Валентина Алексеева - Бег с барьерами

Викторию Анатольевну тоже устраивала эта дружба. Ласкали самолюбие неиссякаемые изощренные восторги: «Ах, какая ваза! Какая тонкая работа!», «Никого не слушай, этот кримпленовый костюм тебе очень к лицу. Все-таки добротность есть добротность». Или же: «Какой милый ситчик! Легкий, воздушный, не то, что синтетика. Ты в нем совсем, как девочка» (это уже тогда, когда кримплен утратил свою былую популярность). Приятно было иметь под боком существо во всем хуже тебя, постоянно поддерживающее в тебе уверенность в том, что ты умеешь жить, в отличие от некоторых.

Благополучие подруги побуждало Далю Андреевну к деятельности. Пружина великого беспокойства «быть не хуже», с детства застрявшая в ее сердце, давила и колола изнутри. Она поставила целью перевоспитать мужа. Не спускала ему ни одного позднего прихода домой, ни одной пьянки, выливала в унитаз водку, шарила по карманам, выуживала из-под стелек ботинок истертые пятирублевки, жаловалась на него начальнику цеха, где он работал, ругалась, не разговаривала неделями, ложилась спать отдельно от него. Но на исправление не было и намека. Напротив, он возненавидел ее и стал пускать в ход кулаки. У него появилась постоянная баба на стороне. И в конце концов он подался на Север. Полная желания мстить, Даля Андреевна подала на развод и выписала его из квартиры.

Свекровушка притихла совсем. Поехала как-то погостить к дочке в другой город да так и не вернулась. У Дали Андреевны не поднялась рука выписать старуху. Возвращаясь домой с работы, она поначалу с тоскливой готовностью ожидала встречи с бабкой. Но прошли полгода, потом год, и Даля Андреевна поняла, что она не вернется. Не веря в собственное счастье, Даля Андреевна занялась квартирой. Выкинула скрипучую бабкину кровать и старый комод без ручек, а кое-какое ее барахлишко связала в узел и вынесла в подвал. Однажды осенью, уже окончательно забыв о существовании свекрови, она вдруг получила от нее две посылки с яблоками.

Судя по грошовым алиментам, изредка выпархивающим из разных концов Союза, ее супруга все носил ветер странствий.

Шли годы. Расстраивался город. Высились на окраинах новые районы. Далю Андреевну стало раздражать свое жилище. Таких крошечных прихожих (полтора квадратных метра) не было ни у кого из ее знакомых даже в квартирах старой планировки. И отчего ей всегда и во всем так не везло?! Дровяной титан — каменный век. Стыдно кому сказать. Посуду она мыла не в раковине, лишь открывая краники, как все нормальные люди, а в тазу, грея воду в чайнике. Как в деревне в какой-нибудь. А эти смежные комнаты! А обстановка! Какие-то шкафы производства местной мебельной фабрики. Тогда как у Виктории Анатольевны — югославская стенка. И у всех, у каждой жабы, были стенки! Несколько месяцев, в стужу и дождь, упорно, как на работу ходила, отмечалась Даля Андреевна в очереди на стенку. И наконец, продрожав январской ночью перед заветной дверью в злой, алчущей мебели толпе, усталая, невыспавшаяся, но гордая и счастливая, везла она заветную покупку домой в голубом мебельном фургоне.

Особой гордостью Дали Андреевны была ее «библиотека». Она не говорила: «У меня много книг». Она произносила со скромным достоинством: «У меня неплохая библиотека». Именно наличие «неплохой библиотеки» (Ирочка из «Подписных изданий» шила платья у Дали Андреевны) давало право обронить при случае: «Да, Достоевский — глубокий психолог...» Или: «Жорж Санд — замечательный писатель». Она даже стала приглашать гостей.

Но блаженство длилось недолго. Виктория Анатольевна надумала продавать свою югославскую стенку. Сейчас они, видите ли, не в моде. Ну, не змея ли? Могла бы и раньше сообщить. Даля Андреевна и не мучилась бы тогда, записалась бы сразу на гарнитур.

А еще у нее не было цветного телевизора. И еще не было мужа. Мужчина, как таковой, ей был не нужен, но сознавать, что у всех есть мужья, а у тебя нет, было невыносимо. Даля Андреевна и в молодости была строга в выборе интимных друзей. Теперь же тем более было странным заводить знакомства на автобусных остановках. Коллектив на работе был исключительно женским. Даля Андреевна временами даже жалела, что когда-то не поступила в машиностроительный техникум. Сидела б сейчас в какой-нибудь заводской конторе в мужском обществе. А здесь, в парфюмерном-то магазине, какие могут быть мужчины? Появлялись изредка приличные мужчины, желающие приобрести духи, так ведь духи те покупались для какой-нибудь уже имеющейся в наличии женщины. Конечно, девчонки-продавщицы умудрялись-таки знакомиться за прилавком с себе подобными зелеными мальчишками, но мужчина, достойный ее внимания, не появлялся на горизонте.

Оставались курорты. Пока была жива мать, Даля Андреевна горя не знала, отправляя сына в Лопушки. Артуру было четырнадцать лет, когда умерла бабушка. В очередной отпуск пришлось ехать дикарями с пятнадцатилетним дитятей, давно вымахавшем выше матери. Тот сезон был самым пустым и неинтересным. Уж лучше было бы совсем никуда не ездить. На следующий год Даля Андреевна решила рискнуть. В конце концов, здоровый ведь парень. Она в его-то годы... Ценные вещи: ковер, посуду хорошую, «библиотеку», свою одежду да и его шапки, зимнее пальто, ботинки она заперла в маленькой комнате. Кто знает, что за дружки к нему будут являться? Во избежание пьянок, денег Даля Андреевна оставила сыну немного — так, чтобы хватало на столовую. Тревога на душе, конечно, была все равно, но, в конце концов, он не девчонка — в подоле не принесет.

На курортах не везло тоже. Да и кого можно было там выбрать, если во все эти пансионаты, дома отдыха и турбазы приезжают одни бабы? На всю группу в двадцать-тридцать человек — четыре-пять мужчин, половина из которых при женах. Выручали обычно инструктора, завхозы и массовики-затейники. Народ наглел год от года. Молодые девчонки расхватывали всех кавалеров. Если раньше кое-кого из мужчин привлекала серьезность Дали Андреевны, ее интеллигентность, жизненный опыт, то в последнее время их интересовали только легкомысленные фифочки. А Даля Андреевна сидела на танцах в углу, скучая и презирая публику. А ведь удавалось некоторым увозить с курортов даже мужей.

Даля Андреевна понимала: не будь у нее сына, не пришлось бы ей искать мужа по курортам — сам бы нашелся, и притом тут, в городе. Жилье все-таки — великая приманка. Она не оставляла надежды. Артур уже взрослый, армию отслужил. Теперь бы женить его удачно, на девушке с квартирой, из хорошей семьи. Ах, как подвел он ее тогда, на дне рождения у Олечки Виктории Анатольевны! Да и только ли ее подвел? Самого себя ограбил. А теперь, после всего, что с ним произошло, разве посмотрит на него порядочная девушка? А самому, такому непутевому, вовек не получить жилья. Так и придется Дале Андреевне мыкаться всю жизнь в одной квартире с сыном да с его какими-нибудь бабами. А там еще и дети, не дай бог, дойдут. И взвалят все это на нее. Разве она, с ее характером, сможет отказать?