Владимир Швабский - Рассказы о военных собаках

Было это или не было, сейчас трудно установить, но солдатская молва живет и до сего дня. В школе был заведен четкий порядок: для проверки караульной и внутренней служб, организованного подъема, физзарядки и дальнейшего распорядка дня прибывал один из заместителей начальника школы. Однажды в понедельник задолго до подъема в школу прибыл для проверки начальник Центральной школы полковник Альберт Николаевич Пермяков.

Как всегда, Альберт Николаевич прошел через КПП и пошел не по прямой центральной дороге, а свернул вправо, к пруду, где решил пройти к караульному помещению. Ему навстречу выкатился весь лохматый, с раскрытой пастью Кучум. Он за ночь сумел подкопать землю под воротами и, видимо, поджидал «нарушителя». А тут ему навстречу спокойно идет начальник школы. Но Кучуму, что до этого, ведь он — Кучум! В общем, он несся на полковника своей уверенной рысью. Надо отметить, что Альберт Николаевич тоже издалека увидел мчавшегося на него Кучума. Он остановился и встал по команде «Смирно!», правда, не отдав чести Кучуму. Тот подбежал, вернее, налетел, обнюхал полковника, его привлекла прежде всего шинель, так как в ней полковник не один десяток раз обходил собачьи выгулы, и разные собачьи запахи остались. Да и у самого Пермякова дома была своя личная овчарка. Кучум обошел несколько раз спокойно стоящего начальника школы, поднял заднюю лапу… и, сделав свое собачье дело, вернулся к воротам.

Надо отметить, что Центральная школа — это обычная учебная часть, которая жила всегда своей размеренной жизнью. Вся жизнь личного состава школы подчинялась строгому распорядку дня. Но в этот понедельник свершилось что-то невероятное, подобно полету собаки в космос. Школа была поднята по тревоге. Личный состав недоумевал — что же могло случиться? Почему их вдруг подняли по тревоге? Выяснилось все на строевом плацу, когда начальник школы, правда, не совсем литературными выражениями, рассказывал офицерам и прапорщикам об их обязанностях и реальном положении дел во вверенных им ротах и взводах. И как вывод произнес: «…Его, начальника школы, полковника, „использовал“ Кучум!» А Кучума изловили три дрессировщика в дрессировочных костюмах в течение нескольких часов, правда, им от него досталось, так как он умудрился прокусить специальный дрессировочный костюм.

Дырку под воротами забетонировали, и Кучум продолжил нести караульную службу.

Было это или не было, сегодня трудно установить истину: люди давно уволились из школы, некоторых уже нет в живых. Нет уже по старости и самого Кучума. А вот его потомство осталось, осталась и память о кавказской овчарке по кличке Кучум.

Собак я всегда любил. В доме моих родителей — отец в то время проходил службу в Польше — когда я еще умещался в детской коляске, на всех прогулках нас сопровождала маленькая, крепко сложенная, компактная и изящная собачка — карликовый пинчер. Я, конечно, его не помню, но по рассказам родителей это была спокойная, храбрая и бдительная собачка, отлично справлявшаяся с ролью моего стража. Она не подпускала к коляске никого, пока я спал. А когда я просыпался, поднимала лай, по которому мама знала, что я проснулся.

Собачка была черного окраса с четкими подпалыми отметинами, ростом где-то 25–30 см с купированным хвостом. К сожалению, как рассказывали родители, она погибла, попав под колеса автомашины.

Позже из-за жилищных неудобств и переездов в семье собак не было.

И вот волей судьбы я попадаю в Центральную школу военного собаководства для прохождения дальнейшей службы. Военные собаководы народ особенный, я имею в виду офицеров и прапорщиков моего периода службы (1983–1985 годы). Ни одно военное учебное заведение офицеров этой специальности не готовило. Их подбирали, обучали и воспитывали на месте, в стенах школы. Из солдат, собаководов-любителей, готовили сержантов. Затем после окончания срока службы их оставляли на сверхсрочную службу или направляли в школу по подготовке прапорщиков. Потом они возвращались на должность командиров взвода. Через некоторое время прапорщик, по желанию, направлялся на курсы офицеров, там он сдавал экстерном экзамены, возвращался в школу лейтенантом.

Карьерный рост по службе был на тот период небольшой: пять рот, из них две по подготовке курсантов на должности командиров отделений, сержантов для войск и три роты комплектовались личным составом из войск. Их готовили три месяца на специалиста караульной службы и отправляли в свою часть с подготовленной им собакой. А также одна рота постоянного состава, так сказать, рота обеспечения учебного процесса.

У офицеров рост тоже был небольшой: в лучшем случае — дослужиться до майора и уволиться на пенсию. Но вот отношение к своим подчиненным, забота о них, об их судьбах, доброжелательность и понимание солдатской или офицерской службы были на высоте. Это чувствовалось и передавалось на их четвероногих помощников, военных собак.

Как-то беседуя с начальником Центральной школы полковником Альбертом Николаевичем Пермяковым, а надо отметить — он был опытным офицером, прошедшим суровую школу в армейских частях, о моем вхождении в должность (а за моими плечами были годы службы в дивизионном и учебном инженерно-саперном батальонах, учебном артиллерийском полку, где не раз добивались отличных результатов, то есть опыт проведения партийно-политической работы у меня был), я почувствовал, что чего-то не хватает и я пока не стал «своим» для собаководов. И вот Альберт Николаевич подсказал: «Заведи свою личную собаку, выбери в питомнике „Красная звезда“ щенка породы, которая тебе понравится, и увидишь, что отношение людей к тебе изменится». Я так и сделал.

При школе на то время (уже более 60 лет, а сегодня уже более 90) в штатном расписании существовал племенной питомник «Красная звезда», по его имени иногда называют и Центральную школу, но это неправильно: это ее штатное подразделение. Из всех щенков по душе мне пришелся почему-то пушистый комочек, щенок водолаза. Не помню, чем он так приглянулся мне, может быть тем, что он один родился у матери вместо 8–12 щенков и она его хорошо кормила. Заплатив в кассу школы какую-то положенную за щенка небольшую сумму, я вскоре уже был дома с новым членом семьи. Надо отметить, что жена и сын мой выбор одобрили, и начался «воспитательный процесс». Конечно, не имея опыта работы с собакой, тем более со щенком, было неясно, кто кого воспитывал. Надо было щенка выгуливать не менее трех раз, готовить ему еду и многое другое. Конечно, мне помогали домашние, процесс шел, мы набирались опыта, прислушивались к мнению более зрелых собаководов: командиров учебных рот майоров Николая Васильевича Демидова и Валерия Александровича Скибина, капитанов Василия Степановича Хмельницкого и Анатолия Ивановича Довженко и многих других.