Венди Холден - Угги. Моя жизнь

Во время съемок некоторых сцен даже взрослые люди плакали, когда видели, насколько глубока наша связь с Жаном. Не нужно было никаких диалогов – они просто смотрели, как беззаветно мы отдавались работе друг с другом, и были растроганы до глубины души.

Впервые по сценарию я герой. В начале фильма я появляюсь в виде огромной тени на стене – как спаситель и не меньший участник драмы, чем сам Джордж. Вжившись в образ своего молчаливого персонажа, я протискиваюсь сквозь прутья тюремной решетки, чтобы разбудить своего господина. Мне надо облизнуть его, чтобы он проснулся. Открою секрет: оказалось, Жана намазали топленым маслом. Чтобы я получше старался.

Тем, кто никогда не работал с режиссером, может показаться, что это довольно простая сцена. Но человек с кинематографическим опытом знает: в нашей работе не бывает простых вещей. Сначала от меня требовалось, чтобы я протиснулся между вторым и третьим прутьями слева, и несколько дублей Омар подманивал меня, чтобы я полез именно туда. Он стоял под окном так, чтобы не попасть в кадр, а мне надо было прыгнуть к нему в руки. Мы проделали это много раз, и нам обоим казалось, что мы славно потрудились.

Но, просмотрев отснятый материал, режиссер решил, что если я пролезу между стеной и первым прутом, то моя тень будет больше. Пришлось немало поработать, прежде чем я запомнил новый маршрут. Помогла «тропа» с сосисочным ароматом, подготовленная Омаром. Признаюсь – моя тень никогда не выглядела так хорошо.

В самом драматичном эпизоде мне доверили важнейшую миссию, неразрывно связанную с сюжетом: когда Джордж решает покончить с собой, я спасаю его из пылающего дома. Сцену пожара снимали несколько дней и в различных местах. Мы с Сарой работали и на открытых площадках. В определенные моменты требовалось присутствие сразу обоих моих тренеров – например, в сцене, где я бегу вызывать полицию.

В одной сцене Сара едет на гольфомобиле, а я должен за ней бежать. Машина ехала слишком медленно, поэтому пришлось все повторить. Во втором дубле Сара бежала впереди, обгоняя меня примерно на фут – вот тут-то я как следует размялся! Затем Омар сел на велосипед, и теперь я, в предвкушении угощения радостно гнался уже за ним. Мы двигались так быстро, что Папа чуть не наехал на парочку статистов, топтавшихся на боковой дорожке.

Когда Месье Х крикнул «Мотор!» (я прекрасно понимал, о чем речь), мне надо было вбежать в задымленный дом и искать там Жана. Верхом на дымовой машине за камерами сидела Сара. Она пыталась привлечь мое внимание сквозь стену оглушительного шума – громко выкрикивала мое имя и сдавливала мои любимые пищащие игрушки. Я прекрасно знал, что пожар устроен специально и что на случай, если ситуация вдруг выйдет из-под контроля, возле съемочной площадки дежурят пожарные. Но меня пугали языки открытого пламени, а дым был такой густой, что я ничего не видел.

В комнате было нестерпимо жарко. Вместе с пламенем накалялись и страсти. Каждая клетка моего животного организма требовала рвануть прочь от опасности, поэтому пришлось сделать несколько дублей, прежде чем все получилось. Благодаря поддержке Сары и Омара мне всегда удавалось сделать все возможное и невозможное.

Жан тоже много помогал. Он научил меня работать перед камерой и использовать тело как выразительное средство. Работал со мной как с полноценным актером. Никогда не действовал мне в ущерб, не перебивал меня и не вытеснял из кадра. Как истинный джентльмен, предоставлял свободу действий.

Позже он говорил: «Угги умный парнишка! Он великий актер и может без проблем захватить внимание аудитории. С ним легко работать… Единственный минус – нужно постоянно прятать по карманам кусочки сосисок… Иногда из-за пропахших карманов я сам чувствовал себя огромной сосиской».

Интересно, что в этом плохого?!

Когда Жана вынесли из горящего дома и положили на газон, в каждом его кармане было спрятано по кусочку хот-дога. Чувствуя этот пьянящий аромат, я обнюхал его всего, но все же слишком заботился о своей репутации, чтобы шарить по карманам. Когда обнюхивал, мои усы щекотали ему лицо, поэтому в паре дублей он хихикал. Тем не менее, не мешал мне делать свою работу, пока Месье Х не принимался выкрикивать еще одно мое любимое слово: «Снято!».

В одной из самых нашумевших сцен Жан посадил меня на стол во время завтрака. Хочу подчеркнуть: этот ход подсказал именно я. Если вы еще раз внимательно просмотрите этот эпизод, то поймете – это Жан подстраивался под мою игру, а не наоборот. Когда я опустил голову и прикрыл ее лапой, он решил разыграть меня и макнул кончик своего носа в крем. Я сразу принял вызов, поднял голову и облизнул его.

Вживаюсь в роль. На съемках к/ф «Артист»

Наши отношения были именно тем, о чем говорят: «плодотворное сотрудничество».

«У меня плохо получается разговаривать на языке американской собаки, поэтому в нашей с Угги работе мы много импровизировали… Иногда я подстраивался под него, иногда он под меня», – говорил Жан.

Теперь можно признаться, что во время съемок размер моего пищевого вознаграждения иногда был предметом острых дискуссий. Один из моих коллег-актеров (я не могу назвать его имени) угрожал уволить своего агента и нанять себе моего, потому что каждый раз, когда у меня что-то получалось хорошо, мне выдавали вознаграждение в виде сосиски. Его же успехи никак не поощрялись.

Иногда это досаждало даже Жану. Он не без зависти вспоминал: «Ему часто делали массаж, угощали хот-догами и косточками. У нас не было таких привилегий».

Думаю, вряд ли существуют организации, которые занимались бы нарушениями прав человека собакой. Единственное сообщество, которое хоть как-то интересуется моими правами, это American Humane Association (организация, занимающаяся соблюдением прав животных во время съемок фильмов), но двуногие актеры их не интересуют.

Все шло не так гладко, как может показаться. Съемки длились много недель, и все допускали ошибки, особенно когда уставали или речь шла о тонкостях. Жану, как и мне, работа давалась легко, а его неожиданные эксцентричные гримасы всегда были к месту и часто помогали сдвинуть дело с мертвой точки. Беренис была находчивой. Еще она прекрасно играла в теннис и ничуть не уступала в этом мне. Однако когда мы снимали сцену игры в теннис, пришлось сделать бессчетное число дублей. В совместных с Жаном эпизодах она часто хихикала, причем у нее это получалось довольно уместно – когда он говорил что-то смешное или гримасничал. Целых пять месяцев и семнадцать дублей они потратили на то, чтобы раскрепоститься и почувствовать друг друга в танце! Жан бесконечно дурачился, а Беренис поскальзывалась на гладком полу.