Бен Фогл - Секрет лабрадора. Невероятный путь от собаки северных рыбаков к самой популярной породе в мире

Начало XIX века было золотым веком охоты на дичь. Гордостью и славой поместья Малмсбери были утки. На огромных болотах и заливных лугах их всегда водилось очень много, но подстреленные утки обычно падали в воду, и принести их могла только собака, умеющая плавать. Граф Малмсбери и его сосед, майор К. Дж. Рэдклифф, живший поблизости от Пул‑Харбора, поняли, что водяные собаки – то есть лабрадоры – могут решить их охотничью проблему. Сохранились сведения, что «граф Малмсбери из Херон Корта» охотился со своей собакой Сент‑Джонса уже в 1809 году.

В этом и заключена важнейшая связь между дорсетским Пулом и Ньюфаундлендом…

Рыболовные суда с Ньюфаундленда регулярно заходили в Пул‑Харбор с уловом трески и другой рыбы. Улов хранился на льду в трюмах. Когда рыбу продавали, местные сквайры забирали и лед для своих ледников (обычно это были выложенные кирпичами погреба со сводчатой крышей, где на льду хранились продукты). В Херон Корте было два ледника, поэтому поместью необходимо было регулярно пополнять запасы льда.

Шестой граф Малмсбери писал:

«На каждом корабле обычно была хотя бы одна собака. Мой прапрадед периодически наведывался в Пул‑Харбор и видел, как эти собаки играют в море и приносят рыбу, которую «не удержали» рыбаки. Он подумал, что эти водяные собаки, которые так прекрасно чувствуют себя в воде, могли бы очень пригодиться ему во время охоты на водоплавающую дичь. В 1823 году он приобрел две пары таких собак и построил для них вольеры на холме, в излучине реки Стур. Это место называлось Блэкуотер и находилось всего в четверти мили от самой высокой точки разлива. Здесь он и стал разводить этих собак».

Развитие породы началось как прихоть аристократа. Способности и ум собак произвели на графа столь глубокое впечатление, что он целиком сосредоточился на развитии, стабилизации и распространении этой породы в Великобритании. Он внес большой вклад в сохранение и разведение лабрадоров. Его питомник существовал вплоть до смерти графа в 1841 году.

Пул? Не самое подходящее место для адаптации и развития породы лабрадор. Пул – это город миллионеров, Гарри Реднаппа и Королевского национального общества спасения на воде. В Пуле прошло почти все мое детство. Два года я снимал в этом городе фильмы об истории региона и его жителей. И за все это время я ни разу не слышал ни одного упоминания о лабрадорах.

Чтобы как‑то выяснить связь между городом и породой, мне нужно было покинуть Лабрадор и Ньюфаундленд, прежде чем погода окончательно испортится и наступит долгая зима. Нужно было вернуться в Дорсет. Но перед отъездом я решил все же прогуляться по порту Сент‑Джонса. У входа в гавань были установлены две бронзовые фигуры в натуральную величину, которые напоминали всем о самых знаменитых жителях этого региона. И это были не великие путешественники и не политические деятели. Это были две скромные собаки, когда‑то покинувшие эти берега. По некоторым оценкам, сегодня в мире насчитывается около трехсот миллионов лабрадоров.

Глава 2Собака аристократов

Несмотря на всю свою любовь к природе, Инка ненавидела дождь. А еще больше она не любила грязь. Она терпеть не могла, когда ее лапы были испачканы. Ей не нравилось, когда под лапами оказывались камешки, галька, сосновые иголки. Порой она останавливалась даже перед лужами. Но дождь она по‑настоящему не любила. Как только на улице начинало накрапывать, становилось невозможно вытащить ее из дома. Она не переносила, когда шерсть намокала под дождем, а лапы были в грязи.

Как и многие лабрадоры, Инка была обжорой. Она обожала еду. Она любила еду так же сильно, как ненавидела наступать на сосновые шишки.

Она была противоречивой натурой – терпеть не могла дождь и лужи, но любила плавать. Ее тянуло к воде, как мотылька на огонь. При виде воды она буквально теряла голову и не могла справиться с собой. Инка шла к воде, как зомби, ничего не видя вокруг.

Никогда не забуду своей первой встречи с телеведущей Кейт Хамбл. Мы вместе работали над сериалом телеканала ВВС «Парк животных», в котором рассказывалось о жизни сафари‑парка Лонглит.

Я только что вернулся из Непала и сразу получил голосовое сообщение от Кейт. Она приглашала меня на обед к себе домой, чтобы мы получше узнали друг друга до съемок. Естественно, я пришел с Инкой на поводке. Кейт открыла дверь. Не успел я представиться, как Инка бросилась вперед, пронеслась через холл и кухню, выбежала в сад и плюхнулась животом в декоративный пруд с рыбками.

Довольная морда, облепленная водными растениями, показалась над поверхностью. Я был уверен, что в зубах она держит золотую рыбку. Мало того, Инка никак не могла выбраться из пруда. Мне пришлось встать на колени и вытаскивать ее за загривок. На берегу она сразу же отряхнулась, обдав брызгами вонючей воды меня, Кейт и ее кухню.

Дальше – больше… Инка обнаружила любимых крыс Кейт. Да, да, у Кейт было несколько ручных крыс. С того времени вкус у нее улучшился, и теперь она держит собак, но тогда у нее были крысы, и они Инке понравились. Она уселась возле их клетки и стала зачарованно следить за зверьками, пуская слюни и ворча от удовольствия.

У Инки был лучший певческий голос, какой мне только доводилось слышать. Издаваемые ею звуки можно было бы назвать скулежом, но поскуливание – это звук жалобный и негативный. Инка же пела. Она издавала радостные, позитивные звуки. Мне казалось, что она поет крысам серенаду, но крысы не были в этом так уверены. При виде этой огромной, пускающей слюни, мокрой черной собаки, которая к тому же громко «пела», крысы забились в самый дальний угол клетки.

В конце концов Кейт пришлось вмешаться. Она поняла, что подобные собачьи песни могут довести ее крыс до инфаркта. Когда мы с ней сели обедать, то явственно ощущали запах мокрой собачьей шерсти. С этого началась наша долгая дружба – так что не думайте, что все вышло слишком уж плохо.

В другой раз мы с Инкой отправились с визитом к герцогине Норфолкской в ее поместье Бейкерс, графство Беркшир. Я встречался с ее внучкой Кинварой, и нас пригласили на воскресный ланч. Стоял прекрасный летний день. И Инка вновь поддалась непреодолимому зову воды. На сей раз это был не декоративный пруд, а безукоризненно чистый плавательный бассейн. Прежде чем я успел ее остановить, Инка взмыла в воздух и рухнула в лазурные воды.

Больше нас не приглашали.

За долгие годы я потерял счет речкам, каналам и даже канавам, откуда мне приходилось вытаскивать мою собаку. И при этом Инка терпеть не могла мочить лапы. Ей нужно было либо все, либо ничего.

Впрочем, это неудивительно, учитывая, что лабрадоры появились на побережье и были водяными собаками. «В Британию лабрадоров завезли в качестве водяных собак. Поскольку их считали исключительно водяными собаками, их ценили охотники, а остальные просто не обращали на них внимания. Следующие пятьдесят лет порода оставалась в полной безвестности, за исключением специалистов», – писал Стивенс.