Марк Гроссман - Птица-Радость. Рассказы о голубиной охоте.

«Лучше бы он погиб в пути, — думал, верно, в те минуты Антипыч. — Слава осталась бы на земле о птице».

И потому, когда мальчик принёс ему крылья и лапки голубя, не только одна печаль уколола старика. А ещё и гордость понемногу стала согревать его: нет, не забыл Горный Снежок своего дома! Пусть погиб, но — невдалеке от него!

Когда совсем стемнело, Антипыч, окружённый мальчишками, вошёл в свою комнату и решил осмотреть крылья голубя.

И как охотник по следам зверя может прочесть все извилины его пути, так и Антипыч мог рассказать, что случилось с Горным Снежком в эти последние два месяца его жизни.

Вот что рассказал Антипыч:

— Может, на полпути к дому настигла первая беда птицу. Потому говорю — на полпути, что устал уже голубь. Не то ушёл бы от разбойника.

А попал Снежок в когти к малому соколку. Поранить поранил кобчик голубя, да и сам, видно, выдохся. Вот, глядите, на правом плече отметины старые, заросшие.

Теперь сюда смотрите — на левом крыле следы от связок.

Значит, понял Снежок, что не добраться ему, раненному, до дома, остановился в чужой голубятне — подлечиться, сил набраться.

Там его подвязали — не сильно, полагаю, — всё же больная птица. Окреп он немного и полетел дальше. Но далеко ли в связках уйдёшь? Пришлось ему опять прибиться к чужому дому.

Снова взгляните на правое крыло: нет следов от связок. Перо чистое, белое. Выходит, новое перо. Вот и соображайте — обрывали его во второй голубятне. И ушёл он оттуда только тогда, когда новые перья выросли.

Сильно измучила голубя дорога, а всё же тянул он на родину. Вело его верное сердце, давало силы переносить все невзгоды и испытания.

И вот, совсем близко от дома, от меня, взял ослабевшую птицу воздушный бандит — ястреб-тетеревятник. Так это вышло, ребятки.

И все мальчишки сошлись на том, что Горный Снежок — прекрасный голубь.

Пусть погибла смелая и сильная птица, — сказал Николай Павлович в заключение, — пусть не долетела она до дома, где родилась и выросла, но своим подвигом сказала она всему миру: «Любите свой дом, свою родину, стремитесь к ней через все преграды и опасности. И если даже погибнете, вас всегда помянут душевным словом за вашу твёрдость и верное сердце. Добрая память героям!»

* * *

Закончил свой рассказ Николай Павлович и на деда Михаила посмотрел.

— Давай, Михайло Кузьмич. Твоя очередь.

Погладил дед Михаил седые, немного обкуренные усы, медленно трубочку свою запалил, посмотрел на ребят хитро:

— Ладно, за мной дело не станет. А название моей истории:

Близко ли, далеко ли, жила-была одна голубка и звали её Девочка с бантиком. А звали её так потому, что на чистой белой её грудке красовался бантик — будто вихорёк оставил здесь свой след.

Выбрала себе Девочка с бантиком простого синего голубя по имени Василёк. Сама выбрала.

С тех пор как Василёк и Девочка с бантиком сказали на своём голубином языке друг другу слово «люблю», они не могли уже жить порознь. Слетит Василёк на землю покопаться в палисаднике, поискать там какое-нибудь зёрнышко или песчинку — сейчас же слетает вниз и голубка. Увезёт хозяин Василька в плетёной корзинке — выпустит его где-нибудь далеко от дома, а Девочка с бантиком места себе не находит: то над крышей носится, высматривает своего голубя, то спешит в гнездо, откуда Василёк исчез, то грустно ходит по голубятне и протяжно плачет.

А Василёк, как только прилетит с нагона, не бросается к корму или к воде, как другие голуби, а тотчас свою подружку ищет. И вот уж они заходят друг возле друга, вот уж заворкуют нежно и весело, вот уж смотрят друг на друга во все глаза да пёрышки друг у друга на головках причёсывают!

А вы знаете, конечно, что голубятники подбирают пары птиц по цвету и породе. Сажает хозяин голубя и голубку в ящик и держит их там до тех пор, пока они не станут друг дружке голубиные слова говорить. Девочка с бантиком, как я вам сказал уже, сама выбрала Василька. И хозяин с этим мирился, пока у него не было для голубки такого же белого бантового голубя, как она.

Но вот купил наконец хозяин на базаре великолепную белую птицу: бельгийского почтаря. Ох и красив был бельгиец! Весь белый, будто первая пороша его обсыпала, носил он на гордо изогнутой шее маленькую круглую головку с огромными чёрными очами.

Шёл хозяин с голубинки и песни пел от радости: вот будет отличная пара его любимице, его Девочке с бантиком. Но получилось всё наоборот.

Посадил хозяин голубку и почтаря в ящик. Прошёл день. Заглянул хозяин в ящик и видит: забилась Девочка с бантиком в самый угол, дрожит, крыльями хлопает, не подпускает бельгийца к себе.

«Ладно, — думает хозяин. — Пройдёт время — забудет голубка своего Василька, полюбит бельгийца».

Ещё день минул, а в ящике всё то же: бельгиец злится, на Девочку с бантиком наскакивает, клюнуть её норовит. Да голубка-то не из трусливого десятка — за себя постоять умеет!

Ещё сутки долой, а в ящике всё война. Скажи ты, наказание какое!

«Я так сделаю, — думает хозяин, — рассажу голубей по разным гнёздам. Наскучаются они по ласкам, тогда другой разговор будет».

Сказано — сделано. Сидит Девочка с бантиком одна в гнезде и плачет:

«У-у-у-у-у!..»

А бельгиец в другом гнезде о дверку бьётся: к голубке тянется. Да и о свободе соскучился: посиди-ка столько взаперти!

А хозяин своё дело знает, жалости не поддаётся: пусть посидят!

Ещё я забыл сказать, что Василёк тоже в неволе сидит, чтоб не мешался.

Вот ладно. Проходит время — может быть, целая неделя, — берёт хозяин белого почтаря и сажает в гнездо к Девочке с бантиком.

«Теперь-то вы у меня по-другому запоёте, — думает хозяин, — теперь вы у меня шёлковые будете».

И то ведь известно каждому из нас: одиночество для голубя — нож острый... Старые голубки и те не выдерживают такую пытку, начинают кланяться голубям. Не успел хозяин дверку закрыть за белым почтарём, как кинулась голубка на бельгийца, клюнула его раз, клюнула два да ещё вдобавок крылом ударила:

«Вот тебе, вот тебе, постылый!»

— Ах чёрт, какая несуразица получается! — обозлился хозяин. — Ладно, сидите в гнезде хоть месяц, хоть два, пока не образумитесь. Вот вам корм, вот вам вода — не помрёте.

Каждый день заглядывает хозяин в гнездо. А там ничего хорошего: голубка в одном углу, голубь в другом.

Месяц прошёл, второй кончается, и не выдержал хозяин, стало ему жалко и почтаря заморского и свою маленькую белую голубку.

Посмотрел хозяин гордо на Девочку с бантиком, поблагодарил её в душе за твёрдость и постоянство.

— Ладно, — говорит, — не буду я тебя больше неволить, красавица, иди к своему Ваське Васильевичу.

И выпустил белую дорогую голубку к простому синему голубю.