Сергей Омбыш-Кузнецов - На охотничьей тропе

— Лозовников никогда против полезного возражать не будет. А развивать колхозное звероводство мы обязаны. Так ведь?..

Кубриков знал, что не прав, так как его отказ был вызван не мотивами здравого рассуждения, а эгоистическими соображениями, тем не менее перешёл в наступление.

— А вы, Афанасий Васильевич, ведь тоже за план? Зачем же вы меня толкаете на то, что не следует делать, зачем?..

— Да, за план! Но не за мёртвую цифру сто. Если мы продадим колхозам лисиц, то через два-три года получим этой ценной пушнины вдесятеро больше и тогда план будет во столько же раз перекрыт. Надо смотреть в будущее…

— Хорошо, я дам команду, а всё-таки… — недовольным тоном проговорил Кубриков.

— Вот это правильно. Получай, Селивёрстыч! Да скажи председателю колхоза, чтобы послал того, кого назначит звероводом, на недельку к Валентине Михайловне, пусть она его подучит, — заметил Жаворонков, направляясь к двери. — И ко мне загляни, увезёшь охотникам литературу.

Распродав на базаре в Вагино дичь и рыбу, Андронников заехал в контору ондатрового хозяйства: надо было получить боеприпасы и отоварить квитанции за сданную пушнину.

На складе он встретился с Кубриковым.

— А вот ты-то мне и нужен. Получишь боеприпасы — заходи. Хотел уж вызывать тебя, — сказал директор и так недружелюбно посмотрел на Андронникова, что тот почувствовал что-то недоброе.

— Зайду, Тихон Антонович, обязательно зайду Я и сам собирался… — ответил Андронников, соображая, зачем же его приглашает директор: «Разве оговорил кто-нибудь?.. Благинин, наверное, тому больше всех надо. Да этим не возьмёшь, не впервой, выкрутимся, — думал он, складывая банки с порохом в рюкзак. — Нашего директора можно дважды два вокруг пальца обвести. Ему бы только план…»

Андронников зашёл в кабинет директора, когда тот разговаривал с кем-то по телефону.

— Как с планом?.. — кричал в трубку Кубриков, — С планом у нас всегда в ажуре. Да-да!.. Как можно, Аркадий Петрович, как можно, спим и то план во сне видим. Перловский обгоняет?.. Нет, не поддадимся. Народ у нас хороший, боевой…

«Чёрта с два, знаешь ты народ, — подумал про себя Андронников, слушая ответ директора. По складским квитанциям: кто столько пушнины сдал… На участке-то ещё ни разу не был».

— До свиданья, Аркадий Петрович, до свиданья. Уж постараемся!.. — Кубриков тихонько, словно боясь кого-то потревожить, положил телефонную трубку на рычаг и, вытирая вспотевший лоб, обратился к Андронникову.

— Слыхал, брат, начальство беспокоится о плане. Перловцы, говорит, обгоняют…

— Где уж им обогнать, поддакнул Илья, мы ведь тоже не лыком шиты. А добыча ондатры сейчас хорошо пошла.

— Хорошо, говоришь, пошла?.. Ну и жмите на полную гайку! — воскликнул Кубриков, самодовольно потирая руки, забыв, зачем пригласил охотника.

— Жмём, Тихон Антонович, жмём! — таким же тоном проговорил Илья, каким только что говорил по телефону Кубриков с управляющим областной конторой.

Директор вдруг вспомнил, зачем пригласил Андронникова. Лицо у него стало серьёзным.

— А ты что же это, братец?.. Жалоба на тебя поступила. В частника превратился…

«Так я и знал», — подумал Андронников и затараторил, не давая директору вымолвить слово.

— Поклёп, Тихон Антонович, поклёп! Личные счёты!.. Видят люди, что о плане стараюсь, вот и завидки берут. Не о себе думаешь, а о промхозе. Знаем, что план большой даден. А ведь его выполнить — это не баран чихнул. Зверя-то мало стало, повыловили, — и Илья притворно вздохнул. — День и ночь на водоёмах, недосыпаешь, недоедаешь, лишь бы задание выполнить. А тут частником называют. Обидно!.. Да разве я для себя о плане-то думаю…

— О плане, говоришь, думаешь?.. Вот это правильно! В любом производстве план должен быть заглавной целью. Люди привыкли к планчику, да и не можем мы без него работать. Сто процентов — это, что вершина для альпиниста. Надо, во чтобы то ни стало надо до неё к концу месяца добраться. Вот каждый день и лезешь, лезешь. Может тебе и трудно, а ты лезешь. Добрался вовремя и ты спокоен, не добрался — потерял покой.

— А если больше ста процентов?

— А если больше — это, значит, альпинист новую вершину оседлал. Не Белуху, допустим, а которую повыше. Например, Эльбрус.

Андронников, слушая наставление директора, не смог сдержать улыбки.

— А ты что улыбаешься? — заметил Кубриков.

— Хорошо вы рассказываете, Тихон Антонович, проникновенно. Так и хочется ухватиться за этот план обеими руками, не знать ни дня, ни ночи покоя, а выполнить его. И не один, а два, а может и больше.

Кубриков, не поняв тайного смысла слов Андронникова, добродушно заметил:

— То-то, брат! — затем помолчал и добавил. — Так ты езжай. Видно, в самом деле по злобе на тебя написали. Вижу: дельный человек… И разбираешься во всём хорошо. А с заданием смотри не подкачай! И другим разъясни, мол, перловцы обгоняют.

— Уж будьте покойны, Тихон Антонович! — заверил Андронников и вышел из кабинета директора.

«Ох, и хитёр же, чёртова перешница, — думал Кубриков об Андронникове. — Не робок, и с начальством умеет поговорить. Этакий в любом деле промаха не даст: когда надо в лоб ударит, а нельзя, так и сзади зайдёт, с затылка за чуб ухватит, а своей цели достигнет. Люблю таких. И ведь знаю, что хитрит, лисой прикидывается, а вот жалко на него обрушиться. Недаром ещё Суворов любил находчивых. И наказать бы порой надо солдата, явно провинился, ан нет, нашёлся он во-время, и прощает ему всё старик, ещё и молодцом назовёт…»

Андронников же, нахлёстывая лошадь, спешил домой.

«Задание!.. Смотри, не подкачай! — думал он. — Легко сказать: не подкачай, когда столько дней на рыбалку ушло… А всё Благинин воду мутит. Ну, чего человек добивается, чего?.. Об обществе радеет? Радетель!.. Сволочь!.. Сколько мне крови попортил. Была бы моя воля, в прорубь бы головой — и концы в воду. А что? Доведёт он меня до этого. Но не сейчас… А что-то надо делать? Не выполнишь задания — Кубриков жалобу вспомнит. Ему лишь бы план, тогда он обо всём забывает. Что же делать?..»

Илья привалился на облучок коробка и задумался Лошадь сначала бежала рысцой, затем сбавила на шаг, но Андронников не замечал этого. И лишь когда по обе стороны дороги потянулись камышовые займища, а вдали, на косогоре, показалась деревня, он встрепенулся.

«А что, если на Кругленьком попромышлять?.. Прокопьев запретил там добычу ещё в прошлом году из-за перепромысла, [5] Перепромысел — отлов ондатры больше, чем предусмотрено графиком, составляемым начальником участка с учётом сохранения запасов зверьков. да мне-то что. Сейчас там можно гребануть ондатры, — и Илья восхищённо стукнул себя ладонью по лбу. Правильно, Илья! Умная у тебя голова, — и, словно бросая кому-то вызов, вслух произнёс, — Нас на кривой не объедешь, мы учёные!..»