Григорий Лапшин - Автостопом через Африку

— Ты хоть ходить сам можешь? Ты же тут один остаешься! Лучше мы поможем тебе добраться до врачей сегодня.

— Меня монахи навещают несколько раз в день…

— Поехали в госпиталь, пока не поздно…

Но, подобно Григорию, Сергей, по совершенно непонятным мне причинам, отказывался госпитализироваться.

Решили, что если завтра утром Сергей не появится в госпитале сам, то мы приедем за ним на такси.

Утром я отвел сдавать анализы Кротов и Сенова.

Захожу в палату к Кубатьяну: «Как там наш больной?»

Гриша лежит под капельницей, улыбается до ушей и читает газету «СПИД-Инфо». На подоконнике громоздятся бутылки с морсом, пакеты с бананами и апельсинами… русские люди уже навещали его. Я хотел сфотографировать больного, читающего газету под капельницей, но Гриша прикрылся и лица не фотографии не видно.

Пока завтракали и мылись в прачечной у Лили, приехал Сергей Лекай с температурой +37.

У меня уже не хватило нервов хлопотать за третьего больного — отправил Сергея в нужный кабинет вписываться в палату к Грише самостоятельно.

Сегодня вся столица Эфиопии празднует приезд олимпийской сборной. На олимпиаде в Сеуле эфиопские марафонец завоевал золотую медаль. В госпитале меня даже познакомили с родным братом этого бегуна, который работает, кажется, в котельной. Город украсили к приезду героя. На всех центральных улицах вывесили флаги и приветственные транспаранты.

Портреты бегуна размером в десятки метров украшают здания на центральной улице. Движение в городе парализовано — вместо 25-ти минут от Балчи до посольства ехал автостопом полтора часа. По городу разъезжают грузовики, молодые люди в кузове которых скандируют имя марафонца и машут флагами. Даже пассажиры в рейсовых автобусах поют песни, обнявшись за плечи.

Дела дипломатические. — Неожиданная русская вписка. — Дела визовые. — Снова в госпиталь. — Замены в наших рядах.

Мы сдали документы в посольство Кении. В понедельник, в случае положительного ответа из Найроби, нам обещали месячные визы за 50 долларов.

Вечером долго беседовал с нашим консулом. Поговорили о больных и самолетах, о дорогах и визах. Узнал телефоны и адреса посольств ЮАР, Ботсваны, Малави, Мозамбика, Замбии и Зимбабве. В Москве мы делали визы только до Эфиопии, ибо не было уверенности в прохождении суданско-эфиопской границы. Теперь нам предстояло сделать в Аддис-Абебе визы Кении и Танзании, а так же большинства других африканских стран, ибо только здесь есть посольства ВСЕХ африканских государств, т. к. именно в Аддис-Абебе находиться штаб- квартира «международного африканского союза».

Консул, «по секрету», сообщил мне, что посол РФ водит дружбу с послом Кении, и грозится позвонить своему другу, чтобы нам не давали визу Кении. Чем мы вызвали такое враждебное отношение к нам со стороны посла, что он опускается до таких «мелких пакостей»? Ведь посол занимается политическими контактами, а работа с гражданами — дело консула. Возможное противодействие к нам со стороны главного представителя России, меня очень озадачило.

Может кто из сотрудников МИДа, прочитав эту книгу, захочет разъяснить мне ситуацию на будущее?

На следующий день в «русской палате» инфекционного отделения опять перемены — с капельницей лежит Сергей, а возле его кровати сидит на стуле сидит поправившийся Гриша.

Юра заказал «маниграммой» деньги на самолет, консул делает ему справку, «заболевшего работника МИДа», что позволит удешевить билет на 25 %. Но это только на рейс Аэрофлота. А российские самолеты перестали летать в Эфиопию, как только мы перестали строить здесь социалистическую республику. Так что скидка будет распространятся только от Каира до Москвы, а вот лететь до Каира Юре придется за полную стоимость билета компании «CairoAirways».

На следующий день врачи сказали, что у всех, сдавших анализы, обнаружены в кишечнике амебные цисты. Это значит, что мы переболели тяжелым африканским заболеванием, типа дизентерии. Чтобы вывести амебу окончательно, нам велели купить в аптеке антибиотик. То, что в данный момент в нашей крови не обнаружили малярийных тел, еще ничего не значит.

Возможно, что вредный микроб затаился в других органах и размножится в крови позже. Вон, Гришу уже дважды лечили от малярии «по типичным признакам», хотя в крови малярию ухватить «не успевают». Приступы жара и холода объясняются как раз тем, что малярийные плазмодии то размножатся в крови, то исчезнут до следующего приступа. Лекарство для профилактики малярии, купленное нами еще в Каире, в Эфиопии уже не действует.

Единственное средство, которое помогает в 85-ти процентах случаев — таблетки «Fansidar». Для профилактики пьем по одной таблетке в неделю, а в случае появления первых признаков заболевания (понос, температура, «простуда») нужно выпить сразу три таблетки. Хотя это вредно для печени, есть шанс выкарабкаться без капельницы. С помощью внутривенных вливаний, в госпитале уровня Балчи вылечивают 95 % случаев, а вот в деревнях такого сервиса нет даже за деньги. Но самые опасные районы мы уже проехали — в южных провинциях Эфиопии малярия встречается реже, чем на севере.

Уже несколько раз я посещал Российский Культурный Центр, надеясь поговорить с директором. Но Михаил Александрович каждый раз сказывался то уехавшим, то больным.

Других русских людей в РКЦ я пока не видел. В кафетерии о России напоминают только картинки на стенах. В выставочном зале поет песни какая-то религиозная секта. В библиотеке нет ни одной русской газеты, а единственный телевизор директор забрал к себе в квартиру.

Полный «упадок культуры», приятное исключение — выставка художницы, учившиеся в Харькове. Но выставку организует не РКЦ, а некая организация «Русских женщин», как я понял, такая же «неформальная» как и наша АВП. С одной из этих тетушек познакомились я и Олег прямо на выставке. Оказывается, посольство и прочие русские люди, не общаются с женщинами, вышедшими замуж за эфиопов, считая их какими то «падшими» или «грязными».