Иван Затевахин - Собаки и мы. Записки дрессировщика

– О колбасе, в смысле? – уточнил я.

– У каждого, племянничек, да будет тебе известно, свои представления о прекрасном, – назидательно сказал дядька и продолжил: – Так вот, лежал он, никого не трогал, и тут я! Шурик, конечно, возмутился.

Что тут скажешь? Если хозяина устраивают такие отношения с собакой (а Шурик все же грань особо не переходил: что твое, то твое, а мое – это мое, и все тут!), то тут ничего и не поделаешь. Добавлю лишь, что в отношениях со мной Шурик был шелковым, хотя сам я его и не дрессировал, а лишь руководил процессом, когда с ним занимался лично Леонид Анатольевич или мой двоюродный брат Гриша. Шурик тем не менее четко определил, от кого исходят руководящие указания и никогда ни при каких обстоятельствах на мой авторитет не посягал. Да и на авторитет брата Гриши тоже, что лишний раз свидетельствует: собаки таковы, какими мы их сами «лепим». А все потому, что собака как биологический вид формировалась и эволюционировала с человеком, ее биологическая стратегия – получить максимальную выгоду от сосуществования с человеком.

Любая собака может подстроится под человека, особенно в юном возрасте. Поэтому собака делает ровно то, что ей позволяет хозяин. Другое дело, что с разными людьми у собак складываются разные стереотипы отношений. Стереотипы того, что можно и чего нельзя. И ломать их потом ох как трудно. Собаки, как известно, рабы привычек. Они очень консервативны по своей природе, и об этом нужно помнить, выстраивая отношения с собакой с самого раннего времени.

Строго говоря, Шурик не был чистым доминатором. Он не пытался утвердиться во всех сферах семейной жизни. Он, как говорится, «борзел» по мелочам. Позволял Леонид Анатольевич рычать на себя – и он рычал. А вот от Гриши можно было и в нос за это получить. И с Гришей Шурик был никаким не доминатором, а, напротив, паинькой и отличником.

В любом случае, если говорить о профилактике, то попытки доминирования собаки следует гасить в зародыше.

В предыдущей главе мы приводили примеры, когда поведение собаки свидетельствует о ее доминантных наклонностях. Итак, наиболее очевидный признак доминирования – собака ставит лапы на человека и при этом слегка напрягается. Существуют и другие сигналы, посылаемые нам собаками, которые мы можем трактовать как сигналы доминирования. Внешне они не так заметны и порой даже не представляют сиюминутной угрозы.

К примеру, некоторые собаки буквально заставляют человека кидать им мяч или гладить себя. Вы спросите, что же в этом плохого? Но в данном случае не вы управляете собакой, а четвероногий друг управляет вашим поведением! И в случаях, если отношение человека и собаки не выстроены, то такая мягкая форма доминирования может принять более решительные формы. Примеры? Пожалуйста.

У моего товарища и коллеги по работе в Институте океанологии, гидробиолога Александра Лифшица, человека немаленькой комплекции и немаленького роста, в ту пору двукратного кандидата – наук и в мастера спорта (по боксу в тяжелом весе), – была собака размером под стать своему хозяину.

Пес этот был весьма решительным и обладал врожденными навыками физической защиты хозяйского добра. Эту свою способность он несколько раз подтверждал во время экспедиций в столкновениях с бичами (так в те времена называли северных бомжей, сезонных рабочих без прописки), неосторожно решившими поживиться чужим имуществом в отсутствие хозяев. Звали пса Фрам, и, что по нынешним временам звучит просто фантастически, был он сенбернаром.

Я было предположил, основываясь на некоем предыдущем опыте, что Фрам не сенбернар, а «москвич», то есть кобель московской сторожевой. Однако хозяин показал мне щедро украшенную печатями родословную Фрама, полученную в единственном тогда клубе, в котором такие документы выдавали, – клубе ДОСААФ. Такой родословной, доложу я вам, позавидовали бы представители некоторых королевских семей. Да и нюансы поведения Фрама ясно показывали, что он не «москвич», а сенбернар, только несколько странный. С выставки, где Фрама осматривали вместе с однопометниками, его с позором изгнали с оценкой «хорошо» (полное фиаско, если кто не знает), сказав, что для сенбернара он чересчур поджарый и бодрый.

Так или иначе, в отличие от своих сверхмиролюбивых собратьев, Фрам, охраняя домочадцев и их вещи, не задумываясь, пускал в ход зубы и обладал соответствующей размеру хваткой! И никто, что еще более удивительно, его этому не учил! Схема защиты была, в общем-то, всегда одной и той же. И демонстрировал ее пес, как правило, во время летних экспедиций Лившица в район Кандалакшского залива, охраняя добро от местных вороватых бичей. Фрам, как и положено сенбернару, не очень любил долго гулять по лесу. А хозяева – любили. Поэтому Фрама обычно оставляли отдыхать на длинной привязи у хозяйского рюкзака или, скажем, корзины с клюквой. В этой ситуации пес, не теряя времени, удалялся под ближайший кустик и там мирно засыпал.

Бичи почему-то не замечали собаку, которая имела обыкновение просыпаться в тот момент, когда злодеи приступали к экспроприации. Сила полученных ими травм напрямую зависела от скорости их реакции: успевали убежать за пределы поводка – оставались целыми. Но успевали они, прямо скажем, не всегда. Представляю, что бы сейчас написали про него бандерлоги пера, каких бы ток-шоу наснимали! Что-нибудь типа «Сенбернар-убийца из Кандалакши!», «Собака Баскервилей из Заполярья откусила руку сезонному рабочему!». А далее последовали бы призывы запретить породу сенбернар, а всех ее представителей уничтожить. Но это к слову.

Фрам, таким образом, в экспедициях кусался весьма осмысленно, по делу, но в городских условиях в принципе был вполне добропорядочным и симпатичным хозяйским псом, честно отходившим курс ОКД на ближайшей к дому дрессировочной площадке. Нет, через снаряды он, конечно, не прыгал, да и на лестницу залезал кряхтя, как российский турист с ручной кладью, штурмующий после отвальной трап самолета в Шарм-эль-Шейхе.

В общем, о существовании команд послушания Фрам, безусловно, представление имел. Однокомнатную квартиру в Черемушках он делил с хозяевами – супругами Лифшицами – и кошкой, которую по большей части не замечал, но иногда воспитывал, полностью забирая замирающее от страха тело безмозглого, но вороватого существа в пасть. Что, собственно, привело меня к близкому знакомству с Фрамом? Разумеется, просьба товарища.

– Иван Игоревич, – произнес как-то могучий гидробиолог, – что ж вы только бабки зарабатываете, «впаривая» непосвященным сокровенные знания основ этологии и зоопсихологии, а товарищу помочь не можете?