Валерий Кукушкин - Химеры урочища Икс

Чувство тревоги нарастало. Я взглянул на Гусева — и только сейчас понял, что его неподвижный взгляд устремлен не на меня, а на ЧТО-ТО ЗА МОЕЙ СПИНОЙ. Он медленно поднял руку, указывая на ЭТО пальцем. Сделалось страшно. Я обернулся. Ярко освещенная вода озера слегка волновалась. "Что же он увидел?" — промчалось в голове.

— Вон, вон! Видишь?

Бросив взгляд по направлению его пальца, я увидел недалеко от плывуна, в тридцати метрах от нас, черное лоснящееся тело правильной формы в виде яйца высотой сантиметров в пятнадцать с какими-то "ушками" по бокам, на тонкой шейке высовывавшееся из воды. На "яйце" сидела большая чайка. Заметив направленные на нее руки и взгляды, она, сильно оттолкнувшись ногами, взлетела в воздух. "Яйцо" не шелохнулось.

Глядя на огромный, залитый солнцем пейзаж, в который была воткнута одна-единственная крохотная черная точечка, излучавшая страх, я вдруг ощутил ирреальность происходящего. Тягостная тишина давила. Это было как сон. Ерунда, подумалось мне. Ничего такого просто не может быть. Это обыкновенная коряга. Хватит трястись!

— Александр Петрович, давай подплывем к ней…

— Нет!

Я глянул на чертово яйцо невероятно правильной формы, поймав себя на мысли, что, предлагая Гусеву плыть, я рассчитывал на его отказ. Да, плыть к этой гадости не хотелось. Но что это было? Вдруг.

— Александр Петрович, я поплыву один.

— Нет!

— Подожди, я сбегаю за подзорной трубой, — Я рванул к домику и, выдрав трубу из рюкзака, через минуту был на месте. Стоя на качающейся кочке, разгоряченный бегом и атакуемый тучей комаров, я, несмотря на движения трубы, рассмотрел объект детально, поскольку через оптику он был виден как с трех метров. Идеально точная форма, четко выделяющаяся на светлой воде. "Шар с ушами" "Шар на тонкой шее" Вот он, перед нами! Что же это я маху дал.

— Александр Петрович, подержи… — Я сунул товарищу трубу и вновь бросился к домику за фотоаппаратом, проклиная себя за несообразительность.

Возвратясь, я заметил, что Гусев отошел от берега. Шар изменил свой вид. Возможно, он развернулся: "ушки" уже не были заметны. Теперь он выглядел как яйцо с торчащим в правую сторону цилиндрическим "носом". Черт побери, мы же дважды буквально через него должны были проплыть, а ничего не заметили! Открыв и настроив фотоаппарат, я уже хотел было заснять шар, когда раздался новый возглас Гусева.

Клянусь всем, еще две минуты назад этого не было! Почти на одной линии с шаром, в двадцати градусах левее, в сотне метров от южного берега озера ярко блестел на воде еще один объект, необычайно светлый! Схватив в руки трубу, я впился в него взглядом.

Объект был из светлого материала типа алюминия. Основная его часть представляла собой вертикально стоящий цилиндр размером больше двухсотлитровой бочки. Слева к цилиндру был пристроен как бы плоский длинный ящик, еще более светлый по виду. Стоявшее слева солнце бросало на цилиндр два ярких блика. Отражение объекта на воде колебалось в невысоких протяженных волнах, но сам он стоял жестко.

— Это корабль, Валерий. Надо уходить.

Слова, произнесенные Гусевым с полной уверенностью, потрясли меня. Все это было невероятно! Мысль о каком-то сне под сверкающим небом вновь прошила меня. "Это контейнер для научной аппаратуры, — сказал я сам себе. — Кто-то специально поставил его здесь. Надо узнать у руководства зоны". Трезвая мысль не помешала волне страха продраться меж лопаток.

— Валерий, надо уходить.

Я взглянул на Гусева. На лице его тоже был страх, но, в отличие от моего, на нем не было сомнений. Старик точно знал, ЧТО он видел. Я вскинул фотоаппарат и, вогнав оба объекта в кадр, сделал два снимка. Оставалось еще три кадра; при таком наплыве чертовщины они могли пригодиться при переходе через лес. Времени было почти половина восьмого. Это подхлестнуло меня.

— Александр Петрович, давай подплывем к шару!

— Нет! Он светит на меня.

Я посмотрел на шар — он был словно из грубой черной лоснящейся кожи. Да что же это происходит? Волны озноба прокатывались по телу. Повернувшись к Гусеву, я увидел, что он, пятясь, схватился за сердце и упал назад.

— Александр Петрович! — Я бросился к нему. Ситуация вмиг стала острой, но Гусев быстро приходил в себя. Лодка была рядом. "Может, подплыть?" мелькнуло в голове.

— Пошли, Валерий…

Бросив взгляд на озеро — оба объекта стояли на своих местах, — я пошел вслед за Гусевым. Было 7.30 утра. Спустя пять минут мы покинули урочище.

— Меланья Березина скончалась несколько недель назад, упокой, Господи, ее душу! Вам бы чуть пораньше… Она умерла в сто лет и многое знала.

Я сокрушенно качаю головой. Гусев уехал в двенадцать. В оставшиеся два часа до отправления я опрашиваю жителей поселка, но после двухсуточного натиска "чертовщины" здесь все идет как-то гладко-неладно.

О "чертовщине" мы договорились молчать. За два с половиной часа хода через лес мы успокоились, и я, ставя себя в положение людей со стороны, понимал, что говорить об этом не стоит. Действительно, все эти "чудеса", как называл их Гусев, выпали на нашу долю гроздьями. И где? В нескольких часах езды от Ярославля! Если бы мы продолжали двигаться от города в том же направлении, мы не попали бы в более глухие места: мы просто приехали бы в другой город. Центр России. Европа. Цивилизация. Черт знает что! В двух часах ходьбы от урочища живут люди, с интересом выискивающие сообщения об аномальщине в газетах.

Конечно, пороть горячку не стоит. Что мы видели? Отклонения стрелок компасов — да, это точно. Записи "наоборот" — это уже под вопросом: мало ли как могло получиться. Ну и "шар" с "кораблем" — коряга странной формы (может же одна на миллиард иметь такую форму? — вот на нее мы и напоролись) да пустая бочка из-под бензина. Вот и все. Так что из "чудес" — лишь показания компасов, да и то перед грозой; приедем в Ярославль — физики посчитают. Да, конечно, в целом все это странно, но потому-то оно и маловероятно: приехать в указанное место и, как на выставке, сразу пронаблюдать все. Как по заказу Такое смутит кого угодно, и мы здесь не исключение… Хотя, с другой стороны, выстраиваются же время от времени планеты на "парад": начни знакомство с Солнечной системой с этого — и доверие к информации исчезнет…

Нужно либо молчать и продолжать работу, набирая данные, либо говорить об этом, но осторожно. Очень осторожно, чтобы не вылететь из зоны раз и навсегда и не подливать масла в огонь отношений с начальством в Ярославле. Говорить, конечно же, нужно о метеорите. Это тоже не понравится астрономам, но что делать? Им эта тема не нужна, а мы не сможем ничего понять, не отработав эту версию. Не исключено, что на ней все и кончится. Упал метеорит — и баста. Остальное? Галлюцинации. Если что-то и останется после метеоритной версии, мы протащим это через версии "ртутную" и "азотную". Конечно же, то, что мы видели на озере сегодня утром, может не иметь вообще никакого отношения к этим версиям: мы видели корягу и контейнер. Но как это уточнить? Положение, черт побери, щекотливое. И, беседуя с руководством зоны, я стараюсь прояснить обстановку, выйдя из воды сухим.