Эрик Найт - Лесси

Лесси бежала по ней трусцой доверчиво и спокойно.

Начался подъем. Завершив его, она внизу, в долине, смутно различила темные строения какой-то фермы. Лесси сразу остановилась, наставив уши вперед и подергивая ноздрями. Чуткий слух и превосходное тонкое обоняние читали ей отчет об этом поселении в долине так ясно, как мог бы человек читать по книге.

Они ей сообщили о лошадях, стоящих в стойлах, об овцах, о другой собаке, о еде, о людях. Она осторожно стала спускаться по склону. Запах еды был приятный, а она долгие часы шла не евши. Но она знала, что должна остерегаться, потому что там были еще и люди. А в ее мозгу уже прочно утвердилось, что она должна их сторониться. Тихой трусцой бежала она вниз по тропинке.

Вдруг раздался резкий, вызывающий лай другой собаки. Лесси услышала, что та бежит ей навстречу. Она остановилась в ожидании. Может быть, та собака друг?

Но нет. Собака бежит, взрывая тропу, шерсть у нее стоит дыбом, уши прижаты. Лесси вся подобралась, готовая к встрече. Когда та прыгнула, она отступила вбок. Та повернула назад, громко лая в истерической ярости. Ее голос говорил: «Это мой дом, а ты вторгаешься непрошеная. Это мой дом, и я буду его защищать».

Из фермы внизу глухо донесся голос человека:

— Кто там еще, Тэмми? Взять! Чужой!

При звуке человеческого голоса Лесси круто повернула. Она затрусила прочь. Дом был не ее. Ее отсюда гнали.

Кудлатый пес бросался на Лесси, когда она, убегая, пустилась вскачь, тыкался ей в бока. Она быстро обернулась к нему, оскалив зубы. Как будто достаточно было этой угрозы, пес отступил.

Лесси бежала и бежала. Вскоре строения фермы остались позади. Она бежала нежилыми местами, по тропам, проторенным животными. Наконец, приуныв, она стала вынюхивать воду. Нашла маленький ручей со студеной водой и стала жадно лакать. Небо на востоке посерело. Она огляделась вокруг.

Она тихонько поскребла у скалы передней лапой. Три раза оглянулась, потом свернулась клубком. Сзади ее защищал нависший уступ. Морду она наставила наружу. Теперь, даже если заснуть, нос и уши упредят ее о приближении любой опасности.

Она положила голову на лапу и громко вздохнула.

На другой день с раннего утра Лесси опять была в пути. Она неуклонно бежала мерным, легким ходом, какого станет на долгие мили пути. Ее мышцы работали с непостижимой ритмичностью, в гору ли она бежала или под гору. Она не останавливалась, не колебалась. Когда дорога шла к югу, Лесси бежала по ней, когда сворачивала в сторону, сходила с дороги и пускалась звериными стежками сквозь кустарник и вереск.

Когда дорога вела к поселку или ферме, она пугливо делала крюк, в обход жилищ, сторонясь человека. Так что там, где живут люди, она проходила осторожно, инстинктивно держась под прикрытием, проскользая, точно призрак, под тенью какой-нибудь купы деревьев или кустарника, предпочитая открытому месту лесок.

Большей частью дорога шла в гору, так как впереди тянулась гряда синих гор. Лесси безошибочно взяла направление к самому глубокому разделу, где мог быть проход. Ближе к полдню, когда она забиралась все выше и выше, небо сплошь заволокло. Тучи казались свинцовыми.

Вдруг вспыхнула молния, а за ней загремел гром. Лесси стояла в нерешительности, потом заскулила быстро и жалобно. Она испугалась. Нельзя винить собаку, что она иной раз струсит. В собаке столько доблестей, что можно простить ей, если изредка она испытывает страх. А сказать по правде, так очень немногие колли переносят гром и молнию.

Для некоторых собак подобный шум просто ничего не значит, а собаки охотничьих пород, так те никогда так не радуются, как при звуке ружейного выстрела. Другое дело колли. Как видно, собаки из этой породы, проработав долго бок о бок с человеком постоянными его помощницами, усвоили урок, что такие резкие, дикие звуки могут ранить. И при звуке выстрела колли по большей части бегут в укрытие. На иного врага они смело выйдут вперед, но не против неведомой опасности шума.

Лесси колебалась. Раскаты грома отдавались в горах, и ливень так и хлестал в неистовой грозе, какие знакомы Северной Шотландии. Долго она старалась пересилить страх, но наконец не выдержала. Она затрусила к месту на кремнистой дороге, где нависшие уступы образовали сухую пещеру. Она заползла туда и лежала задом к скале, покуда гремел гром и его раскаты были точно артиллерийский огонь.

Но если она и прервала свое путешествие, то лишь ненадолго. Как только гроза, поваркивая, ушла по горному кряжу вдаль, Лесси снова была на ногах. Одну секунду она стояла, подняв голову и принюхиваясь. Потом опять двинулась в путь, идя все той же неустанной мерной трусцой.

Теперь, после дождя, ее красивая длинная шерсть была измазана и забрызгана размокшей землей. Но Лесси шла и шла все вперед и вперед — на юг.

Первые четыре дня Лесси шла безостановочно, только ночью прерывая путешествие для короткого отдыха. Стремление идти на юг жгло ее, как лихорадка, и ничто другое не могло его оттеснить.

На пятый день новая потребность начала скрестись в ее сознание. Это был зов голода. Веление «в путь» первое время заглушало его, но теперь он стал настойчивей.

Она без хлопот находила ручьи, в которых утоляла жажду, но как достать еду? В ее прежней жизни под опекой хозяина эта задача была устранена. Лесси, насколько она помнила себя, никогда не несла заботы о еде. В установленные часы ей давали есть. Человек ставил перед ней еду в особой миске. Ее старательно учили, что это для нее и что она никогда не должна притрагиваться к еде, лежащей где-нибудь еще. Годами изо дня в день в нее внедряли это правило. Еда была не ее заботой. Еду давал человек.

И вот неожиданно уроки и правила всей прошлой жизни оказывались бесполезными. Не было рядом человека, который бы каждый день в пятом часу ставил перед ней миску с едой. Но так или иначе, эта аристократка должна была научиться, как ей добывать средства существования.

Лесси нашла свой способ. Она его не придумала, как мог бы это сделать человек. У людей есть воображение — они могут нарисовать себе события и обстоятельства до того, как встретятся с ними на деле. Собаки этого не могут, они должны слепо ждать, пока не столкнутся с тем или другим обстоятельством, а там уже справиться как сумеют.

Но как же Лесси все-таки смогла разрешить новую задачу? Она не обладала, как человек, мозгом, способным к рассуждению. Она не могла основать свое поведение на прошлом опыте прочих существ ее рода — другой доступный человеку метод. Ребенку не обязательно самому подвергаться в своей жизни разным опасностям, чтобы узнать, к чему они приводят, потому что его родители или кто-нибудь еще из взрослых могут ему рассказать на основе собственных приобретенных знаний, что произойдет в таком-то к таком-то случае. Но ни одно животное не может передать приобретенное знание своему детенышу. Каждое животное должно наново столкнуться на опыте с каждым обстоятельством, как если бы оно никогда не стояло ни перед одним его сородичем за всю историю мироздания. Каким же все-таки путем Лесси научилась добывать себе пищу?