Бьянка Боскер - Винный сноб

— Итак, я буду считать «э-э…» и «м-м…»! — объявил Морган.

Театральное прошлое научило его ценить красоту презентации. Кроме того, во время слепой дегустации на экзамене испытуемому дается двадцать пять минут на шесть образцов вина — три белых и три красных, — поэтому, когда на каждый есть всего четыре с небольшим минуты, всевозможные эканья-меканья отнимают драгоценное время.

Начали с белых. Первым дегустировал Дейна.

— Он способен угадать все образцы только по «носу», — похвастался Морган.

Дейна не стал спорить.

Я взяла свой бокал и нырнула в него носом. Дейна все еще изучал цвет, поэтому я поспешила высунуть нос обратно и пристально посмотрела на жидкость. На мой взгляд, вино определенно было белым. «Хоть в чем-то можно не сомневаться», — подумала я. И ошиблась.

— Цвет бледно-золотой, менее насыщенный по ободку диска, с вкраплениями золотого и зеленого. Вино прозрачное и блестящее, без взвеси и пузырьков углекислого газа, вязкость умеренная, — Дейна описывал вино быстро и монотонно, словно читал по бумажке.

Итак, просто «белое» их не устраивало.

Я понюхала. Пахло вином. «Ты же писатель, включи воображение», — пожурила я себя. Поднесла бокал ближе к лицу и вдохнула сильнее. Вино выплеснулось на нос, стекло по подбородку и закапало на колени. Я промокнула лицо страничкой из блокнота. Нюхнула еще раз: яблоко, что ли? Что-то сладкое? Да. «Яблоко и что-то сладкое», — определилась я. Закралась тень сомнения: можно ли унюхать сладость?

Дейна уже мчался вперед:

— Спелые персики и персиковый мармелад. Абрикос. Лимон Мейера. Засахаренный грейпфрут. Какие-то сладкие фрукты, слегка засахаренные. Мандарин. Мандариновые цукаты и засахаренная апельсиновая цедра. Нотки апельсинового ликера. Жимолость. Э-эм… — Морган сделал отметку. — Лилия. Густые сливки. Йогурт. Сливочное масло. Ирис. Нотки эстрагона и базилика. И еще… Э-эм… — снова отметка. — Ваниль и пряности, указывающие на хранение в новом дубовом баррике.

А ведь он еще даже не попробовал вино на вкус!

Я металась между скепсисом и благоговейным трепетом. Мандариновые цукаты? Апельсиновый ликер?

Серьезно? Я поспешила попробовать вино на вкус. Вкус определенно приятный. Снова почувствовались яблоки… Точно яблоки? В основном, конечно, мятный ополаскиватель для рта.

Дейна набрал немного вина в рот и «покатал» его:

— Пряные травы и весенний букет. Сладкий базилик, засушенная сирень, жимолость. Лилии, самые разные лилии.

Он счел вино сухим, кислотность оценил выше среднего, содержание спирта такое же.

Дейна взял паузу и сделал глубокий вдох перед финальным заключением:

— Я бы сказал, что это вионье урожая 2010-го, нет, 2011 года, Франция. Долина Роны, северная часть, Кондриё.

Морган достал бутылку и принялся читать этикетку. Это действительно оказалось вино из «вионье» — очень ароматного сорта винограда с ярким цветочным акцентом. Вино было изготовлено во Франции, в Северной Роне, причем именно в Кондриё — апелласьоне площадью 500 акров (202 га) — почти половина нью-йоркского Центрального парка. Урожай 2012 года.

У меня отвисла челюсть. Захотелось аплодировать стоя, но, следуя примеру остальных, выглядевших не особенно впечатленными, я сделала каменное лицо. Морган отметил, что Дейна на 10 секунд превысил лимит времени. Джон выразил несогласие с оценкой кислотности.

— Вино немного солоноватое, отчего кажется более кислым, чем на самом деле, — произнес он.

Морган понюхал вино:

— Пахнет жареными сосисками.

— Апельсиновым Tic Тас, — поправил Джон. — Или резиновой курицей.

Дейна покачал головой:

— Резиновая курица больше похожа на… вино из долины Клер. Австралийский рислинг.

Морган, Джон и Янник по очереди продегустировали по одному из белых вин и, покритиковав друг друга, перешли к красным. Пообещав молчать, я только слушала и пыталась угадать вино по их описаниям и в то же время унюхать все те невероятные запахи, которые они называли. Целый час я слушала какие-то невероятные эпитеты, которые произносились куда-то внутрь винного бокала: «мокрый асфальт», «хирургические перчатки», «сушеный мандарин», «моча после спаржи», «пиразин», «терпены», «парфюм Дейны». Некоторые из этих запахов были мне знакомы, некоторых я никогда раньше не нюхала, некоторые относились к химическим веществам в вине, о которых я впервые слышала. Мужчины немного поспорили о том, как лучше всего описать запах окисленного шенен-блан. Дейна предложил картонную коробку, Джон считал, что если коробка, то от сухих завтраков, возможно мультизлаковых яблочных колечек Apple Jacks, Морган же настаивал на овсяных колечках Cheerios.

После дегустации мы с Морганом зашли перекусить в какую-то сомнительную забегаловку за углом. Мы набросились на еду: взбудораженный вкусовыми и обонятельными рецепторами желудок скручивало от голода. Мозг Моргана продолжал работать на повышенных оборотах в режиме слепой дегустации. Я начала подозревать, что он никогда не выключается. Морган рассказывал, как на позапрошлых выходных устроил со своими соседями сравнительную дегустацию бекона. Он учил меня распознавать Шабли по характерной для него смеси вкусов устричной раковины, бурых водорослей и йогурта. Он разложил мой гамбургер на составляющие и объяснил, что делает его таким вкусным.

— Секрет этого блюда кроется в контрасте между кисло-сладким компонентом и жирно-соленым, — рассказывал Морган с набитым ртом, жадно поглощая яичный сэндвич. — Ты же не станешь отрицать отчетливое присутствие вкуса умами. Зачем мы кладем помидор и латук? В помидорах очень много кислоты. Вот почему нам так нравится вкус этого блюда. Из-за контраста вкусовых ощущений. Сладости кетчупа и соленой жирности мяса. И не забывай, что в кетчупе тонны уксуса.

Не самый романтичный подход к еде. Но анализ Моргана мне понравился. Он позволил мне получать удовольствие от каждого кусочка. Морган продолжал рассуждать, теперь уже о наилучшем вине в пару к фуа-гра. Я сосредоточилась на сладости и кислоте кетчупа и внимательно следила за тем, как они оттеняют жирность картошки.

* * *

В следующий вторник меня снова пустили на дегустацию в ЕМР, и с тех пор я стала там регулярным гостем. Совместные обеды с Морганом тоже вошли в привычку, и постепенно я узнавала новые подробности его жизни, лакомясь жареным сыром и копченой говядиной. Он вырос в Сиэтле, в семье двух врачей-терапевтов со стабильно хорошим уровнем жизни, был старшим из троих детей. Его родители время от времени пили вино, обычно по полбутылки шардоне от Кендалл-Джексон — доступная романтическая классика сегмента масс-маркет.

Каждое новое увлечение охватывало Моргана со стремительностью лесного пожара, уничтожая все на своем пути.