Питер Абрахамс - Тропою грома

— Это нельзя остановить, Фиета, — сказал он странным, далеким голосом. — Любовь сильна. Сильнее, чем даже ненависть. Только любовью можно победить ненависть, больше ничем. Ненависть умеет лишь разрушать. Поэтому любовь сильнее. Она созидает. Для всех цветных в нашей стране еще есть надежда, если хотя бы одна белая женщина может полюбить цветного. Человек жив только любовью. Она открывает ему глаза и дает силу бороться. Погляди на меня, Фиета. Слушай. Ленни Сварц и Сари Вильер не виноваты. Они не могут иначе.

— Но к чему это приведет, Сэм?

— Кто знает?..

«Это надо остановить, — думала Фиета про себя, — это надо остановить». И яростный гнев против Ленни Сварца поднялся в ее сердце.

Сари дотронулась до лица Ленни.

— Проснись, Ленни.

Пальцы ее пробежали по его волосам.

Ленни открыл глаза.

— Просыпайся. Пора вставать.

Луна уже стояла высоко, и в ее свете они ясно видели друг друга. Ленни зевнул и приподнялся.

— Хорошо поспал?

— Чудесно.

Она толкнула ногой спящую собаку.

— Кинг, и ты тоже! Вставай!

Она вскочила и протянула ему руки. Ленни схватил их и поднялся с земли. Они стояли, держась за руки. Кинг зевнул и громко встряхнулся. Ленни притянул ее к себе, обнял за плечи. Они прильнули друг к другу.

Им не нужны были слова. Им незачем было говорить «я люблю тебя». Они знали и так. Душой и телом, без признаний и объяснений, оба они это знали.

Потом Ленни отстранил ее, сжал в ладонях ее лицо и заглянул ей в глаза. На руку ему капнули слезы.

— О чем ты?

— Ни о чем. Просто я очень счастлива и вспомнила об отце.

Он нежно поцеловал ее в губы и отер ее слезы. И снова они крепко и страстно прижались друг к другу, и постепенно сухость и боль одиночества ушли из его сердца, и оно наполнилось до краев.

Когда она наконец подняла голову и взглянула ему в лицо, глаза ее сияли, как звезды.

— Помнишь, Ленни, что этот старик сказал о долине сердца?

— Помню.

Кинг нетерпеливо вертелся вокруг них, но они не обращали на него внимания. Весь мир принадлежал им. Земля и все, что есть доброго на земле, вся красота земная, свет и тепло и земная радость. А остальное все было забыто. Уродство и глупость, и низость, и злоба — все было забыто ими. И опасность тоже.

Они забыли о том, что нарушают главную заповедь своей страны, что совершают тягчайший грех, осужденный всеми, от церкви до лейбористской партии: свободный и равноправный брачный союз между людьми с разным цветом кожи. Они забыли о гнусном слове «метизация», которым заклеймят их любовь. Они забыли о всех вздорных страхах и предрассудках, которые давят и сковывают сознание людей.

Они были одни во всем мире — свободные, счастливые и влюбленные. Влюбленные юноша и девушка.

Сари тихонько высвободилась из его объятий и, взяв его за руку, повела по тропинке, спускавшейся к краалю Мако. Кинг носился вокруг них, убегал вперед, останавливался, потом мчался обратно. Так они шли с полчаса, в ненарушимой ночной тишине, касаясь друг друга плечами. Свернув налево, они обогнули крааль и поднялись на противоположный склон. Они двигались в заколдованном мире.

…Пойте о любви, дети. Пойте о любви, старики и женщины. Пойте о любви, юноши и девушки. Пойте о тех, чье сердце и мысли полны любовью. Пойте о радости, глубокой и безмятежной, и о смехе, беззвучном и всепобеждающем; о могучем смехе, что сметает рубежи, созданные ненавистью, что воздвигает плотину против тупости и невежества.

Пойте песнь нашего времени, дети. Не о ненависти. Не о войне. Пойте о любви. Велите земле — да восстанет от ложа мук, разорвет свои цепи и поет, ликуя. Велите утру, и полдню, и сумеркам, и ночи — да возвысят голос и поют песнь нашего времени. Не о ненависти, но о любви…

Сари поглядела в лицо Ленни. Она увидела там покой, и сердце ее возликовало.

— Пойдем к нам, — сказала она. — Герта нет дома, уехал пьянствовать со своим приятелем. Выпьем вместе кофе. Он не вернется до утра.

— А остальные?

— А больше никого нет.

— Хорошо.

Снова они шли рука об руку, в заколдованной тишине. Тишина окутывала долину, тишина одевала землю, по которой они ступали.

Сари открыла дверь кухни и вошла. Он вошел за ней.

— Зажги, пожалуйста, спичку.

В темноте он достал коробок из кармана и чиркнул спичкой.

— Лампа висит на середине комнаты.

Заслоняя ладонью крошечный огонек, он потянулся к лампе. Пламя мигнуло — раз, два, потом яркий свет залил комнату. Они увидели друг друга. На свету. Сари внезапно почувствовала смущение и опустила голову. Улыбка тронула уголки ее рта. Когда она опять подняла глаза, в них уже не было смущения. Она вгляделась в лицо Ленни. Да, оно опять стало, как маска. Опять он стал неспокойным и настороженным. С радостным удивлением она поняла, что читает в нем как в открытой книге, что ни одно его чувство, ни одно его душевное движение, даже самое мимолетное, не ускользает от нее. И нежность к нему горячей волной затопила ее сердце.

Она обняла его за шею, положила голову ему на грудь и закрыла глаза. Его руки обвили ее талию. Она чувствовала, как он постепенно успокаивается, и подивилась на самое себя, что совсем его не стыдится, сама его обнимает, забыв всякую сдержанность. Но так естественно было лежать у него на груди. Как у отца когда-то. И, вместе с тем, совсем иначе. Тут было что-то более сильное и глубокое.

Она тихонько оттолкнула его.

— Сядь, посиди, пока я буду готовить кофе.

Он смотрел, как она суетится вокруг стола. Это было очень приятно. Покойно и уютно, как будто все мечты сбылись и больше нечего желать. Она поставила кофейник на стол и села против него.

— Сари, — тихо проговорил он.

— Что?

— Ничего. Просто захотелось произнести твое имя.

— Ты сумасшедший, — радостно сказала она. — Ешь.

Некоторое время они ели молча. Сари сидела, задумавшись. Она вспомнила про карточку Селии. Что это за девушка, эта Селия? Любит ли она Ленни? А он — любит ли ее? Нет. Этого не может быть. В этом она уверена.

— Ленни.

— Да.

— Расскажи мне об этой девушке из Кейптауна.

— Откуда ты о ней знаешь?

— Мейбл показывала мне ее фотографию.

«Ах, чтоб ее, эту Мейбл», — сердито подумал он.

— Ты ее любишь? — она пристально следила за его лицом.

Ленни подумал, потом отрицательно покачал головой.

— Нет.

— А раньше любил?

Ленни наморщил лоб. Теперь все это казалось таким далеким и странным. Он думал о Селии, об их отношениях.

— Тогда мне казалось, что я ее люблю. Но теперь я понимаю, что это было совсем не то. С тобой все иначе.

— А она тебя?

— Не знаю, Сари. Она говорила, что любит. Мы всюду ходили вместе. В гости, на вечеринки. Все делали вместе. Она очень милая.

— Она очень красивая.

— Да. Очень.