Елизавета Дворецкая - Утренний всадник. Книга 1: Янтарные глаза леса

Старик развел руками и вздохнул:

– Нравом не злая, веселая, бить вроде жалко. Ну да пусть ее! Она хоть и непутевая, а счастливая. Какую корову приласкает – у той молока вдвое.

Светловой осторожно потрогал повязку – не болело. В нем вдруг загорелась надежда, что Смеяна и впрямь выполнит свое обещание, узнает, кто такая Белосвета и где живет, и он с нетерпением посмотрел на дверь, будто каким-то чудом девушка могла вернуться прямо сразу же.

И вдруг сама Белосвета как живая встала перед ним. Закрыв глаза, Светловой чуть не задохнулся от восторга, снова видя ее сияющие черты, мягкий блеск ее волос, небесный свет в глазах. Он ощущал сладкий запах цветов, чувствовал ласкающие прикосновения ее тонких пальцев. Беседа, дым очага, желтый свет лучин, запах мяса – все пропало, ушло, растаяло. Светловой видел вокруг себя сияние теплого и свежего весеннего дня, и солнцем этого дня была она – девушка, прекрасная, как сама Весна.

Дождавшись, когда гости и хозяева улягутся спать и огнище затихнет, Смеяна выскользнула из избы деда Добрени и неслышно метнулась к хлеву. Дверь скрипнула, но шагов девушки не было слышно. Кошка не могла бы пройти тише. И в темноте Смеяна видела не хуже кошки. Осторожно пробравшись вдоль стойла, где дышали восемь коров, она ступила на большую кучу сена в углу, встала на колени, потянулась, пошарила возле стены. Ее пальцы скоро наткнулись на чье-то мускулистое плечо.

– Брате! Даян! Проснись! – позвала Смеяна сначала шепотом, а потом и громче. – Ну, проснись, еще вся ночь впереди, успеешь отоспаться! Ну, ты слышишь!

Она с силой потрясла спящего за плечо, и он повернулся.

– Ну, чего тебе! – послышался из-под сена хриплый со сна голос. Молодой мужчина с сухими травинками в темных кудрях – точь-в-точь батюшка-овинник! – поднял голову и сел, моргая. – Ой! – вдруг воскликнул он. – Да у тебя в темноте глаза горят! Как у кошки!

– А ты только сейчас увидел? – Смеяна фыркнула и тихо засмеялась. – А я еще десять лет назад девчонок пугала по ночам. Подстерегу за углом или в сенях…

– Десять лет назад меня здесь не было! – Даян сел поудобнее и стал выбирать сухие травинки из волос и кудрявой короткой бородки. – Я еще у батюшки сухую ложку облизывал – восьмым после всех. Чего тебе надо-то? Или княжичу слишком много пирогов натащили, самому не съесть? Подмога требуется?

– Требуется! – подтвердила Смеяна. – Только не ему, а мне. Открой мне ворота.

– Да ты куда собралась? – удивился Даян. – Ночь на дворе!

– А был бы день, я бы тебя не звала, сама бы управилась, да я сама засова не подниму. И как обратно пойду – отвори.

– Что же мне, полночи сидеть под воротами тебя дожидаться? – Даяну вовсе не понравилась эта просьба. – Не лето! Там холод не хуже, чем зимой! Ты, девка, не дури! Тебе погулять надобно, а я тут…

– Ну, как знаешь! – перебила Смеяна и вскочила, не дослушав. – Обойдусь и без тебя! Только и ты, как тебе опять жена рожу расцарапает, без меня обходись!

Она подалась к двери, но Даян вдруг схватил ее за щиколотку. Смеяна вскрикнула от неожиданности, чуть не упала на него, но взмахнула руками и удержала равновесие.

– Тьфу ты! Леший кучерявый! Лягни тебя лягушка! – негромко, но с большим чувством бранилась Смеяна. – Чтоб тебя граблями да по лбу!

А Даян только смеялся в ответ.

– Да ладно тебе, уже и обиделась! – сказал он, когда Смеяна немного выдохлась. – Чего ты сегодня злая какая? Да разве я когда тебе в чем не помог? Надо, так пойдем.

– Так бы сразу и сказал… – обиженно проворчала Смеяна. – Нет, выделывается, как девка красная…

– На себя посмотри…

Даян выпустил ее и поднялся, стал отряхивать сено с одежды. Уже не в первый раз он, поссорившись с молодой женой, ночевал в хлеву. Как и Смеяна, он не родился среди Ольховиков, а вошел в род благодаря женитьбе на одной из здешних девушек, Синичке. Среди новых родичей он больше всех дружил со Смеяной. Оба они знали, что ими старики не гордятся, и это их сближало.

– Потише ты! Всех перебудишь! – шипела Смеяна названому брату, пробираясь от хлева к воротам через двор. Собаки вопросительно подняли головы, но Смеяна махнула рукой, дескать, со мной ходить не надо, и те снова улеглись.

– А княжеские-то дозора не выставили? – прошептал Даян.

– Нет, я посмотрела. Спят все. Чего им дозоры ставить, не в чужой земле, чай.

Даян хмыкнул:

– Не в чужой, а кто же напал на них там, на реке?

– Это не на них напали, а на гостей торговых, глиногорских. Это город такой, Глиногор, в нем смолятический князь живет. Ты небось и не знал, голова дубовая, что такой город на белом свете есть!

– Ой, поглядите на нее! – Даян хлопнул себя по бокам. – Да ты сама еще утром ни про какой Глиногор не слыхала! А вещает, как Лесная баба премудрая, всем зверям мать! Кто же напал на твоих глиногорских?

– Ничего они не мои! А напал известно кто – дрёмичи из-за реки.

– Вот-вот! Пришли-то они из-за реки, да на нашей стороне и остались. Ведь не видел никто, чтобы они на свою сторону уплыли? Нет, а стало быть, до сих пор где-то по нашему лесу бродят, чтоб их лешие взяли. А ты туда собралась… Стой, ты собралась-то куда? – Вдруг сообразив, Даян крепко взял Смеяну за плечо. – Сдурела совсем? Куда пойдешь – упырям в зубы? Чего ты там забыла?

– А ну тебя! – Смеяна в своем лесу ничего не боялась и только отмахнулась. – За своей женой следи.

– Жена у меня тоже та еще ягодка, но в лес одна ночью не бегает. Нет, девка, ты подумай – а если встретишь их?

– Пусть они меня боятся. Открывай давай.

По опыту зная, что спорить с ней бесполезно, Даян больше не возражал. Нажав плечом на створку ворот, чтобы засов не стучал, он бесшумно поднял тяжелый брус и вынул из скобы.

– Ну, ступай, если самая умная! – шепнул он, дав створке отойти самую малость, чтобы не заскрипела. – Лешему от нас поклонись.

Смеяна неслышно метнулась в щель. Даян вдруг взял ее за плечо свободной рукой:

– А все же – куда собралась ночью-то?

– Нос прищемишь! – прошипела Смеяна.

– Э, да ты не к парню ли какому наладилась? – Даян вдруг нахмурился, осененный новой мыслью.

– А хотя бы! – ехидно ответил Смеяна.

– Э, так не пойдет… – начал было Даян, но Смеяна вдруг подалась к нему и укусила за нос. От неожиданности молодец охнул, а Смеяна отпихнула его от створки, выскользнула за ворота и мигом пропала во тьме. И шагов по траве не было слышно.

Даян осторожно оттянул на место створку, заложил дубовый засов в железную кованую скобу – свое же собственное изделие. При этом он презрительно фыркал, как будто Смеяна все еще могла его слышать. Усевшись на землю под тыном, он прислонился к бревнам спиной, потрогал свой нос, пожал плечами, усмехнулся, а потом вдруг вцепился зубами в рукав, чтобы не рассмеяться в голос.