Надежда Колышкина - Боги Звери Люди

Легким движением кадуцея Тот прерывает горячую речь Писца:

– Вина ваша не в том, что вы посмели приравнять смертного к богам, – задумчиво говорит он, – это, увы, пока невозможно. А если по недомыслию вы соблазнитесь таким сравнением, то накажете себя сами, ибо остановите свое развитие, а это, как я вам не раз говорил, – верная смерть. Гордыня столь же пагубна, как… Кто помнит продолжение?

Последовала пауза. Под взыскующим взором бога жрецы, казалось, снова утратили дар речи.

– Как самоубийство, – выпалил Певец, самоубийственно выступив вперед, прямо под разящий кадуцей.

Жрецы неодобрительно загудели, отшатнувшись от смельчака.

Однако бог вовсе не разгневался. Более того, лицо его осветила снисходительная улыбка.

– Почти попал! – весело сказал он. – «Гордыня столь же пагубна, как самоуничижение». Я так учил. Разница есть, но прямо скажем, – минимальная, – и продолжил со вздохом: – Не старайтесь запомнить дословно, тут главное – смысл понять. А смысл в том, что, пресмыкаясь и раболепствуя, вы унижаете Божий замысел. Уткнувшись носом в землю, не увидишь звездного неба с его гармонией и безграничностью, а значит – не откроешь Божественный закон внутри себя, по которому Свобода Воли ограничивается лишь правом на Свободу всего Сущего. Запомните это раз и навсегда. Что касается Строителя, то ваши карты ему не понадобятся, я предоставил ему свой план.

Тот развернул изумрудную скрижаль, и жрецам открылась сверкающая серебром и лазурью знакомая нить Нила с вкраплениями алмазов на месте будущих пирамид.

Вздох восторга и восхищения был так мощен, что оживил алтарный огонь. Тот тем временем буднично продолжал:

– Краткосрочный гороскоп тоже вряд ли пригодится, поскольку проект рассчитан на десятки тысяч лет в солнечном летоисчислении. Впрочем, я верю, что вы освоили практику составления циклических календарей и гороскопов. Хуже дело обстоит с проникновением в суть вещей, с постижением универсального принципа жизни и усвоением нравственных норм, диктуемых гармонией мироздания.

Жрецы внимали богу, как зачарованная змея слушает дудочку факира. Тела их размеренно покачивались под звук недоступных их разуму слов.

Дремотную атмосферу храма развеял порыв ветра, окончательно загасивший алтарный огонь. Ветер принес шелест крыл и резкий гортанный клекот. Меж каменных колонн мелькнула тень быстрокрылого сокола. Облетев храм по кругу, сокол спокойно уселся на плечо бога.

И хоть в храме царил полумрак, сына Исиды и Осириса [6] Иси́да (Изи́да) – одна из величайших богинь древности, ставшая образцом для пониманияегипетского идеала женственности и материнства. Она почиталась как сестра и супруга Осириса, мать Гора, а, соответственно, и египетских царей, которые исконно считались земными воплощениями сокологолового бога. Оси́рис (Ози́рис) – бог возрождения, царь загробного мира в древнеегипетской мифологии и судья душ усопших. жрецы узнали по шороху крыл. Дружно грохнувшись на колени, они воздели руки к небу и запричитали заунывными голосами:

– О Гор [7] Гор – вариант имени бога Хора в древнеегипетской мифологии. Бог неба, царственности и солнца; живого древнеегипетского фараона представляли воплощением бога Хора. Его главный противник – Сет. , Великий Гор, Властитель Трех горизонтов, тот, кому подвластны часы и дни смертного, по чью душу явился ты? Ужели Царица Небес, Луноподобная Исида оборвала нити наших жизней?

Тота не удивил визит пернатого друга. С горькой усмешкой он взирал на своих учеников, вмиг забывших все его уроки и вновь превратившихся в «хор покорных истуканов».

«Deja vu», – пробормотал он, – воистину, мы ходим по кругу.

Чуткое ухо Певца уловило незнакомое наречье, и он в ужасе проговорил:

– Ты проклял нас, о Трижды Величайший, за непослушание и призвал Гора, чтобы он забрал нас на суд отца своего Осириса, Владыки Загробного мира?

– Что они о себе возомнили? – воскликнул Соколенок, спрыгивая с плеча и превращаясь в златокудрого мальчика с тонким птичьим профилем и ясным взором. – Нужны они очень Осирису! – и обращаясь к жрецам, молвил назидательно: – Чтобы попасть на Поля блаженных, к моему отцу, надо очень постараться при жизни. И не тупить, особенно перед лицом бога, а тем более – двух.

Жрецы застыли с полуоткрытыми ртами, словно рыбы, выброшенные на берег. И только Писец, тайком развернув свиток, выискивал что-то в стройных столбцах иероглифов. Наконец, оторвав усталые глаза от текста, он произносит просительно:

– О Трижды Величайший Тот, замолви за нас словечко, когда мы предстанем перед лицом твоей супруги, премудрой и справедливой Маат [8] Маат (Аммаат) – древнеегипетская богиня, персонифицирующая истину, справедливость, вселенскую гармонию, божественное установление и этическую норму. , которая ждет нас на Том Свете с непогрешимыми весами и золотым своим сердцем.

Жалостная тирада жреца возымела прямо противоположное действие.

Тот Трисмегист громко расхохотался, повергнув жрецов в полный ступор.

– Если моя супруга ждет кого-то, то я обычно об этом знаю, – весело сказал он. – Однако о встрече с вами, или хотя бы с одним из вас, я пока не осведомлен. А еще открою вам тайну – при процедуре, которая почему-то так страшит вас, присутствую, как правило, и я. Впрочем, вам нечего печалиться. На этот раз Гор прилетел ко мне, а вам уготовано пребывать в добром здравии и служить богам и людям здесь, на Земле. – Окинув горстку жрецов неожиданно грустным взглядом, он добавил: – Как же мало вы усвоили из моих уроков, если по-прежнему так боитесь смерти.

Из ворот храма стремительно вышли двое. В старшем едва можно узнать бога, только что проповедовавшего группке перепуганных жрецов. В неброском одеянии путника, с небрежно засунутой за пояс палеткой писца, он более всего походит на ученого чужестранца, которого гонит в чужие края любознательность и тяга к перемене мест. О высокой просвещенности странника, возможно врачевателя, свидетельствовал бирюзовый скарабей, примостившийся на груди, ибо всем известно, что скарабей – символ мудрости и здоровья. Грозный кадуцей превратился в изящную трость, не утратив, правда, своих божественных атрибутов – золотых змеек и крылышек. На ногах позвякивают крылатые сандалии, голову венчает серебряный шлем.

Спутник его совсем юн, почти ребенок. Короткая юбка-фартук из белоснежного льна стягивает тонкий стан, обнаженный торс прикрывает золотой воротник в виде сфер. Непокорные кудри украшает двойная золотая корона, что свидетельствует о божественном происхождении. Яркий соколиный взор окончательно убеждает – это Гор, сын Исиды и Осириса.