Павел Пепперштейн - Диета старика

НА СЕРЕБРЯНЫХ ДЕТСКИХ САПОГАХ ВЫГРАВИРОВАНО:

Тело замкнуто. Его содержание (то есть набор "магических" эквивалентов того или иного авторского дискурса) утеряно, недоступно. Вначале эта утрата, эта недоступность мотивированы тем, что тело - живое. Затем они же мотивированы тем, что тело - мертвое. Тем не менее высказывание подписано тем же именем, которым помечено тело. В практике цитирования имя автора иногда дается в скобках. В этих скобках умещается вся "скабрезная галлюциногенность", весь тонатомимезис, весь ужас того обстоятельства, что тело (носитель того же самого имени) в эти скобки помещено быть не может, хотя там, в каком-то смысле, ему и место.

НА БЕЛОМ АТЛАСНОМ ЧЕХЛЕ, ВНУТРИ КОТОРОГО НАХОДИТСЯ ПЛАТИНОВАЯ КОПИЯ АВТОМОБИЛЬНОГО ДВИГАТЕЛЯ, ЧЕРНЫМ БИСЕРОМ ВЫШИТО:

Философу дана двойная возможность фроттировать зону собственной нетелесной телесности. Он может акцентировать свой нарциссизм, свой солипсизм. Однако, таким образом, он лишь укрепляет традицию эффектностью своего присутствия-отсутствия в собственном тексте.

НА СТАЛЬНОМ КАРЛСОНЕ НАПИСАНО:

Имеется и другая возможность, связанная с псевдонимностью. Кьерке-гор, возможно, острее других чувствовал фокус на поименованном теле высказывающегося, которое "трансцендентно" тексту, в то время как тела читателей этому тексту "даны", то есть, парадоксальным образом, "имманентны". Всю жизнь скрываясь за псевдонимами, Кьеркегор в конце жизни высказал пожелание, чтобы на его могиле написано было одно лишь слово - Единственный.

НА ЧУГУННОМ ШАРЕ, ВЕСОМ В 66 ТОНН, УКРЕПЛЕННОМ НА ТОНКОЙ СТЕКЛЯННОЙ ИГЛЕ, ВЫСОТОЙ В 102 МЕТРА, НАПИСАНО:

Имя собственное никогда не бывает целиком и полностью собственным. Персональное имя и персональное тело вовлечены в слишком тесные (и слишком старые) отношения с анонимным. Они слишком очевидным, слишком экономическим образом сцеплены с другими именами, другими телами и их отсутствиями. Следует (хотя бы лишь с терапевтической точки зрения) ослабить тесноту этих сцеплений, сделать ситуацию более разреженной, более "пространственной", менее "хронической" и менее дисциплинированной. Иначе говоря, придать ситуации технические свойства. Для этого и появляется философствующая группа.

НА ПАРЧОВОМ ПАПСКОМ ОБЛАЧЕНИИ МЕЛКИМ ЖЕМЧУГОМ ВЫШИТО:

Можно сказать, что безответственность здесь возведена в высший принцип. Нашу маленькую (хочется сказать - микроскопическую) "философствующую группу", то есть Инспекцию "Медицинская герменевтика", можно сравнить с Бермудским треугольником. Вместо имен здесь - номенклатура. Раскручивая нити наших высказываний в направлении "реверс", критическое расследование не сможет добраться до тел. Это расследование упрется в треугольник, чьи грани образованы тремя "окукленными" телами, тремя галлюцинирующими личинками. В центре треугольника - высказывающаяся пустота. Суть же высказывания - подмена, поглощение, исчезновение.

НА ФАРФОРОВОЙ КОПИИ ВЗОРВАННОГО БОЛЬШОГО ТЕАТРА НАПИСАНО:

Граница между философствованием и галлюцинированием, точнее, клапан, заведующий "переключением" ("перекачкой") философствования в галлюцинирование и наоборот - вот чем заведует микроскопическая "философствующая группа".

НА ТИТАНОВОМ ШЛЕМЕ, НАДЕТОМ НА ГОЛОВУ ИЗУМРУДНОГО СТАРИКА, ОСЕДЛАВШЕГО АКУЛУ, СДЕЛАННУЮ ИЗ РОЗОВОГО МРАМОРА (РАЗМЕРЫ АКУЛЫ СООТВЕТСТВУЮТ НАТУРАЛЬНЫМ), НАПИСАНО:

Это напоминает о переходе от ВСЕГО к НИЧЕМУ, напоминает о нагрузке, падающей на ядерную кнопку. С невероятной скоростью нам приходится передавать друг другу (не столько "по кругу", сколько "по треугольнику") наш "президентский" черный чемоданчик, нашу пизду, наш вагинальный знак верховной власти. Скорость должна быть предельной, умопомрачительной. От таких скоростей, как от космических перегрузок, люди, как правило, глупеют. Но иначе кто-то из нас может поддаться искушению совершить окончательное движение, финальный ласкающий жест - не столько нажатие на кнопку, сколько ободряющее "пожатие кнопки". Тогда галлюциноз навсегда останется галлюцинозом, логос навсегда останется логосом.

НА ПОВЕРХНОСТИ ОГРОМНОГО КУБА, СДЕЛАННОГО ИЗ СПЛОШНОГО ЧЕРНОГО КАМНЯ, УКРЕПЛЕННОГО НА ПОДСТАВКЕ В ВИДЕ ЗОЛОТОЙ КУРИНОЙ ЛАПКИ, НАПИСАНО:

Однако, вместо катастроф, философствующая группа производит нечто вроде сокровищ, она производит клады и даже, с большей или меньшей долей прилежания, оборудует для этих "кладов" специальные "острова" - "острова сокровищ" и "таинственные острова". Отмененная катастрофа нуждается в драгоценном памятнике, она порождает сувениры ювелирного типа. Праобразом такого рода сокровищ могут считаться знаменитые яйца Фаберже. Соединение яйца и часов, тикающее яйцо с часовым механизмом внутри это, конечно же, бомба, но бомба, которая никогда не взорвется, также как "яичко золотое" никогда не разродится. Яйца Фаберже это обезвреженный, нирванизованный дискурс бомбизма, упрежденный террор. Они демонстрируют нам, как "адские машины" становятся ювелирными изделиями, роскошными украшениями рая. С политической точки зрения эти люксус-яйца реакционны, но в их ювелирной чешуе, во всех их жемчужинах и алмазах мириадами бликов горят размноженные отражения той искры, которая освещает само сердце реакции. Речь идет о категорическом требовании покоя.

НА НЕФРИТОВОЙ КОПИИ ЯДЕРНОГО ЧЕМОДАНЧИКА (ЯДЕРНАЯ КНОПКА ИМЕЕТ ВИД БОЛЬШОГО БРИЛЛИАНТА) НАПИСАНО:

Именно поэтому мы постоянно держим "дискурс Фаберже" за его драгоценные, тикающие яйца. Философские категории, "философемы", это тоже "адские машины" своего рода, которые еще следует обезвредить. Философствующая группа каким-то образом (каким? каким образом?) производит, вместо философии, философский музей. Для этого даже не нужны специальные усилия, достаточно наличия философствующей группы, а "музей философии" сам сложится по ее следам, как пенный шлейф, как череда экскрементов. Здесь "идеи" могут раз и навсегда отдохнуть от своей бесплотности, от своего существования "голодных духов", бесконечно жаждущих и не находящих воплощения. Все философские категории здесь обретают свои предметные эквиваленты (именно эквиваленты, а не иллюстрации). Таким образом они успокаиваются.

НА ПЛАТИНОВОЙ КОПИИ БАЛЛИСТИЧЕСКОЙ РАКЕТЫ СРЕДНЕГО РАДИУСА ДЕЙСТВИЯ НАПИСАНО:

Философский музей может быть только невероятно дорогостоящим. Нужны все сокровища мира, чтобы приобрести покой.

НА АЛМАЗНОЙ КОПИИ РАКЕТЫ "ЗЕМЛЯ - ВОЗДУХ" НАПИСАНО:

Чтобы порождать вещи "музея философии", от философствующей группы требуется немного - она должна находиться в состоянии перманентного распада. Это несложно, поскольку распад это вообще "рок группы", поэтому идеальными группами являются постоянно распадающиеся рок-группы.