — ответила Маша — Пусть перебираются к тебе.

— Во-первых, их пятеро, — сказала Ольга. — А, во-вторых, если они перейдут ко мне, я буду вынуждена перейти к тебе. Что от этого изменится?

У Маши задрожали губы. Она положила гладиолусы на стол и, словно слепая, шаря за собой рукой, села рядом со мной. Ольгины слова стали для нее полной неожиданностью. Я лихорадочно начал искать выход из положения. Первой мыслью было взять Машу и уехать к Гене. Нина — женщина умная, она все поймет и устроит нас с почестями, достойными лучшего друга мужа. Но у них в семье свои проблемы. У Гены не ладится с работой и я не знал, завершился его развод с газетой или нет.

В любом случае настроение у них не самое лучшее. Одного меня они примут без всяких слов, а с Машей все гораздо сложнее. Заявившись без предупреждения, можно поставить ее в неудобное положение. Я нагнулся к ней и тихо произнес:

— Может поедем в гостиницу?

— Нет, — тряхнула головой Маша. — Я останусь здесь.

— Почему? — спросил я.

— В гостинице я буду чувствовать себя девкой. — Она положила руку мне на колено и прошептала: — Не заставляй меня это делать, милый. Давай потерпим один день.

— Ты не расстраивайся, — сказала Ольга, панибратски взъерошив волосы у меня на макушке. — После такого медового месяца короткий пост пойдет только на пользу.

— Давай накроем на стол, — обратилась к Ольге взявшая себя в руки Маша.

Она поднялась со стула, сходила на кухню, принесла вазу с водой и поставила в нее гладиолусы.

За несколько минут они навели в комнате лоск. Глядя на них, я только удивлялся женскому умению приводить в порядок самое запущенное место. Для этого надо было лишь поставить цветы так, чтобы их сразу увидели, небрежно бросить на покрывало и подушку салфетки, передвинуть стол. Я сидел на стуле у стены, молча наблюдая за волшебством, которое они творили.

Пришли три медсестры, по всей вероятности, близкие Машины подруги. Все три молоденькие и смазливые в упор расстреляли меня красивыми глазками. Особенно внимательно рассматривала кареглазая шатенка Надя, тонкая, как соломинка, с круглым лицом и большими, похожими на опахала ресницами. Маша заметила это и, чтобы отвлечь внимание не в меру любопытной подруги, достала из сумки книги Марека Томашевского и Ласло Фаркаша с дарственными надписями. Девушки долго рассматривали их фотографии, потом Надя заметила:

— Поляк, наверно, злой и сердитый. У него такие тонкие губы.

— Ну что ты, — сказала Маша. — Он такой обаятельный и так хорошо танцует.

— Ты с ним танцевала? — спросила Ольга, глядя через Надино плечо на портрет Томашевского.

— До тех пор, пока в замке не завыли привидения, — сказал я.

— Неужели? — Ольга повернулась ко мне, изогнув тонкие брови. — У вас разыгралась сцена?

— Ну вот еще, — сказала Маша и, обняв меня за плечо, демонстративно поцеловала в щеку.

— А вы действительно были в замке с привидениями? — спросила Надя, все еще разглядывая фотографию Томашевского на первой странице книги.

— Еще с какими, — сказал я, почувствовав, что у Маши улучшилось настроение. — Замок был старинный, без электричества. Вдоль стен на специальных подставках горели толстые свечи.

И вдруг их пламя затрепетало и на стенах появились тени людей в старинных одеждах. В углу замка зазвенели рыцарские доспехи, словно кто-то начал их надевать.

— Это действительно так было? — глядя на Машу, спросила явно заинтересованная рассказом Ольга.

— Второго такого вечера не будет никогда в жизни, — произнесла Маша.

— Ты нам потом все расскажешь подробно, — сказала Надя.

Маша достала мою книгу и положила на стол. Медицинские сестры хорошо знакомы с латинским шрифтом, они сразу прочитали имя и фамилию автора. Ольга раскрыла книгу, разгладила пальцами разворот первой страницы. Все взгляды устремились на портрет. Я думал, что девчонки начнут сравнивать мое обличье с фотографией, но они, как по команде, уставились на Машу и замолчали. Словно на фотографии был изображен не я, а она. Обстановка в комнате сразу переменилась. Главной героиней спектакля с этого момента стала Маша. Когда мы садились за стол, Надя даже отодвинула стул, чтобы ей было удобнее пройти на место. А Ольга деловито разлила вино по фужерам, чокнулась с Машей и сказала:

— За тебя. — Как будто меня в этой комнате не было вообще.

Девчонки поняли это, переглянулись и выпили без энтузиазма. Зато ели они с большим аппетитом. Ольга, постоянно бросая взгляды на Машу, тоже налегала на еду. Заметив улыбку на ее лице, сказала, кивнув на тарелку:

— Одна радость в жизни осталась.

Маша отодвинула от себя еду и пристально посмотрела на подругу.

— Чего ты, — нервно произнесла она. — Ушел мой Коленька. Позавчера здесь была его жена. Такой скандал устроила. — Ольга вздохнула и мотнула головой. — Все. С женатыми больше не связываюсь.

Положив салфетку на стол, она откинулась на спинку стула и, сузив глаза, пристально посмотрела на меня. Словно хотела узнать, не обманываю ли я Машу, прикидываясь холостым. Я перевел взгляд на сидевших рядом с ней девушек и подумал, что все они несчастны потому, что одиноки. Каждая из них уже на чем-то обожглась. Женское общежитие, хотя и комфортабельно обустроенное, лишь временное прибежище для отчаявшейся души. Каждая старается хоть как-то устроить свою судьбу и вырваться отсюда. Мы с Машей здесь уже не то же самое, что они. Мы здесь лишние. И чем дальше, тем больше будет нарастать отчуждение. Маша им всем наглядный пример того, какими они могли стать, но не стали. Это — как вечный укор.