Джен Лоу - Коты, вернувшие мне улыбку. История о счастье, книгах и всеобщих любимцах Бейкере и Тейлоре

Я уставилась на него, а потом начала смеяться. На тот момент мы были женаты почти двадцать лет.

– Это что, шутка такая?

– Нет, я не шучу.

Я встала, двигаясь как-то слишком спокойно, словно бы опять наблюдая за всем со стороны. Но мозг работал как бешеный, составляя список того, что мне придется сделать.

Для меня все было кончено,

и, насколько я понимала,

существовало всего два варианта.

Я могла остаться в Калифорнии, воспитывать детей и продолжать работать на доступных мне низкооплачиваемых должностях, не требующих высокой квалификации. Но я знала, что в таком случае мне не хватит даже на самое дешевое жилье. Кроме того, преподавательское сообщество – это очень узкий круг, где все друг друга знают и где ничего не утаишь, и я хотела избавить себя и детей от подобного окружения.

Второй вариант – я могла уехать. Мои родители незадолго до этого купили маленькое ранчо в крошечном городке Генуя, штат Невада, у подножья гор Сьерра-Невада. Мы с детьми проводили там несколько недель каждое лето, катаясь на лошадях, гуляя пешком и посещая разные места. Моя семья всегда была рядом. Они приютили бы нас с детьми и всячески поддерживали бы меня, пока я окончательно не приду в себя.

Как видите, особого выбора у меня не было.

Когда возникает необходимость сделать какое-то важное дело, я превращаюсь в суперженщину, воплощение холодного прагматизма и сноровки. Как только я приняла решение расстаться с мужем, первым делом отправила детей к родителям, а сама начала собирать вещи, прощаясь со своей прежней жизнью. Я работала отрешенно, но в то же время организованно, чтобы завершить все как можно скорее.

Уже спустя три месяца мы с детьми окончательно перебрались в Геную, и в Карсон-Сити я получила официальный развод. Я никогда прежде не видела столь быстрого развода. Судья так торопился, что невозможно было разобрать ни единого слова.

Но теперь все было позади. Хотя на самом деле нет. Я знала, что все в моей жизни только начинается.

Мои родители тоже сильно переживали и были рассержены не на шутку. Они придерживались строгих взглядов в отношении семьи: если женился, то на всю жизнь, а значит, не бросай семью, что бы ни случилось.

Итальянская кровь, что текла в жилах моей матери, требовала отмщения. И она, как истинная дочь своих предков, решила действовать. Мама испекла пирог, упаковала его и отправила по почте моему бывшему мужу. Когда отец спросил, чего это она вдруг решила делать подарки бывшему зятю, та загадочно улыбнулась, заметив, что в пироге есть некий секретный ингредиент.

Отец нахмурился. Он слишком хорошо знал беспокойную историю маминой семьи.

– Какой секретный ингредиент?

– Щепотка мышьяка.

Отец пулей вылетел из дома и помчался на почту. Там он убедил начальника почты вернуть ему посылку, хоть это и противоречило федеральным законам. Папа пообещал ему, что никому не расскажет об этом, в противном случае почтмейстер мог лишиться работы.

Несмотря на всю ту безмерную помощь,

которую оказывали мне родители,

я все-таки была вынуждена привыкать

к статусу матери-одиночки.

У меня было совсем мало денег, двое детей, и я сидела на шее у родителей. Я получала сто долларов ежемесячно в качестве детского пособия на каждого ребенка и щедрую сумму в один доллар в год в виде алиментов. Конечно, я могла потребовать через суд больше, но, честно говоря, хотела уже побыстрее распрощаться с прошлой жизнью и начать новую.

Мне пришлось учиться управляться с моими более чем скромными финансами и оплачивать счета. Зато теперь я точно знала, куда уходят деньги.

К счастью, дети довольно быстро приспособились к новой жизни. Кроме того, они уже были знакомы с бытом на ранчо. А у меня не возникало проблем в общении с жителями города, так как отец уже знал большинство из них, и нас легко приняли в местное сообщество как часть семьи.

Любым разведенным родителям хорошо известно, что с детьми ты вынужден сохранять оптимизм и бодрый настрой. При этом из раза в раз приходилось давать одно и то же стандартное нудное объяснение: «И папочка, и мамочка любят вас, но перестали ладить друг с другом, и поэтому будет лучше, если они поживут отдельно». Я не хотела, чтобы тяжесть разрыва легла на плечи моих детей – Джулии было одиннадцать, а Мартину семь, – поэтому первые несколько месяцев после развода, пока я не убедилась, что они в порядке, я старалась быть как можно более позитивной.

Я была вымотана, но старалась держаться. Нелегко менять свою жизнь, оставив за плечами двадцать лет отношений.

Поначалу у меня было ощущение, словно я жила в комнате, где все окна вымазаны вазелином: изображение мутное, расплывчатое и непроницаемое. Я знала, что снаружи есть мир, и в нем происходят самые удивительные вещи, но у меня не было ни сил, ни желания стремиться к нему.

Мои родители (и животные) делали все возможное, чтобы развеселить меня. Надо сказать, что отец к тому времени поменял свои пристрастия и перешел от маленьких смешанных пород и терьеров, которых я помнила с детства, к собакам покрупнее, таким, как немецкая овчарка и лабрадор. Его любимым лабрадором была «исключительная» по своим качествам охотничья собака, которая ни капельки не боялась ружья, но при этом дрожала от страха при виде крошечного утенка и смертельно боялась любого существа, которое она должна была бы превосходить в гонке.

Это, конечно, было комично, но в тот период меня в принципе мало что могло рассмешить. Я все еще не могла забыть о предательстве мужа. Мама всегда чутко распознавала мое настроение, и, когда я полностью погружалась в депрессию, она была тут как тут и сразу же давала мне поручения.

– Пожалуйста, сходи забери почту, – сказал она как-то раз. – И возьми с собой Пана.

Пан был нубийским горным козлом, который любил ходить на прогулку в город. У него даже был свой поводок. Итак, почта находилась всего в паре кварталов, и мы отправились. Вместо того, чтобы привязать Пана снаружи, я завела его внутрь, и за те несколько секунд, что я доставала почту из ящика, он успел пожевать несколько бумажек, приклеенных к стене.

– Пан! – прикрикнула я на него, быстро выводя наружу. – Плохой козлик!

Пан стоял в недоумении, и я тоже. Но вдруг его смешные ужимки ясно предстали передо мной, прорвавшись наконец сквозь мой туман, однако всего на несколько секунд. Как только мы пошли обратно, я снова думала о том, зачем я здесь, в крошечном городке в штате Невада, а не в Калифорнии, а туман сгущался.

На следующий день мама опять попросила меня забрать почту, а потом еще раз и еще. Туман рассеивался все больше, и от этого становилось чуть легче. Я уже с нетерпением ждала, когда смогу снова понаблюдать за тем, как Пан закусывает плакатами, которые, как я заметила, менялись раз в несколько дней. Он испытывал особое пристрастие к плакату с Анжелой Дэвис, политическим радикалом и главой Коммунистической партии США. Но через несколько недель почтмейстер раскусил проделки козла, и однажды днем мы не обнаружили на стене почти ни одного плаката, за исключением плаката с Дэвис.