Амалия Дэс - Вера остается жить (СИ)

– Черте с два! Ты ее любишь! Ты человек с родословной, можно сказать, голубых кровей, и мешать наш род с оборванкой никто тебе не позволит!

– Бред! Я что тебе собака! Родословную он хочет! Мне вообще плевать на все это – она не крестьянка, а я не барин! И живем мы не в девятнадцатом веке! Что хочу то и делаю!

– Да неужели ты не видишь, она же пользуется тобой, она с тобой только из-за денег и этого дома! Вот родит тебе ребенка неизвестно от кого, поселится в моем, то есть в нашем доме, и пойдет все имущество к ней в карман!

Славка опустил голову и замолчал! Неужели он верит всей этой чуши?

– Да я голову даю на отсечение, что это она рылась в отцовском секретере – не унимался Стас.

– Да зачем ей это? – возразил Стас.

– Не знаю! Может думает, что у тебя акции какие–нибудь есть!

– Но ведь ничего не пропало!

– Пропало!

– Что?

– Шкатулка с фамильными драгоценностями!

– Но ты же говорил, что может быть отец куда-то спрятал!

– А может и не прятал! Она взяла! Твоя девка – воровка!

Слушая это Вера глотала слезы сквозь злобу, но последняя фраза вывела ее из себя, и она решила выйти из убежища и возразить.

– Я не воровка! Я ничего не брала! И вообще, какое ты имеешь право меня оскорблять?! Кто ты такой?!

Стас сначала опешил. Он не ожидал, что Вера находится в комнате и все слышит. Но когда он пришел в себя то, подойдя к ней так плотно, что она ощутила его дыхание, и сверкнув глазами, произнес:

– Я хозяин этого дома. А кто ты?

Растерявшись, Вера хлопала глазами и воистину не знала, что сказать. А ведь он был прав! Кто она здесь? Всего лишь подруга его брата, а он – хозяин в этом доме. Вера почувствовала себя такой маленькой и низменной, что ее глаза заблестели от слез.

– Она моя жена! – громко произнес Вячеслав и взял Веру под руку, спрятав за свою спину – и я не позволю тебе ее обидеть!

– Славик, – обратился Стас к нему – ты делаешь большую ошибку!

– Своей жизнью я волен распоряжаться сам!

Стас посмотрел на него, потом сверкнул глазами в сторону Веры и удалился. Когда он ушел, Славка повернулся к Вере и грозно спросил:

– Ты что тут делаешь? Я же просил тебя не приезжать сюда.

Но Вера не ответила на поставленные возмущения, ей было гораздо важнее убедить любимого в том, что сейчас ее оклеветали и она не брала ничего в доме Орловых. Она вообще никогда не брала чужого, и более того, она испытывала угрызения совести, когда знала, что кто-то что-то украл. Когда Вера была маленькой, то ее подружка Машка напросилась в гости к маминой подруге, куда давно собиралась Вера. Подружку Веры с удовольствием взяли, поскольку в гостях не было ни одного ребенка, а с Машей было веселей. Так вот там, когда мама Веры и хозяйка квартиры мило беседовали на кухне, то девчонки исследовали новенькую недавно приобретенную квартирку. Машка где-то нашла ключик от навесного шкафчика и изучив содержимое тайника, вытащила оттуда пару замечательных красивых сережек, которые были усыпаны маленькими мерцающими камушками.

– Они будут мои! – с восторгом произнесла Маша.

– Маша, положи на место! – поучительно сказала Вера.

Маша приуныла, но огонек в глазах не потух. Когда гости уезжали от маминой подруги в лифте Машка достала маленький кулечек, и показала его Вере – там в целлофане аккуратно лежали самые красивые серьги в мире.

– Ты зачем их взяла? – нервно прошипела Вера.

– Я же сказала, что они будут мои – шепнула Маша и подмигнула Вере.

Вера решила поговорить с подругой после, наедине, но мама позвала девочку домой. Ночью Вера не могла заснуть, она все думала, как же заставить Машку вернуть чужие сережки. Ее мучали угрызения совести, будто это она украла их! В итоге она решила на завтра сказать соседке, что мамина подруга обнаружила пропажу. Но врать Вере не пришлось, поскольку Машина мама сама нашла у девочки в кармане куртки золотые серьги с бриллиантами и на допросе у своей матери Маша созналась, где она их взяла. На следующий день серьги вернулись к своей хозяйке, а Маша получила по полной от своих родителей. Но Вера еще долго страдала, от своей совести, что не смогла отговорить свою подружку брать чужие вещи! И сейчас она должна была как-то доказать свою непричастность к ограблению:

– Слава, я не воровка! Клянусь, я в жизни никогда ничего не украла!

– Да знаю я, успокойся – заверил он Веру, потом, помолчав, продолжил:

– У Стаса совсем крышу сносит с этой родословной!

– А о какой родословной вы говорили?

– Да о нашей. Вера, я тебе никогда не говорил, потому что не предавал этому большого значения, но видимо, мой отец и мой брат просто свихнулись на продолжении династии Орловых.

Вера смотрела на Славу и ничего не понимала, она моргала так часто, что глаза успели устать.

– Я ничего не понимаю – сказала она на конец, перестав хлопать ресницами.

– А я тебе объясню. Все дело в том, что мой предок был тем самым графом Орловым Григорием Григорьевичем – фаворитом Екатерины 11. У них был внебрачный сын Алексей Григорьевич Бобринский. У Бобринского было три сына, которые, конечно же оставили после себя потомство. После революции 1917 года род Бобринских постепенно исчезал из России: спасаясь от советской власти, многие эмигрировали, и лишь малая часть осталась. Наша прабабка осталась Бобринской, а остальные Орловы, кто-то из родственников взял эту фамилию, скрываясь от произвола, но зная свои истинные корни. С тех самых пор в нашей семье стараются жениться и выйти замуж только за знатных людей. Эта идея стала смыслом жизни моего отца и брата. Они так старательно пытаются женить меня на знатной особе, что мне порой кажется, что мы живем при царе горохе, и мое мнение их совершенно не интересует.

– Так значит, Стас ненавидит меня только потому, что мои предки не были графами и лордами?

– Я думаю, что все намного проще. Он и мой отец невзлюбили тебя, потому что ты не богата! Твоя семья не имеет счетов в банке, у тебя нет своей квартиры, бизнеса и машины. Ты не ходишь по дорогим бутикам, не посещаешь модные салоны красоты. Ты одеваешься на вещевом рынке, не знаешь вкус креветок и ни разу не была за границей.

– Так вот значит, по каким критериям оценивается сегодня человек! – возмутилась Вера – а то что я талантливый художник и пишу картины, которые выставляются на выставках – это ничего не значит?!

– Для них ничего! – откликнулся Слава – для них ничего не значит даже то, что ты хороший человек и я люблю тебя! Для моего брата и его жены — это ничего не значит, так же как не значило и для моего отца.

– А для тебя? – с надеждой посмотрела Вера на Славу.

Славка обнял ее за плечи и прошептал:

– Ты для меня – вся моя жизнь!

Вере ничего не нужно было слышать от него. Эти слова вскружили ей голову, она забыла все неприятности и предалась нежным поцелуям, которыми одаривал ее Вячеслав. Но кроме бурных чувств, связанных с любовью и влечением к Славе, в ней поселилось неприятное чувство тревоги и дискомфорта. Как же так? В наше цивилизованное время, во времена культурных ценностей и пропаганды душевной полноты, эти люди говорят о низменном, как ей казалось, меркантильном и совсем незначимом для жизни. Они покланяются статусу в обществе, богатству в доме, внешней оболочке человека, но совершенно не задумываются о внутреннем мире души, видят в ней врага, потому, что у нее нет денег! Вера не могла принять эти мысли, по причине что они для нее были чуждыми. Она всегда ставила выше свою душевную красоту, нежели то как она одевается и с каким слоем общества она общается. И никогда никто ей не говорил подобного. Подруги любили Веру за широкое сердце, а родные удивлялись ее доброте и искренности.