Николай Верещагин - Любовь к велосипеду

— Какой Аркашка?

— Да тренер наш, Полосухин, — ухмыльнулся Миш​ка. — Мы с ним вась — вась… Мировой мужик!

Все это было странно и сильно меняло Володины представления о велосипедистах. Оказывается, в секцию не так уж трудно попасть, если взяли даже Ядыкина, неисправимого лентяя, которого подтянуться на турнике лишний раз не заставишь. И тренера они запросто зовут Аркашкой… Значит, не так уж все сложно, значит, и самому можно попытаться.

— А еще у вас в секцию принимают? — глядя в сторону, спросил он у Ядыкина.

Тот озабоченно сдвинул брови.

— Нет, пожалуй… У нас команда юношей уже есть, полный комплект. А вообще–то от Аркашки зависит…

Тут на перекресток выкатилась плотная группа велосипедистов человек в десять. Они свернули налево и помчались по улице, дружно работая педалями, поблескивая серебристым оперением спиц.

— Во, наши пилят! — спохватился Ядыкин. — Ну, пока, — кивнул он и с места, картинно «танцуя» на педалях, ринулся за ними вслед.

Володя даже разволновался после этого разговора. Сгоряча он сразу решил, что запишется в секцию и у него тоже будет гоночный велосипед. Потом, поостыв, засомневался. Ведь Ядыкин сказал, что уже «полный комплект» — значит, и велосипедов лишних нет. Он был застенчив, самолюбив, ему нелегко было проситься в незнакомую секцию, еще труднее встретить отказ. Он, может, так и не решился бы, но, проснувшись тогда среди ночи, вдруг задумался о себе…

Всю эту последнюю зиму настроение было какое–то вялое, жизнь скучна. Казалось, там, откуда насылаются радости и огорчения, забыли про него, и он жил так себе — ни радостей, ни огорчений. «Без божества, без вдохновенья, без слез, без жизни, без любви». Прежние интересы казались пустыми, наивными, а нового ничего не было… Он просыпался по ночам, бездумно лежал, уставясь в темное, медленно светлеющее с рассветом окно, чего–то ждал в звенящей тишине… Такое было ощущение, что прожита одна жизнь, а новая не начинается и неизвестно, будет ли когда… И вот теперь надо на что–то решиться, а у него не хватает духу. Ведь хочется ему стать велогонщиком, но, боясь отказа, не просится в секцию. И с Галей так же: нравится она ему, а подойти к ней не смеет, не решается даже в кино пригласить… Он не спал до утра, все думал, ворочался с боку на бок. Обнаружить в себе трусость — этого он не мог стерпеть. Пусть ему откажут, но, по крайней мере, надо попробовать, и он решился…

Но сначала нужно было уйти из конькобежной секции. Записаться в другую секцию тайком, не предупредив Ивана Данилыча, Володя считал нечестным, он не мог так поступить.

Весна была ранняя, лед на катке растаял, и тренировки уже проводились в спортзале. В пятницу, сдав беговые коньки и форму, Володя сказал тренеру, что больше на занятия ходить не будет, что хочет записаться в другую секцию. Он даже не ожидал, что Данилыч так огорчится.

— Жаль, — сказал тренер, помрачнев. — Из тебя мог бы получиться неплохой конькобежец.

-​ Меня больше на велосипед тянет, — пробормотал Володя, чувствуя себя виноватым, что подводит тренера, не оправдал его надежд. — Мне у вас в секции нравится, но я не люблю коньки. Мне хочется на велосипед. Давно уже хочется… — И, не найдя больше слов, он замолчал. Иван Данилыч сложил руки на груди и тоже молчал, погрустневшими глазами глядя на него. Ребята из секции уже разминались в зале. Оттуда доносились тугие удары мячей и оживленные выкрики — знакомая в начале тренировки веселая возня.

-​ А то бросил бы ты эту затею!.. — доверительно сказал Иван Данилыч и положил руку ему на плечо. — Ты парень способный. Так я бы, может, и не сказал из педагогических соображений, но раз такое дело, скрывать не стану: по–настоящему способный, без дура​ков! Ты мог бы стать большим спортсменом…

-​ Вот я и хочу… — краснея, выдавил из себя Воло​дя. — Только на велосипеде. Вы не думайте, — сказал он, страдая, что обижает своим уходом тренера, — я бы с удовольствием остался, я вас очень уважаю. Но тянет меня, понимаете?..

-​ Ну что ж, как знаешь, — вздохнул тренер и слегка отчужденно добавил: — Если что, возвращайся.

Расстроенный, Володя прошел мимо двери, за которой с веселыми криками разминались ребята из секции.

— Смотри, — сказал тренер ему вслед. — Будь по​осторожней. Ты хоть и спокойный на вид, но парень заводной, азартный. А там, на шоссейке, падать больней…

В воскресенье на своем дорожном Володя приехал на стадион «Авангард». Он и раньше бывал здесь на катке, как–то даже выступал на соревнованиях. Стадион был невзрачный, а сейчас, в начале весны, выглядел особенно уныло. Лед уже стаял, но футбольное поле еще не просохло, оно походило на болото с мелкими лужицами и спутанной тиной прошлогодней травы. От пустых деревянных трибун, от барьеров с облупившейся краской, от дорожек, заваленных зимним еще мусором, веяло скукой и отрешенностью межсезонья.

Оставив свой велосипед у входа, он зашел в двухэтажное здание, где располагались тренировочные залы, служебные помещения, и двинулся по пустому коридору, заглядывая в приоткрытые двери. В одном зале тренировались штангисты, вздымая и с тяжким грохотом роняя па помост свои штанги, из другого раздавался звон клинков и резкие выкрики фехтовальщиков, в третьем звучала музыка и требовательный женский голос скандировал: «Р — раз — два! Р — раз — два!.. Тяни носок!..»

Он прошел весь первый этаж насквозь, но признаков велосипедной секции не обнаружил. В конце коридора темнела маленькая дверь, ведущая куда–то в полуподвал. Он хотел уже повернуть обратно, но, услышав характерное жужжание трещотки, вошел в эту дверь, спустился на несколько ступенек вниз и оказался в полутемном помещении с низким потолком. Небольшие запыленные окна почти не пропускали света. Несколько парней в велосипедной форме, надетой поверх трико, возились тут с машинами: что–то подкручивали, смазывали, вертели колеса. В углу была еще одна дверь в какой–то освещенный электрическим светом чулан или кладовку.

На него никто не обратил внимания. Он потоптался у входа, выискивая глазами, кого бы спросить, по тут услышал: «Привет, старик!» — и увидел Мишку Ядыкина, развалившегося на складном стуле в углу.

— Пришел все–таки… — сказал Мишка, и непонятно было, приветливо он это сказал или не очень. Похоже, он не слишком обрадовался, но в то же время ему хотелось показать себя хозяином, своим человеком здесь.

— Где у вас тренер? — тихо спросил Володя.

— Тренера тебе? — переспросил Мишка, дурачась. — Тренера, это мы могем… Аркадий Вадимыч!.. — крикнул он в сторону кладовки. — Новобранца принимай!..

Из кладовки, в такой же велосипедной форме, как у всех, вышел невысокий, на полголовы ниже Володи, рыжеватый парень или мужик. Он был в таком возрасте, что ни то ни се. Он подошел ближе и вопросительно, с легкой ухмылкой посмотрел на Володю. На вид ему было лет двадцать семь, но на макушке у него уже обозначилась лысинка.