Марина Басанович - Дела собачьи

В воротах маячила фигура хозяйки Рольфа, высокой женщины лет шестидесяти. Жалкое подобие ситцевого платья еле стягивалось на объемистом животе. Темные, с сильной проседью волосы были собраны в жиденький пучок, а на пухлом лице играла приветливая улыбка.

– А я уж вас поджидаю. Вы тут присядьте, а пса я сейчас приведу, – суетилась она, усаживая меня в кресло, стоящее во дворе сразу за воротами. Судя по всему, для удобства охраны. Ветхое кресло оказалось весьма комфортным, и я с удовольствием расположилась на его мягких пружинах.

Не очень крупный, немного похожий на лайку, рыжий пес, привязанный у забора со стороны склада, насторожив уши, проявлял умеренное любопытство в мой адрес, не отводя взгляда, но и не меняя позы. Овчаркой он явно не был. Стало быть, это еще не мой пациент. Пока Рольфа не было, мое внимание сосредоточилось на рыжем дворянине. У пса была сообразительная физиономия, отнюдь не лишенная интеллекта, и я поинтересовалась:

– А это что за чудо такое?

– Это? Да Шурик! – махнула в его сторону женщина. – Дед два часа назад его купаться повел, кобель вот пришел назад, а деда уж полтора часа нет! Где его черти носят?

Шурик, смущенный вниманием к своей персоне, вежливо помахивал хвостом и пыхтел, высунув язык, то ли от жары, то ли от излишнего внимания.

Женщина собралась было идти за овчаркой, как в воротах возникла фигура деда. Возникала она вообще-то долго. Ему ведь тоже пришлось подниматься по лестнице в горку. Кроме того, полтора часа отсутствия для деда прошли не без пользы – от него ощутимо попахивало чем-то горячительным. Пот градом катился по покрасневшему от натуги и алкоголя лицу, смешно капал с носа. В который раз убеждалась, что принимать подобного рода допинги в жару, в середине дня – малоприятное удовольствие. Но дед, по-видимому, не разделял моих убеждений. Раскланявшись со мной, он повернулся к Шурику:

– А-аа, предатель, ты уже здесь? Вот я тебя сейчас взгрею! – старательно выбирая выражения, чтобы остаться в моем присутствии в границах литературной нормы, вещал он, потрясая зажатыми в руках ошейником и поводком. Мне показалось, что дальше угроз дело не пойдет, но пес, припав к земле, сразу перестал пыхтеть и виновато забегал глазами по сторонам, став похожим на часы-ходики. По выражению его глаз было понятно, он уже просчитал диспозицию и сообразил, что цепь не даст ему удрать в более безопасное место. И такое отчаяние застыло на его морде, что я не выдержала и вмешалась:

– Интересно, а за что взгревать будем? За то, что удрал с канала? Или за то, что вернулся?

– За то, что удрал, предатель! – дед застыл в воинственной позе, с великим трудом обдумывая заданные ему вопросы.

– Тогда уже поздно, раньше надо было! – авторитетно заявила я. – Если накажете сейчас, то собака подумает, что это наказание не за побег, а за возвращение, и тогда будет постоянно в бегах.

Жара, усталость и алкоголь мешали деду быстро осмыслить сказанное, и, чтобы выиграть время и не попасть в смешное положение, он переключился на жену:

– А ты что мне подсунула? Не могла дать нормальный ошейник? Этот шельмец сразу у воды из него и выкрутился! Только я его и видел!

– А может, кто-нибудь уже пойдет за Рольфом? – продолжала я разруливать ситуацию.

Женщина, привыкшая за долгие годы к подобным мелким стычкам на аванпостах, нимало не смутилась нападками мужа, спокойно стояла чуть в стороне, посмеиваясь.

Шурик тем временем воспользовался минутной передышкой и решил притвориться спящим, в надежде, что лежачего, а тем более спящего бить уж точно не будут. Его притворство для меня было совершенно очевидным, а вот «сослуживцев» ему удалось обмануть в полной мере. Махнув рукой на сопящего в притворном сне Шурика, они наконец-то отправились за своей овчаркой. Шурик заснул по-настоящему – гроза миновала! Он вальяжно растянулся в тени забора, облегченно вздохнув, перестал подглядывать и закрыл глаза.

Минут через пять появился Рольф. Едва я его увидела, как тут же поняла, что диагноз будет как минимум из пяти пунктов.

Времени на внешний осмотр мне хватило. Прежде всего бросалось в глаза, что собака явно худа. Хорошо просматривались ребра и слишком подтянутый живот. Шерсть была в самом плачевном виде – половина ее отсутствовала, а сохранившаяся в наличии была тусклой, взъерошенной и клочкастой. Подшерстка не было вообще. Даже с учетом летней жары полное отсутствие подшерстка настораживало. В уме складывались вопросы к владельцам по поводу аппетита, составляющих рациона и о том, когда в последний раз собаке гнали глисты. Так… а дальше…

А дальше, на участках тела, лишенных шерсти, вовсю бегали блохи, кожа хоть и сухая, но покрасневшая, есть болячки и расчесы. Только из-за одних блох такого состояния кожи не бывает, значит, надо посмотреть и слизистые оболочки. Так и есть. Воспалены обе ушные раковины, а запах оттуда – хоть нос затыкай! А вот и еще штрих к картине – между пальцами на всех лапах преющие язвы. Бедняга Рольф даже стоит переминаясь. Понятно, больно ведь! По мере того как обнаруживались различные «непорядки», в голове складывался предварительный диагноз и пополнялся длинный список вопросов, которые надо задать владельцам овчарки, чтобы сделать назначения.

Краем глаза я видела ожидающие приговора лица хозяев и глушила в себе желание выдать им что-нибудь по поводу их пламенной любви к собаке, потому что уже точно знала, пес болел никак не меньше месяца. Лет двадцать назад не удержалась и сказала бы что-нибудь в назидание, но не теперь. Спасибо за то, что хотят лечить, ведь видно, что сами еле сводят концы с концами… Эх, времена… Ну что ж! Надо задавать вопросы.

– Чем собаку-то кормите, господа?

– Кашами, иногда с растительным маслом, а иногда – на бульоне.

– А мясо и овощи хоть изредка даете?

– Да, – задумчиво тянет хозяйка, – но не часто, раз в неделю, может…

– А кости? – продолжаю я выяснять ситуацию.

– Нет, давно уж не даю. Мы же знаем, что ему уже кости нельзя, семь ведь ему – стареет! – оживилась женщина. – Только вот Альберта ругаю. Он ему куриные кости дает, когда курятину ест.

Дед Альберт, до этого только кивавший головой в знак согласия со словами почтенной супруги, возмущенно встревает:

– Да я уж не помню, когда курицу-то ел! Нечего на меня-то кивать!

Постепенно выясняется вся, так сказать, история. Наконец дело доходит и до назначений. Прежде чем взяться за них, приходится покопаться в памяти и выбрать по возможности самые недорогие препараты из необходимых. Хотя все равно получается внушительный список, ничего тут не поделаешь – глистов прогнать надо? От блох избавиться надо? Гнойничковую инфекцию пролечить надо? Печень поддержать надо?