Светлана Кудряшова - Друзья с тобой: Повести

— Ты поправляешься, Леха? Правда?

— Поправляюсь… — вяло соглашается он.

— А что у тебя болит?

— Лоб… — шевелит он губами беззвучно.

Но она угадывает. Меняет на его голове согревшееся полотенце, дует на лицо.

Приходит короткий сон. Он приводит к Алеше отца. Его быстрые твердые шаги раздаются в коридоре, дверь открывается…

— Здравствуй, Леха!

— Наконец‑то ты приехал, — счастливо смеется во сне Алеша.

— А я за тобой. Нас ждут в тайге.

Алеша отбрасывает одеяло и, тяжело дыша, пытается встать. Он оглядывает комнату воспаленными глазами.

— Уже ушел! Ты же обещал подождать… Ах, папа, папа!

Он плачет навзрыд.

— Лешенька, — пугается его слез Саша, — тебе все приснилось. Папа в тайге. Не плачь, пожалуйста, мама может проснуться.

Он закрывает ладонями глаза и силится справиться с рыданиями.

— Леха! Что ты ревешь, как маленький Яша? Открой глаза. Я тебе что‑то подарю. Я дам… дам…

Он приоткрывает заплаканный глаз.

— Ну, че–его да–ашь? — он всхлипывает и открывает второй глаз.

Минуту Саша колеблется.

— Альбом! Мой альбом с марками! — говорит она решительно.

— Насовсем?! — спрашивает потрясенный такой щедростью Алеша.

— Насовсем! Если ты, конечно, не будешь реветь и начнешь поправляться.

— Честное пионерское?! — не верит он.

— Честное пионерское.

— Неси! Я уже поправляюсь.

Алеша садится в постели. Но как только дверь за сестрой закрывается, бессильно валится на подушки и закрывает глаза. Когда Саша входит с альбомом, он робко спрашивает:

— Ты не во сне? Ты настоящая?

На всякий случай он прячет альбом под подушку и уверяет ее, что голова у него не болит. Почти…

Вечером, как всегда, приходит Федор Степанович. На этот раз Алеша встречает его без радости, задумчивым молчанием. Доктор украдкой бросает на Алешу тревожные, испытующие взгляды.

— Ему стало хуже? Вам так кажется? —с убитым видом спрашивает мать.

— Лучше! Ему стало лучше; Варенька. С чего бы это?

— С альбома, — честно признается Алеша и требует: — Колите! Мне надо быстро поправиться.

Алеша переносит уколы пенициллина молча и мужественно. «По–мужски», — как говорит доктор. Но от иглы он все‑таки отворачивается и всякий раз кладет руку на альбом.

Алеша поправляется. Доктор разрешает ему слушать сказки. Саша и мать читают ему про горячий камень и гадкого утенка, крошечную Дюймовочку и веселого Чиполлино. Алеша может слушать сказки бесконечно, но мать боится, что от напряжения у него поднимется температура. Она читает понемногу.

Оставшись один, Алеша разговаривает с Дюймовочкой и Ивашкой. Потом он рассказывает о них молодым тополям, что весь день шепчутся под окном. И про Волшебника, что таинственно и незаметно приходил в дом в день рождения, тоже рассказывает.

— Он поддельный, твой Волшебник! Ничего не действует его волшебный карандаш, — раздается вдруг из зеленой тополиной гущи.

— Ришка! Капитан Рик!

Ришка спускается с ветки на подоконник.

— Ну как, наболелся?

— Наболелся. А теперь поправляюсь. Видал?! — показывает Алеша альбом с марками.

— Видел. Сашин?

— Мой! Насовсем!

— Не свисти…

— Она дала честное пионерское. Мой, точно!

— Толковый альбом. Ты будешь мне давать?

— Обязательно!

— Знаешь, Лешка, я, наверно, на второй год останусь…

— Как?! А записка?

— Чепухня! И записка та размокла от дождя. Я ее давно выбросил.

— Вот в этом все и дело!

— А! Говорил, чепухня твой Волшебник.

В коридоре раздается голос Федора Степановича. Ришка мгновенно исчезает в тополиной густой листве.

— Ну, хватит валяться. Завтра встанешь.

— Завтра?!

Подушка летит на пол. За ней спускается белым облаком простыня. Алеша марширует на постели и тонким счастливым голосом поет.

— Совершенно здоров, — усмехается доктор. — И телом, и духом.

От отца пахнет дымом и лесом. Он держит сына на руках и повторяет:

— Силен ты болеть, Леха. Ну и силен!

Отец обветренный и бородатый. Он стал еще выше и сильнее. Алешу он запросто поднимает одной рукой. Выше своей головы! В столовой Саша разливает чай. Посредине стола стоят цветы — букет мелких голубых незабудок. Они немного увяли в дальней дороге, но все равно красивые. Отец собрал их на берегу лесной шумной речки Голубинки в карельской тайге. Там он ищет медную руду среди болот, скал и лесных озер. Геологи уже нашли большой медный валун. Но это оказался только осколок. Откуда он оторвался — неизвестно.

— Ясно одно, — отец с наслаждением пьет крепкий чай, — ясно, что этот медный камень приволок откуда‑то Скандинавский ледник. С него и надо спрашивать.

— Спохватились! — смеется доктор. — Ищи теперь ветра в поле!

— А мы все равно найдем и спросим! Мы по валунному методу: пойдем по тайге тем же путем, что шел ледник.

— И я тоже пойду по тайге тем же путем, — говорит Алеша.

Отец, смеясь, наклоняется к нему:

— Вместе бродить будем, Леха. Вместе костры жечь.

— Подожди, Сережа, — доктор с опаской поглядывает на мать. — Пусть Леха подрастет…

— Я подрос! — пугается Алеша. — И закаляюсь. А в волшебном письме написано: меня ждет просмоленный корабль.

— Поедем… — голос у отца неуверенный. — Варенька, можно?

— Совершенно несерьезный разговор! Взрослые люди дразнят больного ребенка.

Губы у Алеши дрожат. Он закусывает их и придвигает к себе цветы. Он прячет в них расстроенное лицо.

— Леха, что ты разнюнился? — шепчет ему на ухо отец. — Все будет отлично! Хочешь, я тебе расскажу сказку. Слушай. Представь себе, что мы в тайге, где растут лиловые высокие мхи и высится скала, которая называется Скалой Медового Мха.

Месяц в тот вечер впервые сошел с облака над Сосновым Бором. Он приготовился сиять ослепительно и долго. Сил в нем было предостаточно.

Но, как нарочно, вечер был светлым, и Месяц был чуть заметен на чистом небе. Он плыл над засыпающим лесом и ждал наступления ночи. Не спала в лесу одна быстрая речка. Она куда‑то торопилась и ворчала, что одна должна маяться в такую теплую тихую ночь. Точно Серебряное Озеро обмелеет, если речка немного поспит.

— А где же ночь? — спросил ее молодой Месяц.

— Разве ты не знаешь, что летом на Севере стоят белые ночи? — пробормотала речка.

Месяц сильно огорчился: никому не нужен его ясный свет!

Он одиноко поплыл по небу и вдруг увидел огонек на лесной поляне.

— Ты тоже не очень‑то ярок в белую ночь, — посочувствовал Месяц огню.

У костра стояли палатки и спали люди. Но вот из‑за сосен вышел юноша. Он шел к огню усталым, медленным шагом.

— Самгго! Наконец‑то. Ну, нашел ты халькопирит? — поднялся навстречу седой человек.

— Пока нет, — неохотно ответил Сампо. — Я устал и хочу спать.