Ксения Иваненко - Психические расстройства и головы, которые в них обитают

B. Патологические черты личности в следующих областях:

1. Нарушения в аффективной сфере, проявляющиеся в:

a) Эмоциональной лабильности: нестабильные эмоциональные переживания и частые смены настроения; эмоции, которые легко возникают, обладают высокой интенсивностью и/или не соответствуют событиям и обстоятельствам, которые они сопровождают.

b) Тревожности: сильные чувства нервозности, напряжения или паники, которые часто возникают как реакция на стресс в контексте межличностных отношений; беспокойство по поводу негативных последствий неприятных переживаний прошлого и неблагоприятных ситуаций в будущем; чувство страха, дурные предчувствия, ощущение угрозы в ситуациях неопределённости; страх внутреннего распада или утраты контроля.

c) Чувстве незащищённости, связанном со страхом сепарации: страх отвержения – и/или сепарации – связанный со страхом чрезмерной зависимости и полной утраты автономии.

d) Депрессивности: часто испытываемые чувства подавленности, ничтожности и/или безнадёжности; трудности преодоления подобных настроений; пессимизм в отношении будущего, доминирующее чувство стыда; сниженная самооценка, мысли о самоубийстве и суицидальное поведение.

2. Расторможенность, которая характеризуется:

a) Импульсивностью: действия под влиянием момента, непосредственная реакция на воздействие стимулов; непродуманные действия без плана и без понимания последствий; трудности в формировании плана действий или в его осуществлении, ощущение безотлагательности и поведение с элементами самоповреждения при переживании эмоционального дистресса.

b) Принятием рискованных решений: участие в опасных, рискованных и угрожающих причинением ущерба себе видах деятельности без веских причин и без понимания возможных последствий; отсутствие понимания границ собственных возможностей и отрицание угрозы в действительно опасных ситуациях.

3. Неприязненное отношение, характеризующееся враждебностью. Постоянные или часто возникающие чувства злости, гнева или раздражительности в ответ на умеренные проявления равнодушия и обиды.

С. Нарушения в функционировании личности и проявлении личностных черт индивида являются относительно стабильными в течение времени и не зависят от ситуаций.

D. Нарушения в функционировании личности и проявлении личностных черт индивида не могут быть вполне объяснены с позиций нормативных закономерностей развития, свойственных возрастному периоду, в котором находится индивид, а также его социально-культурному окружению.

E. Нарушения в функционировании личности и проявлении личностных черт индивида не могут быть объяснены только как последствия непосредственного физиологического эффекта интоксикации психоактивными веществами (например, наркотиками, психотропными медицинскими препаратами) или общего медицинского заболевания (например, тяжёлой черепно-мозговой травмы).

Мне было необходимо психологическое слияние и стирание всех границ в отношениях. Ты – мой, я – твоя. Мы – одно целое. Когда близкий человек уходил, я чувствовала, что пропадаю. Когда ушёл Савва, мне показалось, что я нахожусь под угрозой исчезновения. С помощью отношений я стабилизировала структуру собственного «я». Я не мыслила себя отдельно, только через призму другого человека. В то же время в отношениях я становилась очень уязвима, потому что, когда Савва проявлял самостоятельность и занимался собственными делами, мне казалось, что он предаёт саму идею «нас». Он не имел права делать что-то для себя, увлекаться чем-то своим, думать что-то своё, иметь своё мнение, отличное от моего. Мы должны были дышать вместе, дуэтом совершая каждый вдох и выдох.

Я смотрела на Савву, но должна была видеть себя. При нарушении отзеркаливания, когда в Савве я находила его самого, а не нас, я не могла принять эти его мысли и чувства. Его индивидуальные характеристики я приписывала себе, но они не приживались во мне и вызывали отторжение. Если Савва увлекался музыкальным исполнителем, чьё творчество мне не нравилось, я начинала ненавидеть этого певца и чувствовала, будто в меня проникает что-то чужое. Савва не должен любить то, чего я не разделяю. Эти чужие элементы нарушали чувство связанности и нашей идентичности. Саввина самостоятельность оживляла Чужого, который преследовал меня изнутри и погружал мою жизнь в хаос, расшатывая всю структуру.

У меня ломалось эмоциональное восприятие другого человека и когнитивная способность представлять психическое состояние других людей и себя самой. В таких состояниях многие собственные мысли и чувства начинали казаться мне чужими. Я не могла идентифицировать себя с собственным «я». Мой Савва, который делает только то, что хочу я, и любит только то, что нравится мне, был моей точкой отсчёта собственного «я». И когда эта зеркальность нарушалась, я теряла опору, я не знала, где я и кто я. При повреждении идентичности я лихорадочно примеряла чужие маски, перебирала различные модели поведения, пытаясь найти свою потерянную. Моё самовосприятие терпело крах. Я интенсивно проецировала на себя чужие элементы, которые душили и разрушали меня ещё больше.

Когда сфера субъективного переживания и восприятие внешней реальности оказывались полностью разделёнными, а я впадала в диссоциативное состояние, единственное, что мне оставалось – это попытаться убить себя. Мне казалось, что я смогу так перезагрузить себя, что даже просто попытка самоубийства избавит меня от чужого, и я снова приобрету себя. Я буду на грани смерти и, наконец, пойму, кто же я такая.

Показатель риска суицида при ПРЛ достигает 10 %, что является достаточно высоким показателем. Многие больные ПРЛ воспринимают суицид как «надёжную пристань», акт воссоединения с состоянием, в котором они смогут прекратить муку экзистенциального ужаса. В США было проведено исследование, в ходе которого удалось выяснить, что ПРЛ негативно влияет на социальную жизнь и карьеру намного больше, чем даже такие заболевания, как депрессия и ОКР.

О том, что я настолько сильно завишу от отношений, знали лишь самые близкие друзья. Во многом я смогла признаться себе только во время лечения, что уж говорить о том, чтобы раскрываться перед другими.

Одним из первых, кто заметил, что я непропорционально сильно привязываюсь к людям, был Исмаил – мой бывший молодой человек и лучший друг Саввы. Он сам отметил, что я полностью доверяюсь своему партнёру, идеализируя его. Но затем следует неизбежное крушение.

– Ты как немецкий романтик начала XIX века, – придумал он, – только ты не один раз на протяжении всей жизни это переживаешь. А бесконечно, раз за разом.

За пару месяцев до того, как Савва меня бросил, я впервые серьёзно начала осознавать проблему наших отношений. Он продолжал меня успокаивать, обнимал по ночам, но я чувствовала, что он готовится уйти навсегда. Чтобы он остался со мной, мне надо было быстро вылечить свой мозг и перекроить душу. Я пыталась делать вид, что у меня всё нормально, когда на самом деле я падала на пол в беззвучном отчаянии каждый раз, когда за ним закрывалась дверь.