Марта Зверева - Не надо, дядя Андрей!

Еще немножко, и она подействует совсем хорошо. Внутри попки у Лизы будет горячо, гладкая пробочка будет раздражать ее задний проход, а перец жечься и заставлять ходить, приседать и даже шурудить пробкой в попке. Самостоятельно.

Я вижу, что ей уже хочется это сделать, но она стесняется меня.

— Подойди… — сиплю я, гоняя шкурку по члену.

Она приближается, я провожу пальцами по ее щели вверх и нащупываю колечко. И тихонько его тереблю, заставляя тяжелую пробку шевелиться внутри. Лиза неожиданно для себя громко вздыхает и ахает. Ее щеки заливает краска.

Но она остается у кровати, позволяя мне делать все, что заблагорассудится.

А ведь еще пару недель назад была такая борзая и дикая!

Неужели эта дерзкая когда-то сучка все стерпит?

До какого предела она согласна дойти?

Найду ли я этот предел?

Дядя Андрей — жестокая мразь. Садист, урод, мудак, получающий удовольствие только когда кого-нибудь унизит.

Я быстро это поняла.

Очень быстро. Когда случилось то, что я поклялась, не случится больше никогда.

Я надеялась, что не случится. Что во второй раз будет легче, не будет так распирать все внутренности огненная дубина, с роковой неизбежностью разрывающая мое тело. Но было даже больнее, чем в тот раз. Острее, сильнее, так словно меня сажают на кол, словно протыкают пылающим мечом, словно наматывают все внутренности на раскаленный прут. Я перестала чувствовать хоть что-то кроме огненной боли.

Холод под грудью спасал, ледяной воздух кондиционера охлаждал пылающую кожу, но не умалял пожара в моих внутренностях, куда стремился захватчик, где он хозяйничал, толкаясь до упора, словно внутри у меня нет никаких больше органов, только отверстие для него, проходящее через все тело.

Тело мое мне больше не принадлежало, я отдала его Андрею.

Жестокой мрази, которой нравится моя боль.

От его шлепков я содрогалась и до крови прикусывала губы, чувствуя, что боль внутри еще не кончилась.

Но чем дальше…

Тем меньше было остроты и больше ощущения наполненности. Болезненной неудобной, жгучей наполненности. Стесывающей стенки моих внутренностей собой. Но снующий внутри меня член дяди Андрея вдруг стал приносить не только неприятное.

Мне нравилось, когда он выходил из меня. Чувство облегчения кружило голову, я сразу сдувалась как шарик. Кажется, внутрь даже проникала прохлада.

Но потом он толкался вновь, и все возвращалось. Растяжение, боль, огненный кол.

Правда когда он снова выходил, я понимала, что мне уже не хватает чего-то. Словно его дубина заполняла меня и это было правильно.

И так я металась между блаженным облегчением, смешанным с тоской по члену внутри и пылающей болью, раздирающей все внутри. Пока он не замер и не начал сокращаться, выплескивая в меня обжигающую сперму, которая, однако, проливалась бальзамом на измученные внутренности.

Я чувствовала каждый толчок внутри меня, каждый выплеск, и мне нравилось, как она била в чувствительную стенку внутри, как растекалась, сразу делая растяжение не таким напряженным. Даже расстроилась, когда он вынул из меня член и наружу полилось.

Лиза, как ты можешь, спрашивала я себя. Как ты можешь среди этого ада чувствовать… нет, не удовольствие, но странную тягу к этой грязной игре. Хотелось слизывать со своих пальцев белесую жидкость, попавшую на них, когда я выкручивалась из-под Андрея. Нюхать ее, ощущать терпкий вкус.

Это было еще не все. Холодный стыд, когда вытрахавший меня дядя заставил выгнуться перед ним и раскрыть свои интимные места сменился горячим зудом, когда пробка скользнула внутрь, вызвав краткую вспышку боли.

Но что мне боль после всего произошедшего? Куда хуже было то, что сначала показалось мне отголоском траха в зад. Жжет и жжет. Но потом начинает жечь совсем иначе. Так, что невозможно оставаться на месте. Сидеть. Стоять. Не вертеться. Хочется выдрать эту чертову пробку из себя и… загнать толстый член, который один мог бы утихомирить этот зуд, стереть его честной болью.

А когжа Андрей, глядя на меня своими медовыми глазами и улыбаясь мерзкой предвкушающей улыбкой, пошевелил пробку внутри, я взвыла и чуть не грохнулась на колени, умоляя меня трахнуть еще раз. Тем более, что его член был прямо у меня перед глазами.

Но он лишь сказал идти в свою комнату и ни в коем случае не вынимать пробку. Только если захочу в туалет, но тогда спросить у него.

Сперма переливалась внутри, смазка жгла, пробка елозила в заднице, а я была… счастлива, потому что услышала, как Андрей отменяет заказ на полночь.

Ура! Я останусь с ним! Здесь!

Он не будет больше пытать меня тем, что имеет кого-то другого.

Всю ночь я не могла уснуть и только дотрагивалась до колечка у себя в попке, и внутри сладко ныло и зудело.

На следующий день Андрей позвал меня с утра перед работой. Заставил встать на четвереньки на кровати. Он уже был одет, как всегда безупречно, в белые джинсы и футболку, туго обтягивающую его мышцы. Он подошел ко мне сзади, и я раздвинула бедра. Действие смазки кончилось, но внутри еще всасыалась сперма и у меня зудело.

Он потянул за колечко и пробка с громким чпоком вышла из меня. Я ахнула и содрогнулась от горячего спазма. Острого и сладкого. И сразу внутри, в попе, все зачесалось.

Андрей тщательно рассмотрел мою задницу под спущенными пижамными штанами и покачал головой:

— Маловата все-таки. Надо будет взять побольше. Но пока…

Он вручил мне теплую от моего тела пробку и скомандовал:

— Тщательно вымойся со всех сторон, будь добра. От тебя воняет.

И ушел на работу.

Горячая волна стыда и унижения прокатилась по моему телу. Я не… я…

Я терла себя в душе не меньше часа. Всеми гелями и шампунями. Я полоскала волосы, растирала ноги и главное — я забиралась пальцами в свою задницу, стараясь как можно тщательнее промыть все там. И чем больше я это делала, тем сильнее мне хотелось, чтобы туда входили не мои два тонких пальца, а…

Это было страшно и странно. Может быть, дядя Андрей прав и я реально прирожденная шлюха?

Пробка лежала на полочке в ванной, таинственно мерцая.

А что теперь делать? Вставить ее обратно? Он же хотел именно для этого, чтобы не мучиться, стараясь всунуть в меня свой огромный член.

Я взяла ее, изогнулась, стараясь посмотреть на себя сзади, наклонилась и постаралась засунуть пробку обратно в попу.

Но у меня не получалось. Она была гладкой, но стоило кончику попасть в дырочку, как дальше становилось слишком больно и я не могла ее засунуть.

Странно, что у Андрея член гораздо толще этой пробки, а проникает в меня, хоть и больно. Но не настолько больно!

Я постаралась надавить силой, чтобы она проскользнула внутрь, но она, наоборот, застопорилась и больно стало совсем неприятно.