Джон Кац - Год собаки. Двенадцать месяцев, четыре собаки и я

Оказывается, мне предстояло еще много работы.

Выяснилось, что Гомер — подлинный самородок. Проверку пастушьего инстинкта он выдержал блестяще. Кэролин объявила, что всегда готова его принять, какой бы уровень обучения я для него ни наметил.

Теперь была очередь Девона, у которого, как я знал, ничто не проходило просто. Его судьба — всегда с боем отстаивать свое место в этом мире.

Если Гомер инстинктивно рвался пасти стадо, то Девон, хотя и был очень возбужден, ни к чему в особенности не стремился. Когда я кричал ему: «Хватай их!», он не собирал овец в стадо, а бросался на отдельных овец; клок шерсти, который можно было ухватить, значил для него больше, чем наши команды и уговоры.

Там где Гомер собирал стадо, Девон просто носился. Где Гомер лаял и хитрил, Девон набрасывался. Он нервничал, постоянно поглядывал на меня в ожидании одобрения. Даже я видел, что он не понял своей задачи. Контраст между поведением этих двух собак был разительным. Я сочувствовал Девону.

По оценке Кэролин, у Гомера был «взгляд», а у Девона его пока не было. (Это поразило меня: когда он «пас» школьные автобусы, взгляд у него несомненно был.) Однако это не значило, что Девон со временем его не приобретет. Кэролин еще минут десять наблюдала, как Девон носится из одного конца пастбища в другой. Он казался смущенным, видимо, понимал, что должен выполнить какую-то работу. Но вот какую именно?

Казалось, он спрашивал: «Я это так делаю? Все правильно? Ты одобряешь?» Он то и дело бросал овец, подбегал ко мне, тыкался носом мне в ногу. И по-прежнему следил не за овцами, а за мной. К тому же Девон тяжело дышал, почти задыхался. Я не был уверен, что это — предназначенное ему судьбой дело — и впрямь ему нравится, теперь, когда он уже привык к укладу жизни со мной и Паулой.

Но все же мне показалось весьма увлекательным наблюдать за собаками, бегающими здесь, среди всего, что можно считать их родной стихией, среди вересковых пустошей и овечьих стад.

— Кэролин, — пробормотал я, когда мы уходили с пастбища, — можно сказать пару слов моим собакам?

Она выглядела озадаченной, потом поняла, засмеялась и сказала: «Конечно».

Я погладил обеих собак и каждую угостил.

— Молодцы, ребята!

Мы заперли ворота пастбища, загнали овец в сарай, Девон с Гомером присоединились к Дейву, устроившемуся в тени возле копны сена и ведра воды. «Пастьба поглощает очень много сил, гораздо больше, чем вы можете себе представить, — сказала Кэролин, — и после каждого такого раунда собаки должны отдохнуть».

Моим собакам понравилось находиться здесь, в этой компании, собравшейся перекусить. Они отдыхали и перелаивались о своих овцах. Дейв был теперь более дружелюбным, одобрительно помахивал хвостом. Я полез в карман и, пока Кэролин была занята с овцами, опять сунул ему кусочек печенья. Он, блаженствуя, снова повалился на спину, поглядывая на мою машину.

Кэролин сказала, что обе мои собаки прошли проверку пастушьего инстинкта. Они могут и должны пасти овец. Она призналась, что не ожидала встретить у «барби-колли» столь мощных инстинктов. Я могу гордиться тем, как послушно собаки возвращаются на зов. Эта их готовность выполнять команды и сотрудничать — редкое качество. Оно свидетельствует о тесной привязанности, существующей между нами, и о том, какую работу мы проделали вместе. Что ж, я действительно гордился.

Гомер, по ее мнению, — просто «звезда» и мог бы принять участие в состязании пастушьих собак, если я этого хочу, но Девон куда больше нуждается в обучении работать с овцами. Это меня удивило; мне казалось, что Девон провалился на экзамене.

Кэролин заслужила репутацию человека, способного проникнуть в душу собаки, понять ее характер, наблюдая за тем, как она себя ведет во время работы. Ей случалось дрессировать не только пастушьих, но и агрессивных служебных собак. Она могла компетентно рассуждать о крысах или волках, поскольку многие годы занималась исследованием поведения животных.

«Гомер — очень крепкая, основательная натура, — пояснила Кэролин. — А Девон не может как следует разобраться в этом мире».

В сущности, он разобрался-то лишь во мне. Твердо знает, что может мне доверять, положиться на меня. Весь остальной мир кажется ему слишком сложным и запутанным. Девон пока не разобрался, что и как на этом свете делается, даже работа его предков ему до конца не понятна. Но главное — это живущий в нем страх снова потерпеть неудачу.

Работа с овцами дает хорошую возможность изменить положение дел. Есть надежда, что он успокоится, обретет уверенность. Кэролин заметила у него признаки постоянного напряжения: взгляд искоса, прерывистое дыхание, опущенные уши — всегда, если только он не находится рядом со мной. Приказы и команды вызывают в нем растерянность, либо беспокойство, либо упрямое нежелание повиноваться.

В целом она все поняла правильно. Но мне стало грустно. Видимо, путешествие Девона не закончилось; может быть, оно не закончится никогда.

Итак, я записал собак на курс обучения пастушьему делу. Если я должен был устроить Девону встречу с овцами, то теперь просто обязан дать ему шанс как-то разобраться, наконец, с этим миром. Перед отъездом я предупредил Кэролин, что пастушье сообщество еще услышит о «Команде Барби».

Жизнь — удивительная штука. Последнее место на планете, где я предполагал бы когда-либо очутиться, — это огороженный загон, в котором я увертывался от бесившихся овец и выкрикивал отчаянные команды собакам.

Но уже через неделю после нашей первой пробы, в другой прекрасный весенний день, мы трое вернулись на Земляничный кряж. Кэролин поставила у загона два стула и скамью. Сознавая, очевидно, что я не обладаю свойственной Гомеру и Девону быстротой соображения, она устроила для меня целое представление.

Оповещенная Дейвом о нашем приезде, Кэролин вышла из сарая, держа в руках большую помятую жестяную коробку. Собаки мои в это время были на холме. Кэролин подняла висевший у нее на шее пастуший свисток и свистнула.

Звук был громкий, но не слишком пронзительный. Собаки в момент оказались возле нее.

Мы трое уселись и стали внимательно наблюдать. Кэролин извлекла из коробки пластиковую ограду из четырех отдельных секций высотой около пяти сантиметров каждая, трех маленьких пластиковых овечек, фигурку пастуха и двух черных собачек, очень похожих на бордер-колли.

Потом закрыла коробку и установила на ее крышке ограду, соединив секции. В ограду она поместила человечка, т. е. меня, призванного играть роль пастуха, а на другую сторону загона — двух пластиковых собачек. Игрушечных овечек поставила в разных местах. Занимаясь этим, Кэролин, не теряя времени, рассказывала об уходе за собаками и о наиболее часто встречающихся ошибках при дрессировке. (Она, например, считает, что не стоит бросать металлические предметы, чтобы привлечь внимание собаки; по ее мнению, свист — более эффективное средство. Чем больше Кэролин говорила, тем лучше я понимал, как мало на самом деле знаю и о собаках, и об их дрессировке. Но все же — ведь не ей пришлось прожить целый год с Девоном.)