Журнал Здоровье №2 (86) 1962

Врачи сделали все возможное, чтобы поставить Зою на ноги. И вот наступил долгожданный день: ее выписали из санатория. Пусть она еще передвигалась с помощью костылей, но уже поборола недуг.

Зоя не могла отмерять каждый день полтора десятка километров и поэтому ее устроили в среднюю школу-интернат тогдашнего районного центра Новозавидово. Там она окончила девятый класс. А когда открыли интернат у нас, Зоя вернулась в родную школу. Нелегко давалась учеба, сказались перерывы в занятиях. Другие заочники в прошлые годы выезжали на консультации, а ей нельзя было — и это отразилось на ее познаниях.

Но никогда Зоя не унывала, занималась много и упорно, а учителя и товарищи все время ей помогали. Старались делать это как-то незаметно, потому что Зоя терпеть не могла поблажек, скидок на ее болезнь. Раз ей показалась завышенной отметка по химии, так она места себе не находила:

— Куда она мне, эта тройка! Ее из жалости поставили!

Школу Зоя окончила в числе лучших десятиклассников. Теперь она работает на заводе, собирается поступать в институт.

Да, она имела право тогда, на школьном вечере, так убежденно восклицать: «Ничто нас в жизни не может вышибить из седла!» Ведь это одинаково верно и для сына артиллериста, и для дочери тракториста.

Преподаватель Б. П. Митёкин

Поселок Редкино Калининской области

Ярко, как в горах, сверкает снег. Пригретые солнцем сосны дразнят крепким запахом смолы, манят свернуть в лес. Мы идем на лыжах недалеко от Москвы вдоль берега живописной реки Вели.

У опушки лыжня затерялась, и вскоре мы уже топтали нетронутый снег. Не повернуть ли, пока не поздно, обратно?

— Свежая лыжня! — раздался голос моего товарища. Мы бросились вперед, пересекли несколько оврагов и чуть не налетели на сидящих около костра двух лыжников.

— Добро пожаловать! — Один из них приветливо кивнул седой головой.

— Ну и здорово же вы ходите!

— По привычке… — улыбнулся седоголовый лыжник.

— Сколько же вам лет?

— Сейчас мне уже за семьдесят, — усмехнулся седоголовый. — Тринадцатилетним мальчуганом я впервые попал в горы. И с тех пор ежегодно совершаю путешествия. — Он взял у своего спутника сверток с завтраком и аппетитно захрустел яблоком.

— А часто вы ходите в походы?

— Каждое воскресенье в любую погоду делаю по 30–50 километров. После десятичасового похода голова в понедельник совсем свежая. Наиболее сложный вопрос своей последней научной работы я решил как раз после очередного воскресного похода.

— Можно позавидовать вашему здоровью. — Мой товарищ жадно затянулся папиросой.

— Зависть — вредное чувство, а вот если бросите курить, получите большую пользу. — Он снова засмеялся и проворно заходил вокруг костра. — Я никогда не курил и никогда не пил вина. Не понимаю, зачем это? Столько в жизни интересного, красивого, даже на самое нужное не хватает времени.

— А за что вы любите альпинизм? — комкая в руках папиросу, спросил товарищ.

— В горах встречаешься с богатством природы всех широт и поясов. В прошлом году побывал я в Карпатах, поднялся на самую высокую вершину Говерля. В это лето путешествовал по горному Алтаю. Отчаянно красивые места!

— А что вы делаете, если сильно устаете?

— Устают не оттого, что много работают, а оттого, что неумело. Даже в самый напряженный период научной деятельности я не изменял своего режима жизни. Математика требует большого умственного напряжения. Ее, как и большинство других научных занятий, можно отнести к разряду «вредных» работ. Бездействие так же вредно, как и перегрузка. После каждого похожа я чувствую подъем сил и тружусь с удвоенной энергией. Но хватит! Сейчас я покажу вам одно интересное место. Неподалеку протекает родниковая речушка. Она не замерзает даже в большие морозы. В ней можно купаться круглый год. Но особенно приятно — зимой. Вынырнешь из ледяной воды и, как в сказке, чувствуешь себя сильным и молодым.

И прежде чем мы успели надеть лыжи, он взмахнул лыжными палками и скрылся за деревьями.

— Кто этот человек? — спросили мы у его спутника.

— Известный ученый, доктор математических наук, член-корреспондент Академии наук СССР и один из основоположников советского альпинизма, старейший мастер спорта Борис Николаевич Делоне.

Мы долго молчали, а потом налегли на лыжи, изо всех сил стараясь не отставать.

М. И. Усов

Б. Н. Делоне (справа) на высшей точке Карпат — вершине Говерля

Кандидат медицинских наук В. П. Брагинская

Передо мной дневник старого московского врача-педиатра. Раскрываю тетрадь на уже знакомой мне 28-й странице и еще раз перечитываю:

«Как-то ночью меня по дежурству вызывают срочно в «сомнительный» кабинет амбулатории. На кушетке лежат две школьницы 12 и 13 лет; около них в слезах — мать. Обе девочки дышат тяжело, шумно, с клокочущим звуком.

Надевая халат, я уже ощущаю сладковато-приторный запах токсической дифтерии. Еще не осмотрев детей, я обращаюсь с упреком к матери:

— Ведь это тяжелая дифтерия! Почему вы так поздно привезли нам детей?

А мать отвечает:

— Лечил врач, говорил, что ангина, назначил припарки, порошки, полоскания. Заболели трое; один ребенок ночью умер, лежит на столе, — вот мы и привезли вам этих двух.

При осмотре школьниц оказалось, что налеты в горле уже переходят на твердое небо, а громадные «подушки» отеков на шее спустились ниже ключиц. Спрашиваю мать, остались ли дома еще дети. Да, оказывается, еще один мальчик пяти лет дома, здоров. Я велел его тотчас же привезти, не откладывая. Две девочки, несмотря на наивысшие дозы сыворотки, умерли на 10—12-й день от дифтерийного миокардита. Мальчик же был доставлен к утру лишь с небольшой краснотой в горле при нормальной температуре. Ему сразу же ввели большие дозы сыворотки, тем не менее у него уже к вечеру развилась картина токсической дифтерии. Однако своевременное лечение дало результат: проболев тяжело, он все же справился с миокардитом и параличами и мы выпустили его домой здоровым».

Описанный случай произошел в 1913 году в Москве, в Морозовской детской больнице…

В ту пору гибель ребенка от дифтерии была далеко не редким явлением во многих странах. Недаром же эта трагедия волновала не только врачей. А. Кронин в своей книге «Путь Шеннона» описывает тяжелую эпидемию дифтерии в Англии, жертвой которой стал ребенок друзей героя. Мальчик задыхается, у него — круп. Врач, еще не имеющий большого опыта, дрожащими руками производит операцию, и состояние больного сразу улучшается. Однако спустя несколько часов, оставленный на попеченье безответственной и равнодушной медицинской сестры, ребенок умирает от того, что просвет трубки, вставленной в горло, закрылся пленками.