Сергей Омбыш-Кузнецов - На охотничьей тропе

Вдруг впереди, совсем близко, треснул сучок под чьими-то ногами, потом ещё и ещё. Андронников испуганно прыгнул за куст, сдёрнул с плеча ружьё и, притаившись, прислушался. Сердце трепетно забилось, как листья на осиннике. Кто же бродит здесь в это время, так далеко от охотничьей избушки?.. Да нет, это, наверное, показалось. А может быть птица, взлетев на сухую ветку, обломила её или заяц поднялся с лёжки?

Илья вышел из-за куста, сделал несколько неуверенных шагов по полянке, но опять раздался треск валежника, теперь ещё ближе. Да, кто-то шёл навстречу ему. Андронников упал за куст и стал пристально всматриваться, раздвинув густую траву. От напряжения на глаза навёртываются слёзы. По ту сторону полянки в кустарнике показывается голова с маленькими рожками и на открытое место выскакивает коза.

— Фу ты, проклятая, напугала! — облегчённо вздыхает Андронников и осторожно вытаскивает из подсумка патроны, заряженные картечью, вкладывает их в ствол.

«Убить? — думает он. — Да куда её девать-то?»-И вдруг припоминает, что к вечеру должна в условленное место подъехать Настасья — вот и увезёт попутно. Тщательно целится в козу — громко звучит выстрел, за ним другой. Коза делает прыжок и скрывается за кустом.

Илья вскакивает, бежит, спотыкаясь, в сторону ушедшего животного, пересекает полянку, тяжело переваливается через ракитник, обдирая в кровь руки. На валежнике лежит коза, бессильно разбросив по нему худенькое тело, и вздрагивает в предсмертной агонии, в расширенных зрачках серовато-дымчатых глаз отражается чёрное облачко, медленно проплывающее в голубом небе.

— Попалась, которая кусалась! — смеётся довольный Андронников, скаля крупные, жёлтые от табака, зубы.

Спрятав козу в кустах, он торопливо сбегает по склону гривы и вскоре теряется в камышах, подступающих к низкому, заболоченному берегу Кругленького озера.

Прежде чем выехать на озеро, Андронников долго стоял в камышах, всматриваясь в береговые изрезы и прислушиваясь. Затем перевёл взгляд на зеркальную поверхность воды.

«Да, много ондатры здесь развелось, — думал он, наблюдая, как снуют по глади зверьки. — Спасибо Прокопьеву, подкопил для меня. То-то будет удивляться: и запрет на промысел поставлен, а ондатры поубавилось. Только бы кто-нибудь не заметил, иначе скандала не оберёшься, а то и совсем из промхоза прогонят. Ну да ничего. Как-нибудь, с божьей помощью…»

После недолгих размышлений он вытолкнул лодку на воду и поплыл по рябоватым волнам. Капканы расставил быстро, то и дело озираясь по сторонам, а когда работа была окончена — забился в глухие камыши и затих. Через несколько часов проверил ловушки — добыча была большая. Ещё бы! Два года не производился здесь отлов, и ондатра расплодилась.

Второй раз Илья поехал проверять капканы без всякой предосторожности. Был полдень, и охотники уже давно проехали на свои водоёмы, а возвращаться назад будут только к наступлению темноты.

Когда Андронников возился у камышового плотика, вытаскивая добычу из ловушки, до него донёсся плеск воды под веслом. Он быстро обернулся. По середине озера, направляясь к Илье, плыл на лодке Салим Зайнутдинов.

«Бежать, бежать надо! — было первой мыслью у Андронникова, но сразу же решил: — Поздно. Теперь уж всё равно узнал. Но на что же решиться?.. Эх, была не была!» — махнул он рукой и начал спокойно устанавливать капкан в углубление плотика.

Салим подъехал к Илье, притормозил лодку, не глядя на него, спросил:

— Ты что же. Илья, делаешь? Салимка думает, что ты мало-мало порядки нарушаешь…

— Здравствуй, Салим Зинурович! — проговорил Андронников, и по лицу его расплылась льстивая улыбка. — Сергей Селивёрстович поручил мне пробу снять на Кругленьком. Сам знаешь, два года здесь уже не отлавливали, вот и дал задание: проверить, не пора ли уж начинать промысел…

— Врёшь ты, Илья. Ой, врёшь! Ведь на три года запрет поставлен, — перебил Андронникова Салим.

— Что ты, что ты, Салим. Да если бы не Прокопьев, разве я позволил себе здесь промышлять. Право слово, не вру! Я страсть как законы соблюдаю, твердил Андронников, пряча от Салима взгляд, полный ненависти. — А ты выставляй-ка, Салим, здесь капканы и мне поможешь с заданием управиться, и тебе польза. Валяй, я тебе разрешаю.

— А права-то тебе кто такие давал: разрешать.

— Эх, Салимка, глупая твоя голова! Имею права. Сам знаешь: среди слепых и косой царь.

Илья захохотал громко, с присвистом. Салим подождал, когда Андронников умолк, недружелюбно заметил:

— Салимка всё-всё понял. На преступление толкаешь. Нет, Салимка не может с тобой по одной дорожке идти..

Зайнутдинов быстрым взмахом весла отвернул лодку и поплыл от Ильи.

— Вот гад! — выругался негромко Андронников и стал догонять Салима, думая: «Нельзя так отпустить, нельзя. А то и в самом деле Прокопьеву расскажет».

— Подожди, Салимка! — крикнул он вдогонку Зайнутдинову. — Стой, говорю!

Салим не останавливался.

— Стой, сволочь! А то из ружья пальну…

Зайнутдинов притормозил лодку. Илья приблизился к нему и, ухватившись за борт, зловеще проговорил:

— Так, значит? Горшок об горшок и черепки врозь…

— Так, испуганно ответил Салим, трясясь всем телом.

— Смотри, Салимка, только попробуй кому-нибудь болтнуть об этом, шкуру с тебя спущу, душу выну и в этом же озере её утоплю. Понял?..

— По-понял.

Илья долго испытывающе смотрел на Салима. Зайнутдинов вобрал голову в плечи, отчего сухонькая фигурка его стала ещё меньше, в глазах бегал беспокойный огонёк, губы тряслись мелкой дрожью. Наконец, сказал:

— Ну, езжай. Да помни: Андронников своему слову хозяин.

Салим взялся было за весло, но Илья снова подтянул к себе его лодку и бросил на дно связку выловленных им ондатр.

— Возьми. Это по доброте моей души подарок тебе Ондатры здесь много, на обоих хватит.

— Зачем кидаешь. Салимка не хочет никакой подарок… — возмутился Зайнутдинов и, схватив зверьков, хотел перекинуть их в долблёнку Андронникова. Но Илья с такой силой опустил весло в набежавшую волну, что вмиг отделился от Салима, окатив его водой.

Зайнутдинов держал в руках злополучных ондатр и не знал, что с ними сделать. Догнать Андронникова, да он всё равно их назад не возьмёт и ещё прибьёт со злости. Выбросить? Это, пожалуй, правильнее всего. Салим так и хотел сделать, но рука повисла в воздухе…

«Золото, Салимка, топишь, — вдруг подумал он. — Пушнина стране требуется, а ты её, несознательный, в воду. Э-э, нет, так не годится. Ондатр этих теперь не воскресишь, а сдать на склад, всё кое-какая польза будет. Или?..»

Салим долго ещё сидел в раздумье. Лодка, потерявшая управление, крутилась на волнах и её постепенно относило совсем не туда, куда надо было плыть охотнику. Наконец, он бросил ондатр в нос долблёнки и погнал её в сторону Карагола.