Людвиг Ерлыкин - Домашний практикум: ремонт и модернизация стиральных машин (Сделай сам №4•2001)

В самом конце XIX в. прадедушка служил в армии в г. Пятигорске. С разрешения командира он вызвал туда жену; там же родились ее старшие дети. В городе была известная белошвейка — полячка, и прабабушка у нее училась. Думаю, именно там, в г. Пятигорске, и попала в руки прабабушки «французская» салфетка. Вот только французская ли, польская ли — кто знает?

Но и это не все об истории салфетки. Лет пятнадцать назад в Мурманске одна знакомая рукодельница показала мне точно такую рамку и точно такую салфетку. У другой моей знакомой есть подобная же салфетка, но несколько другой формы и с рисунком: на голубом фоне плывут лебеди. Подарили ей эту салфетку на Украине лет двадцать назад. Это все, что я знаю об истории шестиугольной салфетки.

А теперь о ней самой. Если помните, я отметила, что наша салфетка почти такая же, но она, кроме того, еще и пушистая и от этого выглядит понаряднее.

В точном соответствии с описанием, данным Л.В.Дегтяревой, обвиваем гвоздики в 2 или в 3 витка (4–6 нитки) нитью определенного цвета (например, черного) (рис. 1).

Рис. 1

Нить закрепляем, пройдя по всем гвоздикам. Теперь берем нить другого цвета (красного), непременно «ирис» и обязательно отечественный, толстый. Повторяем все операции в том же порядке. Ирисовая нить ляжет поверх черной (не менее чем в 6 ниток). Нить закрепляем (рис 2).

Рис. 2

Теперь в большую иглу надо вдеть ту нить, которой мы обвивали гвоздики вторым слоем (т. е. красную). Начиная с центра закрепляем пряди таким способом, как обычно закрепляем нить при шитье. По три узла на каждом пересечении нитей, предельно сильно затягивая. От центра идем по спирали, не пропуская ни одного пересечения нитей (рис. 3).

Рис. 3

Но важнейшее условие! Закрепляем начало и направление работы от центра по спирали пряди по изнаночной стороне, перевернув рамку черным слоем ниток вверх. В этом весь секрет. Завязав последний узел, приступаем к самой ответственной операции. Острыми ножницами с острыми же концами аккуратно разрезаем красные нитки по всем прядочкам между узлами, не задевая нитки черные (рис. 2, б ). Красную нить, которой закрепляли узелки, также разрезать нельзя! Эта операция требует очень много времени, но дело того стоит. Когда все красные пряди будут разрезаны, салфетка станет похожа на полянку с цветами. Эти «цветочки» надо поднять и распушить (рис. 2, в ). Для этого жесткую одежную щетку смачиваем водой (лучше горячей) и расчесываем ею салфетку во всех шести направлениях от края к центру. Только после этого салфетку можно снять с рамы, обрезав нитки. И высушить, потому что она будет мокрой (но можно сушить и в натянутом виде).

Высушенные «цветочки» должны распушиться, стать мягкими и даже шелковистыми. (Если распушились недостаточно — операцию со щеткой придется повторить.)

Это все, что я знаю о шестиугольной салфетке, «биография» которой, похоже, еще не дописана.

А.Б.Иванов

Среди бесчисленного множества новинок, иногда полезных, а подчас и вовсе никчемных, на рубеже XVII и XVIII столетий пришла на Русь мода — и понятие, и само слово. Написанное впервые русскими буквами, оно встречается в бумагах Петра Первого, в одном из его писем. Объяснять смысл и значение этого слова едва ли нужно. Отметим только, что явилось оно к нам через любимый Петром немецкий язык, туда попало от французов, а те для суетного своего изобретения воспользовались латинским словом modus , весьма многозначным — его можно перевести и как мера (некоего предмета), и как правило или предписание, и как образ (опять же предмета) или же как способ. Слово-пришелец постепенно, но весьма решительно стало овладевать умами и душами русских людей, в особенности же представителей высших сословий, а вслед за ними люда чиновного и купеческого.

Поначалу мода ограничивалась предписаниями покроя и цвета одежды и обуви, причесок и тому подобного. Но уже вскоре моде подчинилась манера говорить, выбирая «модные» словечки и выражения, читать «модные» сочинения «модных» писателей. А потом и такое понятие, как идеи, подчинилось самозваному властелину не слишком глубокого общественного разума. Мода же неустанно подкидывала все новые и новые предметы для увлечения. Впрочем, все это мы и по сей день видим вокруг себя.

Лет тридцать назад (или, быть может, чуть менее) в нашей стране по каким-то причинам вдруг явилось обыкновение к привычному счету лет от Рождества Христова добавлять определение лет «по восточному календарю». И пошли в ход Синие Мыши, Красные Зайцы, Желтые Тигры и прочее разномастное зверье. Постепенно, особенно в предновогоднее время, газеты и телевизионные экраны заполонили почти что всерьез высказываемые «предписания» — какого цвета одежду надевать на новогоднюю вечеринку, как рычать, пищать или шипеть по-звериному в Новогоднюю ночь, даже что — в числе прочего, конечно — подавать гостям: морковку или бананы, мясной оковалок или ломтики сыра, столь любимые мышиным племенем, хотя и приводящие их порой в мышеловку. Коммерсанты подхватили доходное начинание. И явились бесконечные, большей частью аляповатые безделушки-сувениры, календари и календарики с очередной обезьяной или свиньей и еще невесть кем. И «глубокомысленные» объяснения явились, тем паче, что постепенно ослабевали прежние запреты на астрологию, экстрасенсорику и прочие выверты, а обманщики разных мастей принялись во всю мочь расхваливать свое доходное ремесло («госпожа гадалка», «магистр тайных наук», «потомок зороастрийских магов» или попросту «потомственный колдун» — каких только титулов не развелось в нынешние, поистине смутные времена!).

Успеху всех этих суетных затей способствует кажущаяся таинственность так называемого «восточного календаря». И в самом деле — огромное большинство россиян не имеет ни малейшего представления, как он устроен, почему, например, год Синей Мыши сменяется годом Синей же Коровы (она же иногда может именоваться Быком, Волом или Буйволом), чем объяснить, что Белую Змею сменяет Черная Лошадь, что у Красного Зайца наследует «власть» над годом Желтый Дракон. Редко кто знает, сколько вообще зверей могут дать название году и какие именно цвета употребляются для их раскраски, а уж тем более — что за всем этим стоит? Между тем, ни особой тайны, ни какой-то непостигаемой глубины восточные календари не содержат, хотя, надо отдать должное древним азиатским мудрецам, их система счета времени опирается на весьма тщательные наблюдения хода Солнца, Луны и планет и является интереснейшим памятником нескольких древнейших культур Восточной, Центральной и Юго-Восточной Азии.