Анар - Цейтнот

Да, сверстник Фуада, друг детства Ага-Рза остался навеки живым в его Прошлом. Потом они много лет не виделись. А тот Ага-Рза, что умер в Ясамале, на чьи похороны и поминки он с отцом ходил, — то был совсем другой человек. Его тоже звали Ага-Рзой, но он, Фуад, не знал его, никогда до этого не видел. Отец настоял, и он пошел. «Нехорошо, неудобно, — объяснил Курбан-киши. — Как-никак Алиаббас наш сосед, живем на одной улице, здороваемся. Да и ты с Ага-Рзой дружил в детстве. Прошу тебя, выкрой время — сходим».

Дома в Ясамале так похожи один на другой. Дворы этих домов тоже похожи один на другой. В одном из таких дворов бы сооружен вместительный шатер из брезента, столь похожий на все прочие поминальные шатры, в каких приходилось сидеть и пить чай Фуаду… Одни и те же слова соболезнования…

— Извини, дядя Алиаббас, я хотел спросить, как поживает семья покойного?

— Спасибо, сынок, ничего.

Может, он опять не то сказал? Может, у Ага-Рзы вовсе не было семьи, бедняга умер холостяком? Надо потом узнать у родителей.

Алиаббас встал, начал прощаться. В голосе его было столько тепла. Затем он подошел к буфетчику, рассчитался и вышел из закусочной.

Фуад подозвал официанта, спросил:

— Сколько с меня?

— Ничего, за вас заплатили, — официант кивнул в сторону буфетчика.

Выйдя на улицу, Фуад подумал, что получилось не очень хорошо: кирщик Алиаббас рассчитался за него; выходит, он, Фуад, как бы оказался гостем этого трудяги-старика. Потом… как это он забыл про смерть Ага-Рзы? Да, очень нехорошо получилось!

Однако все это надо немедленно забыть, выбросить из головы. Он должен думать только об одном — о предстоящем выступлении на открытии выставки. Было без пятнадцати восемь.

Итак, с чего же он начнет?.. Ага, небольшой экскурс в историю… Затем…

Фуад повернул направо, за угол. Пройдя немного, остановился. Увидел: не в ту сторону свернул. Ничего, и здесь можно выйти к Дому культуры железнодорожников. Он шел мимо сквера. И вдруг… Фуад узнал этот сквер. В ночь накануне своей свадьбы он шел этой же улицей. Было за полночь, это он хорошо помнил. Шел от Румийи. Проходя мимо сквера, услышал шум борьбы, затем увидел трех или четырех парней, которые затаскивали в машину кого-то. Это был «Москвич». Несчастный сопротивлялся, молил о пощаде.

В памяти Фуада всплыло:

«— Ради бога, Наджаф, заклинаю тебя Меккой, не убивайте меня! Клянусь могилой отца, я сделал глупость! Я — глупец, дурак! Зачем я это сделал?! Ах, зачем я это сделал?!

— Сука! Акпер загремел из-за тебя! Думаешь, ему хорошо там сейчас?!»

Помнится, он хотел броситься на помощь. Кажется, даже сделал уже шаг, другой в сторону «Москвича», но… испугался, попятился назад, в тень, прижался к двери какого-то подъезда с аркой. Господи, как он боялся, что его увидят! Ведь он был свидетелем происходящего. Единственным свидетелем преступления! Единственным, кто видел… Единственным, кто мог бы… Нет! Нет! Нет! Ничего он не мог бы! Не мог! Ни-че-го! Попробуй он тогда вмешаться — в ход пошли бы ножи. Вместо одного трупа было бы два! Их обоих затолкали бы в машину, а там… Каспий хранит много нераскрытых тайн. Потому-то он и не кинулся на помощь! Это было бессмысленно. Потому и испугался. Это же естественно. Каждый бы испугался на его месте. Никто не кинулся бы!

Вот и подъезд — да, да, тот самый! — к двери которого он тогда прижимался спиной, хотел слиться с ней, врасти в нее. Стоя здесь, он так отчетливо, так достоверно — так жутко отчетливо, так кошмарно достоверно! — увидел свое Будущее, свою смерть, похороны, кончину родителей, свадьбу Румийи (не с ним, с другим!), их медовый месяц в «России» (не с ним, не с ним!) и многое другое… Так реально все это увидел, что ему захотелось — ах как захотелось! — обмануть, перехитрить, изменить свою судьбу, это свое печальное Будущее!

И ведь удалось! В самый последний момент он свернул с пути, которым шел, которым должен был идти. Свернул на тропу, которая вывела его к другому Будущему, к тому, в котором он живет сейчас…

Странно… Очень странная мысль… Выходит, наше Будущее имеет несколько различных вариантов?! И от нас зависит, какой из них избрать?! Так?.. Но… как же тогда…

Нет, сейчас у него нет времени, нет возможности досконально разбираться в этом вопросе! Потом, после!

В ту ночь, в ту далекую ночь, как только машина тронулась, вернее, сорвалась с места, обреченный человек все-таки закричал. Громко закричал. Этот истошный крик до сих пор стоит в ушах Фуада.

А что было потом?..

«Москвич» умчался.

Он вышел из укрытия, глянул по сторонам и быстро пошел в сторону дома. Почти побежал. Их двор-колодец был погружен во тьму. Он поднялся по лестнице, вошел в галерею, затем в комнату. Отец и мать спали. Он не стал зажигать свет, чтобы не беспокоить их. В темноте задел ногой высокую деревянную подставку, на которой стоял аквариум. Аквариум грохнулся на пол и разбился. Большинство рыбок погибло. В зарплату отец купил себе новый аквариум. И рыбок подкупил, взамен погибших…

«Напрасно я пошел в закусочную, — подумал Фуад. — Целый час был в моем распоряжении. Надо было вернуться к старикам, помочь матери сменить воду в аквариуме…»

Он опять свернул за угол. До Дома культуры железнодорожников оставалось метров сто. Теперь здесь все было честь честью: перед входом толпились люди, на тротуаре — работники милиции, на проезжей части улицы — два офицера ГАИ, здесь, на перекрестке, — еще один. Подъезжали, отъезжали машины — белые, оранжевые, голубые, зеленые, вишневые, черные.

«Да, надо было вернуться… — билась в сознании Фуада мысль. — Что сейчас у отца осталось в жизни, кроме этого аквариума? Надо было…»

Он вдруг остановился. Другая мысль пришла ему в голову. Совсем другая! Неожиданно другая!

«Действительно, а что будет, если я…» — Но он тотчас отверг эту странную мысль.

Опять пошел. И опять остановился.

«А может, все-таки?..»

Времени на раздумье у Фуада почти не было. До открытия выставки оставались считанные минуты.

1977

Ну, раз поздно, иди. (Здесь и далее примечания переводчика.)

Гардаш — почтительное обращение к старшему, близкому человеку.

Здравствуй, как поживаешь? (арм.)

Кир — особая смесь из минеральной смолы, которой покрывают плоские крыши бакинских домов.

Кутабы — пирожки из тонко раскатанного теста с начинкой.

Кирщик — человек, заливающий крыши киром.

Ясамал — один из районов Баку.