Даниял Ибрагимов - Противоборство

Конструкторы опытного завода во главе с Шашмуриным дни и ночи пропадали то в грохочущем цехе, то на испытательном танкодроме и полигоне.

Весна в этих местах наступает поздно. И днем в апрельские дни подтаявшие снег и земля, перемешиваясь под гусеницами танков, превращались в непролазные топи.

Ходовые испытания танка ИС-1 проходили в лесисто-степном районе, прилегающем к Челябинску. Их результаты были весьма успешными, что подтверждало правильность принятого решения о применении элементов машин серийного производства.

Серьезным конструктивным дефектом было разрушение подшипников направляющего колеса (ленивца) ходовой части. Его причиной оказался мокрый снег. Попадая между гусеницей и направляющим колесом, он распирал их, и вследствие этой огромной распирающей силы деформировалась ось ленивца. При этом или глох двигатель, или с направляющего колеса сбрасывало гусеницу.

Долго бились конструкторы над устранением этого дефекта. Вот, казалось, все учли, внесли нужные изменения. Но стоило танку пройти 30 – 40 километров по мокрому плотному снегу, как дефект давал о себе знать.

Н. Ф. Шашмурин вспоминает, как ему вместе с П. К. Ворошиловым в связи с деформацией оси ленивца пришлось в распутицу пешком преодолеть около 50 километров [414] от аварийной машины до базы (опытного завода) для получения запасных частей.

Найти выход помог А. Н. Рабинович – преподаватель Сталинградского механического института, эвакуированного в Челябинск. Он предложил увеличить не запас прочности ленивца, а запас деформации. То есть ось ленивца следовало делать длиннее, и за счет этого она должна была стать более гибкой. Когда Абрам Наумович впервые пришел с этим предложением к конструкторам опытного завода, они смотрели на чертежи и расчеты Рабиновича с недоверием. Но попробовать согласились. И танк пошел.

В разгар испытаний в Челябинск приехал заместитель командующего бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии генерал И. А. Лебедев. Конструкторы, заранее оповещенные о его приезде, старались как можно убедительнее показать результаты проведенных работ. Соответствующую документацию разместили в отдельной комнате. Но Лебедев в нее заходить не стал.

– Показывайте танк в деле и рассказывайте все о нем,– сказал он.– Что хорошо, что плохо?

Иван Андрианович долго осматривал новую машину. Примерялся к каждому месту в ней. Потом долго расспрашивал испытателей. И ничего не записывал. Размышлял. И нередко предлагал решение, которое искали конструкторы и испытатели.

Испытания продолжались. Ночью – за город, с рассветом – танк на маршрут, с наступлением темноты – обратно на завод. Так продолжалось до тех пор, пока не убедились, что новая машина оправдает надежды. Все показатели оказались превосходными.

...И вот в обкоме партии снова появились И. М. Зальцман, С. Н. Махонин, Ж. Я. Котин.

– Что случилось? – встретил их вопросом первый секретарь обкома Н. С. Патоличев.

– Приезжает нарком – надо показать танки,– в один голос заявили все трое.

Да, кажется, В. А. Малышеву пора уже показать новую машину. Тем более, что заместитель командующего бронетанковыми и механизированными войсками генерал И. А. Лебедев видел ее, сам опробовал и остался доволен. Безусловно, он доложил о танке своему начальнику генералу Я. Н. Федоренко, а тот мог уже сообщить [415] Сталину. Как-то неудобно получится, если председатель ГКО будет знать о созданном в инициативном порядке тяжелом танке, а завод и тем более нарком Малышев молчат... А пока сам он не видел машину, о чем можно докладывать?

В обкоме обстоятельно обсудили предстоящий показ танка ИС наркому. Ведь надо было оправдать отвлечение сил, средств, времени и, главное, нарушение указаний ГКО о том, что завод и его КБ должны заниматься только серийным выпуском машин и крайне необходимыми и незначительными их улучшениями. Оправданием могло быть только полное одобрение наркомом нового танка.

Вячеслав Александрович, прибывший в Челябинск в начале сентября 1943 года, сначала внимательно изучил чертежи нового танка. Затем осмотрел машину. Подход к ней у наркома был иным, чем у генерала Лебедева. Если последнего интересовала ее боевая характеристика, живучесть и ремонтоспособность, удобство работы экипажа, то Малышева занимала еще трудоемкость ее изготовления, возможность запустить в серийное производство без ущерба для самого производства, без снижения объема выпуска других танков и подачи их фронту.

Ночью экспериментальный образец ИС-1 вышел из ворот завода и подвергся испытанию. Малышев сам испытывал танк и принял решение немедленно доложить о нем на очередном заседании ГКО. Он посадил в свой самолет Зальцмана, Махонина, Котина и с чертежами машины улетел в Москву.

В Москве Вячеслав Александрович вместе с руководителями завода немедленно доложили членам Политбюро о том, что на Челябинском Кировском заводе в инициативном порядке создан и испытан новый тяжелый танк ИС, по своим техническим характеристикам превосходящий серийный КВ-1С, по бронированию и маневренности стоящий выше вражеского танка T-VI («тигр»). Через несколько дней, 4 сентября 1943 года, ГКО принял постановление о серийном производстве нового танка. Это стало возможным в условиях, когда численное превосходство в этом виде вооружения над противником было обеспечено прочно. Так родился танк прорыва, так сделан качественный скачок в вооружении Красной Армии. [416]

Уже в ходе грандиозной битвы на Курской дуге на танковые заводы, в ГКО, в наркомат танковой промышленности стали приходить тревожные вести – новые немецкие танки T-IV, T-V («пантера»), T-VI («тигр») и самоходки «фердинанд» по огню превосходят наши танки Т-34 и КВ, так как у них на вооружении более мощные 75– и 88-миллиметровые пушки.

«Артиллерийская мощь сочеталась у них с сильной броневой защитой,– писал Маршал Советского Союза И. С. Конев.—Уже в первых боях с ними нашим танкистам пришлось туго».

Сражение на Курской дуге, особенно прохоровское танковое побоище, остро поставило вопрос о перевооружении танков Красной Армии, и в первую очередь основного из них – Т-34. Это стало предметом обсуждения на заседании ГКО, где присутствовали нарком танковой промышленности В. А. Малышев, маршал бронетанковых войск Я. Н. Федоренко, нарком вооружения Д. Ф. Устинов, другие руководители наркоматов танковой промышленности и вооружения, главные конструкторы танковых и артиллерийских заводов.

Вячеслав Александрович Малышев, обращаясь к присутствующим, как вспоминал позднее бывший директор завода «Красное Сормово» Е. Э. Рубинчик, сказал примерно следующее:

– Да, мы выиграли сражение на Курской дуге. Не устояли против нас «тигры» и «пантеры». Но какой ценой? Судите сами. Чтобы поразить броню немецких танков, мы со своей 76-миллиметровой пушкой должны подойти на 300 – 500 метров. А вражеский танк может открыть поражающий огонь с 1500 – 2000 метров... Вы понимаете, что это значит? Сближение с «тиграми» на дистанцию 300 – 500 метров и попадание в Т-34 75– или 88-миллиметрового снаряда смертельно для нашего танка. Крайне нужна установка на Т-34 более мощной пушки, чтобы уравнять по огневой мощи наши танки с вражескими тяжелыми танками и штурмовыми орудиями.