Марк Каганцов - Байки о «Скорой»

Многолетняя статистика достоверно доказывает, что в Воркуте в летнее время резко сокращается количество острых аппендицитов у детей. Одновременно резко снижается в летнее время в Воркуте и количество других хирургических заболеваний у детей и вообще заболеваний детей. Статистика других городов Крайнего Севера подтверждает эту закономерность. Все это связано в работе с продолжительностью солнечной радиации, витаминизацией, повышением иммунитета, уровнем антител.

Защитилась она, повторяю, блестяще! То, что в Воркуте понятно любому немедику, в Москве не известно было даже светилам медицины: в советский период в летнее время детей из Заполярья вывозили на юг почти поголовно! Нет детей — нет детской заболеваемости.

Когда мне говорят: «Ну, любой бы так мог!», я отвечаю: «Нет, не любой. До этого додуматься надо!». Только Колумбам дано открывать Америку!

У медиков популярны афоризмы: «Вскрытие покажет» и «Патанатом — лучший диагност». Действительно, патанатом — самый умный, потому что последний, и все ему видно, как на ладони, и больные у него никогда не умирают.

Работает в Воркуте патанатом П. В пору моего начмедства мне часто в силу служебных обязанностей приходилось с ним контактировать. Приятный человек, с юмором, образованный, книжки умные читает, пофилософствовать любит. На рабочем столе у него коробочки в виде маленьких гробиков стоят. Цветы у них там разрослись, как тропический лес, зелень такая яркая, насыщенная. Говорят, они эти цветы трупной кровью поливают, потому так хорошо они растут. Кто знает?

После женитьбы П остепенился, а прежде, будучи старым холостяком, пил безбожно.

Оно понятно: работа не слишком веселая — трупы вскрывать, мысли постоянно в голову лезут о бренности земного бытия, вот и прикладывался он за упокой каждого своего «пациента». Не раз приходилось мне его выручать — забирать из медвытрезвителя. Прощаясь с работниками медвытрезвителя, П непременно произносил: «Сегодня я — у вас в гостях, а завтра вы — у меня, милости прошу!».

Однажды пришли мы с женой в гости к знакомой. Время было — мяса днем с огнем не сыскать, а она подает на стол большущие отбивные, размером чуть ли не с тарелку.

— Где это ты такую вырезку раздобыла? — спрашиваю.

— Да это П мне принес, — отвечает, — уж не знаю, где он достал. Мы с ним однокурсники. Ему срочно деньги понадобились, вот он и уступил мне по старой дружбе свое мясо по дешевке.

— Не знаю, как вы, — говорю я своей жене и хозяйке дома, — а я это мясо есть не хочу. Давно я мяса не ел, совсем от него отвык. Мне больше рыба нравится.

В ту пору, когда я еще не носил бороды, работал со мной на «скорой» фельдшер Виктор Маргусович Церфус. Были мы с ним примерно одинакового возраста, роста и комплекции, оба черноволосые, в очках, прически одинаковые, да и черты лица похожи: глаза, нос, губы. Часто нас путали.

Прихожу я как-то вечером с работы домой, поужинал, телевизор посмотрел, с детьми повозился и пошел в ванную душ принимать. А жене в это время знакомая звонит:

— Только что видела твоего мужа. Идет с какой-то молодухой под ручку, что-то на ушко ей говорит, а она в ответ улыбается.

— Ты обозналась, — говорит моя жена, — мой уже больше трех часов дома.

— Не ври! Что я твоего мужа не знаю! Да я его 10 минут назад с этой девицей собственными глазами видела!

Подрабатывал я в то время в медучилище. Вот прихожу я в училище на занятия, а моей группы нет, ее руководитель практики по ошибке отправил ко мне на «скорую». Спустя какое-то время звонит ему староста группы:

— Мы на «скорой». Марк Яковлевич сидит в диспетчерской и говорит, что он ушел в училище…

С той поры и стал я носить бакенбарды с усами, а потом и бороду завел.

Около полуночи поступает вызов «огнестрельное ранение в голову». Мчимся со слабой надеждой застать пострадавшего в живых. На лестничной площадке и в квартире полно народу, милиция. Спрашиваю, где пострадавший.

— На кухне сидит.

Проходим на кухню. На табуретке сидит молодой мужчина в камуфляже. Цвет лица нормальный. Спрашиваю, что беспокоит. Показывает на раны на лице — на правой щеке и на подбородке две небольшие, не более сантиметра, некровоточащие дырочки — входные отверстия. Выходных отверстий и каких-либо других повреждений нет. Давление и пульс нормальные. Спрашиваю, что случилось. Рассказывает:

— Я военнослужащий. Сегодня вышел у меня конфликт с сослуживцем, он живет этажом ниже. Вечером он звонит мне в дверь. Я думал, извиняться пришел. Вышел к нему на лестничную площадку. Он выстрелил из пистолета 2 раза мне в лицо почти в упор. Сознания я не терял.

Я думаю, что за чудеса. Стреляли с близкого расстояния, а повреждения минимальные. У пострадавшего не только ясное сознание, но и речь не нарушена. Значит, не повреждены не только мозг, но и челюсти, и язык. Что-то тут не так.

Обезболили мы его и (на всякий случай) на носилках отвезли в военный госпиталь. Потом узнаю, что пули, которые достали из ран, были резиновые.

Затяжные новогодние праздники. Рассказывает один из фельдшеров.

Поехал я на вызов «странно себя ведет». В квартире двое мужиков с характерной внешностью — «бутылки на мордах нарисованы», говорят, что «квасили» больше двух недель, но уже 3 дня не пьют. Тот, к кому вызвали, жалуется, что у него изо рта все время змеи ползут, душат, не дают дышать, только одну вытащит и бросит, а она сразу уползет, а изо рта уже новая лезет.

Ясное дело — алкогольный галлюциноз!

— Собирайся, — говорю я ему, — в больницу поедем.

Он согласен. Второй мужик держит в руке маленький топорик и говорит мне:

— А одну змею я изловил и порубил на мелкие кусочки!

— Ты топорик-то положи, положи. Ты тоже с нами поедешь. Там врачу все и расскажешь.

Так я сразу двоих в наркологию привез.

Первые дни января. Вызов к молодой женщине. Ее сынок лет двух с небольшим встретил нас сначала настороженно — незнакомые люди, да еще в халатах, как бы не обидели. Потом, увидев, что мы на него не обращаем внимания, занимаемся мамой, осмелел, прыгает, хохочет, показывает на меня пальцем и лопочет: «Дед Молоз! Дед Молоз!» Видно, я со своей седой бородой и впрямь на деда Мороза похож, а моя молодая фельдшерица — на Снегурочку. А у меня на этот случай, не то что подарка, даже карамельки не припасено.

Статистика утверждает, что самое опасное место при авариях — рядом с водителем, сидящие на нем получают самые тяжелые, часто смертельные травмы. Докторица Р эту статистику знает и ездит всегда в салоне, а в кабине с водителем у нее фельдшер сидит. Вот как-то возвращаются они с вызова. Она в салоне сидит, за ручку двери держится. На повороте машина накренилась. Р навалилась плечом на дверь, рукой невольно на ручку нажала, дверь открылась и Р вывалилась из машины. Сидящие в кабине этого не заметили. Приезжают на подстанцию — доктора нет, куда подевалась? Минут через 20 приковыляла Р на подстанцию: грязная, в ушибах и ссадинах, но, слава Богу, без серьезных повреждений.