Бен Фогл - Секрет лабрадора. Невероятный путь от собаки северных рыбаков к самой популярной породе в мире

Лабрадоров по достоинству оценили в графстве Дорсет, но игнорировали в Британии в целом.

Я всегда любил Дорсет. Там я прожил четыре года в гарнизонном городе Бландфорд, который называл «интересным георгианским городком». У меня сохранились теплые воспоминания об этих местах, где я провел свою юность, когда формировалась моя личность. Люди вообще обладают уникальной способностью запоминать радостные моменты на всю жизнь.

Дорсет часто называют краем Томаса Гарди. Это графство славится покатыми зелеными холмами и знаменитым юрским побережьем. Я много раз бывал здесь – и по работе, и просто ради удовольствия. Последние несколько лет я провел в Пул‑Харборе, снимая сериал об одном из крупнейших в мире сафари‑парков.

Пул – это город контрастов. В здешнем порту рыбацкие корабли стоят рядом с роскошными суперяхтами. В Великобритании немного мест, где так тесно соседствуют богатство и бедность.

Здесь, рядом с Пулом, отличные песчаные пляжи и самая дорогая недвижимость в Великобритании, а может быть, и в мире. Особняки из стекла и стали за миллионы фунтов выходят окнами на море, где по‑прежнему трудятся рыбаки и моряки. То, что лабрадоров открыли именно здесь, кажется просто невероятным.

За последние сто лет гавань почти не изменилась. Закройте глаза, и вы без труда представите множество траулеров, выгружающих улов трески после долгого путешествия через Атлантику. Когда‑то это был очень оживленный порт. Наверное, он представлял собой увлекательнейшее зрелище.

Сегодня здесь почти не встретишь местных рыбаков, лишь несколько небольших рыбацких лодок все еще выходят в открытый океан. Зато в Пуле швартуются круизные лайнеры и прогулочные катера.

Рядом со старым зданием администрации порта, выходящим окнами на эстуарий и расположенный за ним завод по производству яхт, находится музей Пул‑Харбора. В нем можно увидеть интересные экспонаты, связанные с богатой историей порта. Старые, поблекшие черно‑белые фотографии позволяют заглянуть в далекое прошлое. Я спросил у куратора музея, слышал ли он о связи этого города с историей лабрадоров.

Никто в музее об этом не знал. Никаких документов не сохранилось. Никаких фотографий. Никаких записей. Единственное, что могло помочь мне в моих изысканиях, это был большой раздел, посвященный семьям с Ньюфаундленда и из Дорсета, эмигрировавшим в поисках лучшей жизни.

Я просмотрел сотни старых фотографий, надеясь найти на них знаменитых «черных собак», очаровавших лорда Малмсбери, но безуспешно.

Похоже, Пул давно забыл свою роль в истории эволюции самой популярной в мире породы собак. Так что, хотя связи между Пулом и Ньюфаундлендом были крепки, роль Пула в импорте лабрадоров, какими мы знаем их сегодня, остается загадкой. Вернувшись в Лондон, я отправился в Национальную библиотеку и взял там переплетенный в кожу том «Племенная книга лабрадора герцога Баклю ». В книге упоминается кобель Нед (1882), потомок собак лорда Малмсбери – Свипа (1887) и Джуно (1878), но уточняется, что он «не похож ни на одну другую собаку» из псарни герцога. Судя по племенной книге, за Недом в псарне появился еще более яркий пес Эйвон (1885) от Трампа и Джуно, также принадлежавших лорду Малмсбери. Племенная книга велась тщательно, и ее можно считать началом официального признания породы лабрадор. Это редкий и ценный документ, в котором отражены отдельные этапы развития породы. В другой записи говорится, что в 1892 году на псарне Баклю у Эйвона появились щенки – два лабрадора «цвета печени». Энтузиасты породы страстно желали сохранить и стабилизировать «новую породу». Судя по документам, первый палевый лабрадор появился в 1899 году на псарне майора Рэдклиффа. Его назвали Бен из Хайда. Возможно, это было первое отклонение от традиционного черного окраса.

Окрас собак давным‑давно разделил любителей лабрадоров. Многие и сегодня считают истинным оригинальным окрасом черный, а палевый и шоколадный – аномалиями. Поскольку во время охоты собаке необходимо сливаться с окружающей природой, то черный – это наилучший цвет.

* * *

Во второй половине XIX века лабрадоров стали разводить, но они по‑прежнему оставались «редкостью, а то и эксцентричной причудой». Разведением этой породы занималось исключительно поместное дворянство. Лабрадоры демонстрировали поразительную гибкость. Собаки оказались выносливыми, надежными, эффективными, добрыми, чистоплотными и нетребовательными. Такими же они остаются и сегодня.

В журнале Field писали: «Загадка в том, как и почему порода собак, которая приобрела такую популярность всего за десять лет, так долго оставалась в безвестности. Типичный пример нераспознанного таланта».

Это явный трюизм. В 1886 году – не менее 75 лет после появления новой породы на английских берегах – Дж. Г. Уолш в книге «Собаки Британских островов: Цикл статей об особенностях различных пород и лечении болезней, которым они подвержены» писал о лабрадоре или малой ньюфаундлендской собаке как об аксессуаре определенного образа жизни: «Поскольку в этой стране собака используется только для подношения охотникам подстреленной дичи, ее нельзя относить к неспортивным собакам».

Как же лабрадор из породы, предназначенной специально для помощи при охоте на водоплавающую дичь, высоко ценимой исключительно узким кругом британской элиты, превратился в самую популярную домашнюю собаку мира? Ответ на этот вопрос начинается с еще одной исторической вехи: широкого распространения в конце XIX века нарезного оружия, заряжающегося с казенной части. А до этого охотники пользовались шомпольным оружием, в которое через дуло забивались порох, пыжи и дробь. Для охоты требовалось несколько ружей. Охотники с ружьями шли по лесам, болотам, берегам озер или полям, стреляя по дичи, встревоженной их собаками. Такой стиль «пешей» охоты (иногда ее называли «стрельбой поверх собак») просуществовал до появления более эффективных двуствольных ружей, заряжать которые стало гораздо проще.

Благодаря революционным техническим достижениям XIX века заряжание ружей с казенной части (когда в каналы стволов вставлялись каморы – патроны) стало нормой. Такая новация значительно сократила время на перезарядку ружей и привела к росту популярности охоты загоном. Охотники нанимали специальных людей, которые шли по лесу, болотам или полям (в зависимости от вида дичи и сезона) и гнали дичь к охотникам, стоявшим цепью на расстоянии примерно 50 метров друг от друга. При охоте загоном количество подстреленной дичи увеличивалось – соответственно потребовалось и больше собак, способных собрать всю подстреленную или раненую дичь. Развитие охоты загоном и стало ключевым событием в судьбе лабрадоров. Новому оружию могла соответствовать только новая порода собак.