Марина Анашкевич - О, Брат

И сказал Авель:

— Не понял ты, брат. Не в ветре Дарующий и не в дожде.

— Так скажи, в чем, если знаешь!

— В тихом веянии вокруг сердца, как от крыла голубиного…

И засмеялся Каин: глупый брат. Значит, и с тобой шутит ветер… И сказал: зря не взяли с собой смокв и воды, и нечем укрепить силы.

— Не печалься. Скоро, — был ответ.

И снова шли по тропе крутой, что вела чрез предгорья к горам высоким. И не было конца. И спокойствие гор было кругом, и напрасно ждал Каин ярости их, выходящей в реках, облаков скопившихся на зубцах утесов; не сбегала вода с горных вершин, с облаков вниз, к земле… И вот, пришли в место пустынное. И сказал Авель, осмотрев его:

— Здесь.

И запылал Каин, как трава сухая, в гневе своем:

— Куда ты привел меня?! Здесь место пустынное, камни и змеи, и нет воды!

Авель же приступил к камню большому у подножия скалы и сказал:

— Помоги.

И помог ему Каин отвалить камень, и не поверил глазам: вот, бил из скалы источник живой, и блистал он на солнце и пел песнь песней…

И приник к нему Каин ртом своим и пил долго. И испив, умывал лицо, и, смеясь, разбрызгивал брызги, и прыгал, словно стал мал летами, резвился, как детеныш барса. И снова к воде подносил ладони, и наполнялись, и переполнялись…

И подвели ослов, и напоили, и наполнили мехи доверху, и снова пил и не мог напиться, и сверкали капли в бороде его. Авель же, испив последним, возблагодарил Дарующего, и слезы текли по щекам его.

И глядел Каин, и темнело сердце его, ибо не знал слез светлых, как у брата. Когда же окончил слово благодаренья, и поток слез высох, молвил Каин:

— Вот, любишь Его до слез, работаешь лишь Ему, и дает тебе.

— Не на мне одном милость Его — для всех нас источил Он источник из скалы гранитной!

— Нет, для тебя лишь, ибо тебе указал его! Вот, и отец с матерью избрали тебя, и одобрение в его глазах, когда смотрит на тебя, и нежность в ее руке, когда касается волос твоих. И украшен любовью их как яблоня цветом, я же для всех лишь вол, плуг влекущий. С камнями полевыми у меня союз, одни твари полевые в мире со мной. Есть во мне тот, кто сильнее меня, и не в силах с ним сладить верой в дар!

И взмолился Авель:

— Не говори так, брат, ибо не знаешь сердца своего! Устреми его лишь вверх от земли! Посмотри вокруг: все устремляется вверх — искры, растения! То возносит земля моление свое, и ты вознеси! Приступи к небу, как к земле, и пролей в него пот душевный, и голос твой будет услышан! Вот и отец наш, насыщенный днями, растит сосуд на кружале, и растет кувшин вверх под пальцами его! Простирай взор дальше земных трудов и увидишь.

И слушал Каин брата, и лицо его было темная ночь. И сошлись брови в борозду черную, и блеснули зубы:

— О ветвях вспомнил ты, брат, но забыл о корнях. Корни не знают неба, в земле они.

И ответил Авель с улыбкой:

— Есть дерево, и растет сверху вниз, и корни его в небе…

— Безумен ты, брат.

— … и нет слаще плодов его, и любовь в них. Отведай, и узнаешь.

— Любовь не заполнит чрева и поставляемое на стол не наполнит туком. И не сладость забота моя, но чтоб волы ели корм соленый! И вот, упряжь воловья осталась от них, и разве ее положить на камень жертвенный? Вот, перестали дары с неба, ибо тот, кто зовется Дарующим, отнял то, что дал — «да» и «нет» у него вместе, и не колеблется! Вот, все дни свои слышу о могуществе Его, но разве я сомневался в блеске молний Его? Вот я, в страхе и трепете, и ему мало?!

— О, брат, убойся своих речей, являющихся в огненном виде!

— Что, стало тебе жарковато, брат?! Пойди же, не медли: окунись в небе! Я ж не нуждаюсь в омовении этом, ибо на земле стопы мои! Я на своем месте и не печалюсь о Саде! И не могу стать Авелем, ибо кровь диктует мне быть Каином! Вот, овладею землей молчащей, и даст мне: и глину для сосудов, и дерево для огня, и вино веселящее. Что захочу, то и произрастит для меня! И войду глубоко, и даст источник, в лоне сокрытый!

— Как много хочешь ты от земли, брат…

— А ты, брат, от неба!

Долго молчал Авель, не зная, как уберечь безумца. И обратился к сердцу своему: «Слова мои, что мухи жужжащие, докучающие ему, и стану хранить молчание.» Но противилось сердце губам сжатым: «Вот, не отнимал у брата, но отдать должен».

И послушался Авель сердца своего, и снова стал, как муж сильный: опора ног его — скала, и солнце над головой его. И сказал брату:

— Разум твой покрыт тьмою, как голова кудрями! Много ль воды добудешь руками? Попробуй сделать хоть одно облако, придумай способ произвести каплю дождевую! А не можешь — доверься Ему; молча терпи волю Его, и придет час, и благословит землю вожделенными дарами неба. И посетит ее, и утолит жажду ее, и поля покроются хлебом, и долины — стадами. Ибо когда небо обильно росой, земля принимает его с радостью, как мать наша отца нашего. И ты прими слова мои, брат. Положи их на разум свой, если на сердце не можешь: с кем ты хочешь тягаться? Не похитить дары Его ни умом, ни силой — и мать, и отец тебе скажут это, ибо взяли с дерева и утратили! Погонишься — и не достигнешь, и убегая — не уйдешь… Перед Ним дела всякой плоти, и никто еще не укрылся от взора Его — и мать, и отец скажут тебе, ибо стояли за деревом! Войдешь ли, выйдешь ли, Он знает все…

И все выше возносил слово свое, и смотрел на него снизу брат хмуро:

«Вот, не ведает тщетности проповедей своих… И ему отдана любовь отца!»

Но не слышал Авель дум потаенных:

— Что для Него ярость языка твоего? Опрокинул ты сосуд гнева, и потопляет ум твой, как река в половодье, и с ростом вод этих темных тают силы твои. Дар же не увеличивается и не умаляется, не алчет, как ты, и не утомляется, и не прекращает дел своих ни днем, ни ночью, и нет светильника при Нем! Оглянись вокруг: разве ветвь тяготится разлукой с плодом? разве сетует небо о дожде упавшем? Остается в воздухе благоуханье цветка, и птица не забирает песню свою. Ты же исчислил усилья свои, — подумай, кому предъявляешь счет свой! Умерь желания свои, брат, обуздай их, как осла несмысленного, ибо не слушая, уносит в пропасть! Забудь о чреве и насыщай сердце, и это будет жертвой, приятной Ему!

И отмахнулся Каин, как от мухи назойливой:

— Упокой слово свое, ибо я удовлетворен сказанным. И тишины хочу между словами.

И молчали. И стояли ослы бессловесные, и мухи уязвляли их в глаза, и трясли головами, и спины их были покорны ноше своей. И источник пел свою песнь все тише, ибо истощился. И не было травы растущей, лишь солнце растило лучи свои.

И приблизился Авель, чтобы обнять брата, и сказал:

— Расположено ли твое сердце так, как мое к твоему, брат? Если так, дай руку свою!

И уклонился Каин от объятий, и не дал руки, вид сделав, что поправляет на осле поклажу. И сказал, глядя в землю: вот, дню скоро конец, и надо идти.