Венди Холден - Угги. Моя жизнь

Жан рекомендовал съемочной группе веселиться, а Месье Х, казалось, совсем не сердился на них за ошибки.

Я горжусь тем, что редко расстраивал режиссера, съемочную команду или других актеров. Если и приходилось начинать сначала, то чаще всего виной тому были оплошности людей. Когда сюжет фильма затягивал Жана, как зыбучий песок, я подыгрывал ему и звучно лаял, используя свою диафрагму (как учил меня Омар). Я не оставлял его в несущихся автомобилях и качающихся бипланах.

Я допускал ошибки, когда опережал команды. Я знал, что предстоит сделать, и был слишком целеустремлен. Думаю, это и было причиной оплошностей. Меня немного беспокоил мой тремор. Его приходилось скрывать, что было нелегко, особенно когда я уставал. В основном мое заболевание никак не сказывалось на качестве работы. Тем не менее, в одной из сцен мне не удалось его скрыть.

Джордж переезжает из своего большого дома во второсортную квартирку, знакомится с новыми условиями жизни. Я сижу и смотрю на него влюбленными глазами, а мои передние лапы заметно дрожат. Если честно, считаю, что здесь мой недуг оказался на руку, придав сцене больше драматизма и эмоциональности. Нам, актерам, приходится находить применение всем своим качествам.

Когда Омар уехал, для меня наступили трудные времена. У него не было иного выхода, как взять Джампи, Попье, Гордо и Джулио и полететь с ними в Венесуэлу на Шоу невероятных собак .

«Оставайся сосредоточенным, – сказал он перед отъездом, пристально глядя в глаза. – Делай все так, как говорит Сара, и будь хорошим мальчиком. Договорились?».

Я был встревожен, но старался скрыть свои чувства, чтобы Омар не терял уверенности. Я от души облизнул его перед расставанием. Теперь он работал со мной ушами – его глазам предстояло следить за собаками, выступающими в столице Венесуэлы, Каракасе.

Я лишился удовольствия видеть его краем глаза на съемочной площадке, к чему так привык за многие дни и что придавало мне уверенности. Боюсь, иногда я все-таки терял концентрацию и терпел неудачи. В отсутствие своего личного тренера работать стало гораздо сложнее, чем я ожидал: всему, что я знал и умел, научил меня он.

Такая взаимозависимость между учителем и артистом – обычная штука. Вспоминается фильм «7 дней и ночей с Мэрилин », где Мишель Уильямс сыграла Мэрилин Монро, а Зои Уонамейкер – ее наставницу, Паулу Страсберг. Однажды Паула сказала другому театральному педагогу, Стелле Адлер: «Чтобы придать игре нужный оттенок, недостаточно руководствоваться только своим жизненным опытом». Это так.

За мной числится еще один проступок. На этот раз – глупая ошибка. Во мне есть одна вредоносная черта, свойственная, пожалуй, всем собакам моей породы. Из-за нее иногда нас заслуженно называют «джек-рассел-террористами». В отсутствие Омара я мог позволить себе покапризничать и несколько раз не устоял перед этим соблазном и на съемочной площадке.

Сара – знаток своего дела, в работе демонстрирует верх профессионализма, поэтому входит в число немногих, кому Омар доверяет заботиться обо мне. Но если актер моего уровня начинает капризничать, то не спасет никакой опыт. Именно это и произошло.

Я надеялся, что мое бунтарство сойдет мне с лап, но сильно заблуждался на этот счет. Как только фильм получил успех, все сцены моего неповиновения были усердно собраны в один ролик и размещены на портале YouTube. К моему стыду, это увидели тысячи людей. А самое страшное – ролик увидел и Омар. Я чувствовал, что подвел его.

Единственное, что я мог сказать в свое оправдание – что наличие вырезанных фрагментов лишний раз свидетельствует, насколько профессионален актер все остальное время. Невозможно всегда оставаться сконцентрированным, особенно в отсутствие любимого наставника.

В одной из первых сцен из ролика о моих неудачных дублях Жан открывает дверь пустого кинотеатра и ждет, когда я выйду за ним. Обычно я следую за ним, без промедления повинуясь команде «Сопровождать». По каким-то причинам – возможно, я не расслышал слов Сары или был сбит с толку темнотой – я побежал за ней, а не за Жаном. Сара приказала остановиться, и я подчинился. Затем обернулся посмотреть на Жана, который в этот момент активно жестикулировал, подзывая меня. В замешательстве я ждал более четких инструкций. Наконец Жан швырнул на пол шляпу и сделал вид, что пришел в ярость. Все разразились смехом.

Что-то похожее произошло и на съемках эпизода, где Жан стоит на сцене перед огромной аудиторией разодетых статистов. Сара слева от него, а я должен подбежать к нему справа. Вместо этого я, не останавливаясь, пронесся мимо своего нового французского друга. Слава богу, Жан лишь ухмыльнулся и пожал плечами перед смеющейся толпой.

Позже, стоя на той же сцене, Жан прицелился в меня пальцем, как из пистолета. К сожалению, не так, как обычно делал Омар. Я не был уверен, что правильно понял сигнал, не тронулся с места и ждал новых команд. Тогда Жан поднес руку к виску.

Еще в одном дубле, где я по-прежнему не желал притворяться застреленным, Жан сделал нечто неожиданное. Отбросив воображаемый пистолет, он сделал вид, что достает из смокинга огромную винтовку и накручивает глушитель. Он проделывал это с таким видом, словно хотел сказать: «На этот раз я сделаю все как следует». Вот так комедиант! Думаю, пояснять реакцию присутствующих не требуется.

За все время съемок фильма «Арстист» мне не понравилось лишь одно. Как часто случается, мой лучший момент остался за кадром. К счастью, Омар успел вернуться, чтобы увидеть его собственными глазами.

Эпизод, который я считаю оскароносным, должен был стать завершением фильма. Жан засунул в рот пистолет, изображая самоубийство. Я должен был сидеть у его ног и лаять, выражая беспокойство за любимого хозяина. Жан играл великолепно. Он имитировал отчаяние так правдоподобно, что, когда подносил ко рту орудие самоубийства, его руки тряслись.

Полностью вжившись в роль и испытывая соответствующие эмоции, я по-настоящему боялся за своего хозяина, к которому был безумно привязан (мне не всегда удается четко разграничить жизнь и искусство.)

Я воспринял ситуацию всерьез и решил, что мой дорогой Жан в опасности. Игнорируя команды, рванул со своего места, прыгнул к Жану на колени и вцепился зубами в пистолет, пытаясь вырвать его.

Никакой игры – только искренние чувства.

Впервые Жан не улыбнулся. Посмотрел на меня с любовью и восхищением. Знаю: он разделял мою боль.

Позже Омар объяснил: «Мы были ошеломлены, когда Угги стал бороться с Жаном. Угги подумал, что тот в опасности, и пытался помешать ему причинить себе вред. Он сделал это сам, без подсказок».

В этот момент Сара была снаружи, видела сцену на мониторе. Она сказала, что все вокруг были тронуты: «Я расплакалась, как идиотка. Угги моментально среагировал. У него была эмоциональная связь с актером. Это невозможно сыграть. Не понимаю, почему этот потрясающий момент не использовали в фильме».