Наталия Криволапчук - Собака, которая любит

Стало быть, важна не явная природа языкового знака, а язык выполняет свои важнейшие «обязанности» в обществе независимо от того, каков характер используемых знаков. Больше того, бессловесные «сообщения» могут нести гораздо больше информации, чем слова, скажем, написанные на бумаге. Даже в письменном тексте есть такие аспекты, которые никак не опишешь явным образом — например, выбор лексики и порядок слов тоже несет определенную информацию об авторе, о его намерениях и ситуации. А в устной речи таких внеграмматических средств еще больше — тут вам и интонация, и мимика, и жесты. Хочу подчеркнуть еще раз: эти дополнительные средства отражают главным образом сиюминутную и очень конкретную информацию о целом комплексе обстоятельств, сопутствующих речи, которые не всегда осознаются говорящим и слушающим, но при желании легко могут быть расшифрованы.

Человеческие языки, каковых на Земле насчитываются тысячи, вообще очень отличаются друг от друга по структуре, хотя описываемая ими реальность (с точностью до набора конкретных объектов и действий) принципиально одинакова в Пекине и Дакаре, в Петербурге и Гонолулу, в Нью-Йорке и Аделаиде. Скажем, время везде течет одинаково, и во всех странах, у всех народов оно осознается как прошедшее, настоящее и будущее. Так почему же в русском языке глагол имеет всего лишь эти три грамматических времени, а в английском — целых шестнадцать, что служит источником неисчислимых бедствий для наших студентов и школьников? Цвета окружающих нас предметов одинаковы и в туманном Альбионе, и в деревне под Саратовом, однако у нас любой дальтоник различает «синий» и «голубой», а у них и Гейнсборо рисовал один только «блю». Зачем же англичане придумали столько сложностей на наши и свои головы? И почему тогда русский язык считается одним из самых сложных в мире? Не по прихоти ли мирового империализма именно английский стал наиболее распространенным языком международного общения, вопреки многолетним стараниям Международной Ассоциации Преподавателей Русского Языка и Литературы (МАПРЯЛ), светлая ей память? Нет! Причины тому — не только геополитического свойства.

Зададим себе наводящий вопрос: какого рода трудности с языком вы предпочитаете? Если один раз в жизни дать себе труд не механически заучить, как в наших школах и институтах, а осмыслить и понять систему английских глагольных времен, то неприятности на том и закончатся. Больше того, потом для вас не составит труда освоение французских, немецких и многих других глагольных систем. В русском же языке объем информации, подлежащей предварительному усвоению, как будто существенно меньше, но зато вы обречены всю жизнь на ходу соображать: какое время употребить? С этим порой мучаются даже те, для кого русский язык является родным.

Не верите? Тогда позвольте привести всего лишь один простенький пример. Вообразите, что мальчишка оправдывается перед мамой: «Да не дрался я вовсе! Он мне первый как двинет , а я уж только сдачи дал…» Смею вас заверить, таких мелких пакостей в русском языке предостаточно. Многозначность (лексическая и грамматическая), синонимия на всех уровнях, вольный порядок слов… Одно только скользящее ударение чего стоит! Вы, кстати, как говорите: «твОрог» или «творОг»? Допустимы-то оба варианта!

Так на чьем же месте вы предпочли бы оказаться — русского, изучающего английский, или наоборот?

А ведь наибольшее количество грамматических ошибок в английском языке приходится у русских даже не на глагольные времена, а на простенькую, казалось бы, категорию, занимающую в учебниках от силы пару страниц. Я говорю об артикле, которого в русском языке ныне не существует. Нам, как правило, очень нелегко даются все эти тонкости где ставить, где нет и где какой. Однако, как ни покажется вам странным, артикль привносит в язык гораздо больше смысловой строгости и однозначности, чем путаницы. Там, где англичанин запросто отделывается артиклем, нам приходится использовать разнообразные уточняющие слова вроде «некий», «неизвестный», «какой-нибудь», «все равно какой» или «тот самый», «упомянутый» и прочая, прочая, прочая. Выбор немалый, что тоже дела никак не облегчает.

Впрочем, что это я ополчилась на свой родной русский язык, и вправду великий и могучий? Не спешите отчаиваться, он никак не может считаться скопищем всех мыслимых неоднозначностей и подвохов. У нас с вами есть свой эталон непонятной, почти недоступной грамматики — это печально знаменитая «китайская грамота».

Ладно бы, тысячи мудреных иероглифов (грамотность в Китае начинается примерно с шести сотен). В китайском языке имеются прелести похлеще! Взять хотя бы мелодическую составляющую — значение слова непосредственно зависит от того, в какой музыкальной тональности оно произносится. Воспользуюсь примером незабвенного Льва Васильевича Успенского: слово «ма» по-китайски может иметь, в зависимости от тона, четыре значения, от муравья до камня агата. Каково? Благодарение Господу, что на письме эти смыслы выражаются разными иероглифами, не то вообще было бы не разобраться. Да и в славянских языках тоже есть значимая мелодика — тональность представляет собой компоненту ударения, и особенно ярко это выражено в чешском языке. Но мелодика чешского языка хотя бы не меняет лексических значений. А у собак именно тональность произносимых звуков во многом определяет смысл высказываний.

В восьмидесятые годы двадцатого века появились работы по так называемой паралингвистике — области языкознания, изучающей неявные и дополнительные способы выражения смыслов, не описываемые грамматикой. К дополнительным смысловым оттенкам относятся главным образом эмоциональные аспекты сообщения, отношение говорящего к предмету разговора и к собеседнику, некоторые аспекты реальной ситуации. Средствами выражения для этих значений служат жесты, мимика, интонация, а нередко — и порядок слов. Даже те отступления от классической грамматики, которые мы себе позволяем, будь то в письменной или устной речи, говорят о нас больше, чем строго нормативная речь.

Не случайно паралингвистические средства передают в первейшую очередь эмоциональную информацию, очень важную для говорящего и слушающего, но не поддающуюся строгому описанию и упорядочению, да к тому же и развивающуюся во времени. Есть, к слову, такой общеизвестный пример из актерского тренинга: сказать «нет» двадцатью способами и «да» — тридцатью двумя. Вот здесь-то и работают в первую очередь паралингвистические средства. На письме-то все тридцать два «да» выглядят одинаково!

Этот длинный экскурс в сравнительную грамматику понадобился мне для того, чтобы показать, насколько различаются человеческие языки по строгости и упорядоченности их элементов, как в словарном составе, так и в грамматике. В одних наших языках каждому значению соответствует вполне определенный элемент языка, и даже синонимов насчитывается не так уж много. Предложения в таких языках выстраиваются по достаточно строгим правилам в единственно возможном порядке, и всякое отклонение — более или менее серьезная ошибка. В других — каждый знак сам по себе имеет комплексную природу, охватывающую и внеграмматические компоненты, сопоставление означаемого и означающего в пределах одного знака вовсе не однозначно. А составные грамматические конструкции строятся по правилам, допускающим множество вариантов и исключений. Потому и затормозились многообещающие некогда работы по машинному переводу и анализу естественного русского языка при помощи ЭВМ, что формализовать его структуру куда труднее, чем правила английского. И главное, что осложняет жизнь уже не первому поколению лингвистов — это так называемые контекстные зависимости, не подвластные строгой логике вычислительной машины. А суть контекстной зависимости — та же! Это зависимость оттенков и вариантов значений от дополнительной информации, сообщаемой другими элементами текста, а то и средствами, не описываемыми грамматикой. Оттого и последовательность грамматического разбора фразы становится не линейной, как в английском, а путаной, допускающей множество возвратов и петель для уточнения смысла последующих элементов через предыдущие.