Владимир Свинцов - Жизнь собачья и кошачья. Повести и рассказы

Целую неделю кошка охотилась безрезультатно. Какое бы она ни выбрала место, оно было не совсем удобным: или что-то мешало прыжку, или мышь не подходила близко. Тогда кошка с трудом взобралась на выступ над самой норой. Выступ был таким крохотным, что она еле уместилась. Оставалось только ждать. Но мышь заподозрила неладное и не показалась. Кошка просидела на этом выступе ночь, потом день, потом еще полночи, пока хитрая старая мышь высунула свою острую морду из норы. Кошка так обрадовалась, что чуть не сорвалась с выступа, соскользнула лапа. И мышь, испуганная шумом, вновь спряталась. Пришлось кошке просидеть до утра, потом еще полдня. Наконец она положила у порога свой последний трофей.

До вечера кошка отсыпалась, набиралась сил, а как только стемнело, стала проситься во двор. Хозяин выпустил ее и тут же закрыл дверь. А кошка вздыбила шерсть и выгнула спину — в нос ей ударил резкий запах, который она впервые слышала, но опасность которого была заложена ей в кровь далекими предками. Огромная собака растерялась от неожиданности всего на мгновенье, но этого мгновенья кошке хватило, чтобы взметнуться по лестнице на крышу. Вслед ей рвался злобный громкий лай. Совсем не желая этого, кошка приобрела себе кровного врага, который с этого дня подстерегал ее всюду, следил за каждым шагом, мешал ночной охоте. Широко открытая свирепая пасть иногда была так близко, что если бы кошка не держалась постоянно настороже, огромные клыки разорвали бы ее на мелкие клочки. Так долго продолжаться не могло. Кто-то должен был уступить.

Как-то утром, кошка, возвращаясь после ночной охоты, поднялась на крыльцо и, царапнув дверь, тихонечко позвала хозяина:

— Мяу!

Собака вывернулась из-за угла. Свирепая пасть была так близко, что кошке ничего не оставалось, как самой броситься на врага. Она вонзила когти в собачью морду и закричала:

— Мррря-ууу!

Собака взвыла от боли и бросилась наутек. Кошка не преследовала ее. Встопорщившись, она медленно прохаживалась по крыльцу, всем своим видом давая понять — здесь она хозяйка.

Собака смирилась не сразу. Она еще несколько раз пыталась застать кошку врасплох и каждый раз получала жестокую трепку. Теперь стоило только кошке встопорщить шерсть и выгнуть спину, как вся смелость у собаки пропадала. Она только издали лаяла, а близко подходить боялась. Кошка стала пользоваться уважением не только у хозяина, но и у всех домашних животных.

Туман был густой и холодный. Он висел над рекой очень долго. И даже взошедшее солнце, которое угадывалось по желтому пятну, не могло прогнать белую пелену. Но вот потянул ветерок. Подул с противоположного берега, оторвал туман от земли, поднял рябь на воде…

Солнце проглянуло, пригрело своими лучами, и словно по команде невидимого волшебника защебетали птицы, забегали бурундуки… Могучий лось, застигнутый туманом в неудобном месте, заторопился вдоль берега в поисках безопасной дневной лежки. Он прошел так близко, что кошка невольно вжалась в корягу, увидав прямо перед собой острое раздвоенное копыто. Но лосю не было никакого дела до усталой, продрогшей кошки. Проводив его испуганным взглядом, кошка выползла из своего укрытия и улеглась с подветренной стороны коряги, подставляя под солнечное тепло продрогшее тело. Она не могла пока продолжать путь. У нее просто не было сил переплыть реку.

Солнце поднялось выше, и кошка, пообсохнув и обогревшись, заторопилась. Она вновь пробежала вдоль берега в одну, затем в другую сторону в поисках переправы. Но тщетно. Тогда она вернулась к коряге и стала пристально вглядываться в противоположный берег.

Кошки не любят воду. И пловцы из них никудышные. Да и плавают они в исключительных случаях. Нашей кошке не приходилось плавать ни разу, но инстинкт гнал ее к дому, и это чувство было сильнее страха. Волна была небольшая. Ветерок утихал. Кошка осторожно дотронулась лапой до воды и тут же отдернула ее. Потом таким же образом намочила и вторую. И опять останови-лась в нерешительности, внимательно вглядываясь в противоположный берег, словно взглядом хотела приблизить его. Но он, увы, не приближался, и кошка ступила в воду, высоко поднимая лапы и вертикально задрав хвост. Волна, набегая, легонько ударила ей в живот, кошка вздрогнула, жалобно мяукнула и рванулась было назад, но эта же волна потащила ее с собой. И кошка заработала всеми четырьмя лапами. Подсохшая шерсть держала ее на плаву, но ветерок, хотя и небольшой, противился, не пускал, гнал назад. Кошка отчаянно гребла, но силы убывали. Сказывался голод. А желанный берег приближался очень медленно. Хвост у кошки стал опускаться ниже, ниже, у нее уже не было сил удержать его вертикально. Хвост намок и теперь мешал плыть, добавил тяжести. Кошка делала отчаянные усилия и, наконец, еле выползла на песча-ную отмель. От усталости она не могла даже встряхнуться. Но, отдохнув немного, поднялась и, шатаясь, поплелась вперед. Она торопилась к своему дому.

Тогда, давно, приближение своей первой весны кошка почуяла не по ослаблению морозов, а по удивительному превращению всех соседских кошек. Они уже не сворачивали в сторону при встрече, а подходили очень близко и подолгу сидели друг против друга, тщательно принюхиваясь. И если раньше кошка только изредка видела во время ночной охоты себе подобных, то сейчас встречала их чуть ли не на каждом шагу. Она каждый вечер с нетерпением ждала темноты, чтобы выйти во двор. Но хозяин вдруг перестал выпускать ее и однажды больно отпихнул от двери, когда кошка хотела пройти вместе с ним. Кошка очень обиделась, ведь она не заслужила такого обращения, и спустилась в подполье, где раньше охотилась на мышей. И вот, проходя там, она почувствовала свежую, пахнувшую морозом струю воздуха, который проходил через открытую отдушину. Отдушина оказалась достаточно широ-кой, чтобы кошка свободно вылезла во двор.

Теперь каждый вечер она пользовалась своим тайным ходом. Подходила к сараю. Взбиралась на крышу. И внимательно вглядывалась в сгущающиеся сумерки. Вот из соседнего двора выскальзывает тень. Кошка вся подбиралась, стараясь слиться с крышей, сделаться невидимой. Тень приближалась и вырастала в большого красивого кота, черного, с белой грудью и белыми лапами. Он усажи-вался неподалеку и смотрел на кошку не мигая. И глаза его при свете восходящей луны играли зеленоватым загадочным блеском.

Кошка ложилась на бок, терлась головой о крышу сарая, ласково мяукала, приглашая играть. И черно-белый, дурашливо задрав хвост, уже подступал к ней, как вдруг весь напружинивался, взъерошивался, сердито шевелил усами и начинал бить себя по бокам пушистым хвостом. Кошка, даже не глядя, знала, что приближается еще один сосед — хромой серый кот. Еще котенком он попал лапой в капкан, поставленный на крыс, и с тех пор припадал на правую переднюю лапу. Кот был большой и старый. Он тоже безошибочно выбирал направление, но подходил медленно, злобно прижав уши к голове. Серый и черно-белый усаживались на самом коньке крыши и, уставившись глаза в глаза, начинали петь. Ах, как они пели! Кошка просиживала ночи напролет, наслаждаясь этим концертом. Да разве только она одна?! Все окрестные коты и кошки собирались здесь же, но не подходили близко.