Журнал Здоровье №2 (50) 1959

Новая техника дает возможность сделать труд здоровым, всесторонне развивающим рабочего. Но она вместе с тем требует от работающего высокой производственной культуры. И вот здесь перед нами во весь рост встает проблема связи нашего производства со школой, проблема подготовки и воспитания кадров.

У нас имеется три средних школы, школа-интернат и вечерняя школа рабочей молодежи. Мы построили для них благоустроенные здания, заботились об отдыхе школьников: оборудовали хороший пионерский лагерь, стадион, спортивные площадки. Жизнь показала, что этим нельзя ограничивать свои заботы о будущих кадрах комбината. Именно наш рабочий коллектив должен помочь школе воспитывать в детях любовь и уважение к труду, учить их овладевать этим источником здоровья и благосостояния.

Мы предусмотрели в семилетием плане строительство большого комплекса сооружений школы-интерната, кустовую мастерскую для средних школ. Наши лучшие производственники будут прививать детям в школьных мастерских необходимые трудовые навыки.

Больница доломитного комбината

Известно, что одним из важных источников повышения производительности труда является неустанное улучшение рабочего быта. Речь идет прежде всего о жилищах. Сейчас у нас на каждого рабочего приходится 14 квадратных метров благоустроенной жилой площади и 7 метров на каждого проживающего в поселке. По семилетнему плану мы строим несколько новых кварталов двухэтажных 8—16-квартирных домов. Кроме того, будет построено еще 400 индивидуальных домов. Таким образом, на каждого проживающего у нас будет не меньше 13 квадратных метров благоустроенной жилой площади.

Это значит, что постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о ликвидации недостатка в жилье в ближайшие 10–12 лет комбинат выполнит в 6–7 лет.

В сам; клетке комбината предусмотрено строительство корпуса водогрязелечебницы и зданий для двух детских садов и детских яслей. Сеть детских учреждений у нас удвоится.

В наших условиях исключительное значение для здоровья жителей поселка имеет озеленение его территории. В. В. Вересаев писал о наших местах: «Скучные тут места! Черная земля, черные дороги. На всем руднике ни деревца, ни одного кустика: ни пруда, ни ручейка, кругом, куда глаз хватает, — однообразная, выжженная солнцем степь».

Сейчас у нас 300 гектаров древонасаждений. К концу 1965 года зеленые массивы увеличатся в полтора раза, площадь садов расширится до 100 гектаров м виноградников до 30 гектаров. Таким образом, на каждого живущего у нас будет около 200 квадратных метров зеленых насаждений.

Мы сооружаем пруды, расширяем имеющиеся водоемы. Сейчас зеркало двух водоемов достигает 20 гектаров, а к концу семилетия расширится в полтора раза.

Семилетка предусматривает улучшение условий жизни в поселке в самом широком смысле слова. За счет комбината уже построены хорошие столовые, бани, прачечные, магазины с мощными холодильными установками, овощехранилища. Ныне речь идет о решительном улучшении качества обслуживания рабочих и их семей. Если у нас успешно перестраивается производство по последнему слову техники, то разве мы не можем добиться, например, научно обоснованного режима питания в наших столовых? Это — важное звено в борьбе за повышение производительности труда.

Наш семилетний план охватывает все основные участки борьбы за культуру труда и быта. Коллектив комбината стремится жить и работать по-коммунистически.

Никитовка, Украинская ССР

Марк Поповский

Рисунки П. Пинкисевича

Мы не вольны над своими воспоминаниями. Они приходят из глубин памяти совершенно нежданными и настойчиво, до мельчайших деталей заставляют нас перебирать в уме какое-то давнее событие. Так было, когда в руки мне лопалась тоненькая, в несколько страничек книжка — Приказ министра здравоохранения республики. «О ликвидации дифтерии…» — значилось на первой странице — и дата: 14 августа 1958 года. И вдруг сугубо деловой, отнюдь не лирически звучащий документ напомнил мне давнюю, до слез волнующую историю…

Это случилось пятнадцать лет назад, в августе 1943 года, где-то в Смоленской области. Нас было 27 — спецкоманда. Двадцать пять солдат, офицер и я — лейтенант медицинской службы. Приказ гласил, что команда должна разминировать аэродром и привести его в боевую готовность для посадки самолетов.

Фронт глухо шумел где-то в десятке километров впереди. Вокруг чадили пепелища сожженных деревень. Война не пощадила ни школ, ни больниц, ни жилищ. Так называемая санчасть на аэродроме ничем не отличалась от остальных солдатских землянок: над головой низкий накат из бревен, стены, обшитые грубыми досками, стреляный патрон от авиапушки с коптящим фитилем — лампа.

Вечера в конце августа темные, длинные, коптилка еле мерцает, в один из таких вечеров я задремал, укрывшись шинелью. И вдруг: не то стон, не то плач:

— Кто тут есть?.. Доктор, помогите…

Вглядываюсь: на пороге женщина с ребенком. Откуда она здесь, среди аэродрома? Как обошла посты, как не подорвалась на минах? Смотрю на ребенка, и сразу все становится ясным. На руках у матери белоголовая девочка лет пяти. Глаза в коричневых обводинах полузакрыты. Маленький рот с тяжелым хрипом втягивает воздух. И при каждом вдохе тельце ребенка все содрогается в мучительном желании — воздуха, воздуха. Кругом океан кислорода, но ему нет пути в легкие девочки: дифтерия, круп — дыхательное горло ребенка забито пленками. Спрашивать не о чем.

Полное ужаса и мольбы лицо матери выразительнее всяких слов. Видимо, в деревне кто-то сказал ей, что на аэродроме есть врачи. Она не могла дождаться утра и прямо через заминированное поле отправилась искать спасения для своего ребенка.

— Помогите, доктор…

А чем помочь? У меня с собой только фельдшерская сумка. В ней перевязочный материал, шприц, несколько ампул с кофеином и камфарой, кое-какие медикаменты да садовый складной нож.

Девочку может спасти только немедленное впрыскивание дифтерийной сыворотки и операция. Об операции — трахеотомии — я только слышал и читал. Знаю, что при этом вскрывают дыхательное горло и вставляют в него специальную трубочку. Трубочку эту, изогнутую, двойную (на случай если придется прочищать), тоже видел всего один раз.

Может быть, лучше отправить ребенка в ближайший военный госпиталь? Нет, бессмысленно. Он все равно не перенесет поездки. А если… Отчаяние подсказывает последний возможный выход.