Павел Пепперштейн - Диета старика

В рамке из лент и колосков они видят знаменитое выступление одного из самых влиятельных членов Политбюро ("сутулый юноша с бледным лицом боксера"). На этом выступлении было сказано с лаконизмом, который потряс весь мир: "Жители Соединенных Штатов Америки и Канады неожиданно исчезли. В нашем мире по-прежнему много необъяснимого. Нам следует накормить их канареек и других домашних животных, оставшихся без присмотра". Так, цинично и просто, была мотивирована инвазия восточноевропейских войск и оккупация ими безлюдных территорий Северной Америки. Без особых объяснений было также сообщено, что СССР переименован в ССССР - Священный Союз Советских Социалистических Республик, готовый интегрировать в себя новые необитаемые пространства. Выражение "покормить канареек", надо полагать, вошло в язык после этого исторического выступления, в значении "истребить кого-либо, чтобы завладеть его имуществом". Затем Монгольское Окошко, как сказочное "яблочко по блюдечку", показывает словно бы посеребренный Вашингтон, куда втекают колонны унылых грузовиков с хмурыми и равнодушными солдатами. Мелькают казахские, бурятские, таджикские, монгольские, киргизские, русские, румынские, латышские и прочие лица в традиционных ушанках.

Фильм завершается разговором двух членов советского руководства - оба то ли с похмелья, то ли на отходняке. Они пьют пиво на задворках Белого Дома, устало закусывая сморщенными маслинами. Это "хиппи" и "боксер".

- Сегодня я приказал расстрелять этого мудака агронома, - хмуро говорит "боксер", - он совершил преступление. Американцы нас обманули. Бросили одних в этом аду.

- И что, его расстреляли?

- Он в бегах. Пока не нашли. Ищут.

- И по какой статье он будет расстрелян?

- В нашей стране смертью карается лишь одно преступление - измена Родине.

Лесли и Терри, два сложной формы чрезвычайно подвижных существа, способных становиться одним существом, так что впредь их, видимо, имеет смысл именовать Леслитерри или, более официально, Койнтлеймом - итак, Леслитерри Койнтлеймом со смехом настраивают "видоискатель" Монгольского Окошка на того, кто в бегах.

Беглец в этот момент проходит окраиной фабричного предместья. За ним мелькают заборы, сторожки, мелькает проходная какого-то завода. Из глубин рая они смотрят на этого "некто", на эту воплощенную неказистость, с бесконечным обожанием, с бесконечной благодарностью.

- ЕГО СЛЕДУЕТ НАГРАДИТЬ, - "говорит" Терри.

- ЭТО, НАДО ПОЛАГАТЬ, ДЕЛО БУДУЩЕГО, - "отвечает" Койн.

Как я уже сказал, этот "фильм" ничем не отличается от множества других фильмов того же жанра. Сюжетная пружина раскручивается согласно правилам, здесь есть и подобие детективной интриги, и политическая и научно-техническая версия будущего, и история любви, причем любовники (опять же в соответствии с каноном) принадлежат к враждебным кланам, к Монтекки и Капулетти: к кланам пацифизма и милитаризма. А их слияние обеспечивает желанное единство противоположностей - в данном случае "войну без войны".

Впрочем, есть смещения - в первую очередь замысловатая путаница, связанная с харизматическими ролями Спасителя и Изменника. Как сказано в Книге Творения, один из ангелов предал Бога и Небеса и стал хозяином Ада. Когда-нибудь, согласно логике симметрии, порожденный Адом (или земной Юдолью Страданий, что, возможно, одно и то же) должен совершить обратное предательство - переметнуться на сторону Рая, стать "предателем ада".

В тот август в Коктебеле я, кроме "Предателя Ада", видел лишь еще один фильм - он шел не за закрытыми веками, а в упомянутом кинотеатре "Луч" (сооружение, напоминающее античный храм на горе - без крыши, с деревянными скамейками внутри). Это был китайский фильм "Приказ императора" - исторически-приключенческая лента, окрашенная в тона глубокого пессимизма. В этом фильме, в частности, была такая сцена: армия (дело происходило, кажется, в XVII веке, в период междоусобиц) врывается в даосский монастырь.

Монахи дают отпор вооруженным солдатам, демонстрируя искусство кон-фу и другие боевые искусства. Внезапно появляется величественный древний старец-даос в белоснежном одеянии, с длинной седой бородой. Он мгновенно вступает в бой с толпами солдат, являя чудеса боевого мастерства: он совершает гигантские прыжки, повисает в воздухе, ударом пятки убивает целые отряды врагов, взмахом мизинца превращает неприятельские войска в кашу раздробленных тел. Захватчикам, видимо, пришел конец - кажется, их ничто не спасет. Неожиданно один из солдат - жирный увалень с трусливыми глазками - грузно подбегает сзади к великолепному старцу и убивает его ударом пики в затылок. После этого солдаты уничтожают монастырь. Эта "китайская шутка" чем-то напомнила мне эпизод с агрономом.

Странно, что "Приказ императора", эта цепь образов тусклых и призрачных, является реальностью - этот фильм может посмотреть любой, и сам я, при желании, смогу посмотреть его еще раз. Но "Предатель Ада" с его сочными красками и головокружительными эффектами - его никто уже не сможет посмотреть. И я не смогу. Даже если Голливуд вдруг бросит свою машинерию к моим ногам и одиозная "фабрика грез" станет работать на удовлетворение моих онейроидных капризов - все равно я не смогу найти таких актеров, и усилия аниматоров меня не удовлетворят. Да и сам я, как сказано у Борхеса в "Алефе", "постепенно утрачиваю бесценные черты Беатрис", то есть, иначе говоря, постепенно забываю "Предателя". Фабула запомнилась мне лучше, зрительные детали выветриваются. Остается удивление, что это произведение - массово-развлекательное по всем признакам - было создано для единственного зрителя и только для одного просмотра.

Честно говоря, меня неприятно поражает, что пересказ получился таким длинным. Я наивно полагал, что он займет страницы три. Не совсем понимаю, зачем я все это так старательно записал. Наверное, мною руко-иодило смутное чувство, что этот несуществующий фильм и эта запись когда-нибудь принесут мне деньги. Это беспочвенное предчувствие возникло у меня еще во время "просмотра", и оно до сих пор меня не покинуло. Пожалуй, это единственная странность во всей этой истории.

1996, март, Кельн

НА ПЛАТИНОВОЙ ТАБЛИЧКЕ, ИНКРУСТИРОВАННОЙ ПО КРАЯМ ОПАЛАМИ И ЖЕМЧУГОМ, НАПИСАНО:

Философствование иногда было (бывает, будет бывать) последствием галлюцинаций, чаще, впрочем, оно являлось проектом их преодоления - противоядием своего рода. Считается, что человеческий разум способен "перерабатывать" логос со специальной целью обеспечить себя подобными противоядиями, помогающими преодолеть ту степень идеологической интоксикации (отравленность иллюзиями), на которую обречено нефило-софствующее существо.