Ольга Кандела - Дарственная на любовь

– Сайф! – в надежде обернулась я к его кузену, но тяжелый взгляд, с каким тот смотрел на шахту, не обещал ничего хорошего. – Сайф, скажи мне, что он жив!

Лаэр молчал, и я подбежала к нему. Схватила за ворот порванной куртки и принялась лихорадочно трясти.

– Ну, скажи хоть что-нибудь! Ты ведь чувствуешь его? Сайф, чувствуешь?

– Теар жив, но… – севшим голосом начал лаэр, и я почувствовала, как к глазам подступают жгучие слезы. В горле застрял колючий ком, не давая сглотнуть. – Но надолго его не хватит. Нить его жизни слабеет, становится тоньше с каждой минутой. Сам он не выберется.

– Значит, нужно что-что делать. Вернуться! – закричала я и обвела взглядом Лунных, столпившихся у входа в шахту.

Они выглядели уставшими, измученными. Все в грязи и бурых разводах крови. Кое-кто был ранен. В них не осталось ни капли магии. Да что там магии – многие были не способны даже обернуться, не говоря уже о чем-то большем. И все равно все как один поднялись на ноги, когда Глен скомандовал:

– Попробуем разобрать завалы.

– Пыль еще не осела, там невозможно дышать, – обреченно вымолвил кто-то из толпы.

– Знаю… – выдохнул Глен. – Сделаем мокрые повязки на лицо. Быть может, это поможет.

Лаэры слаженно кивнули и с выражением стальной решимости принялись исполнять приказ.

Я знала, что они не бросят своего итару. Ни один из них не отступит. Эти воины будут бороться до конца. Но не надо было быть провидцем, чтобы понимать, насколько мизерны шансы на успех.

Сколько времени они будут возиться? День, два? А помощь Теару нужна прямо сейчас.

Время утекало, словно вода сквозь пальцы. А меня начинало ощутимо потряхивать.

Многоликий Эхжи, неужели ничего нельзя придумать?! Неужели выхода нет?

И в тот самый миг, когда я вознамерилась собственными руками разгребать камни в обрушившейся шахте, моего слуха коснулся утробный вой горна.

Из-за жидкого перелеска, черневшего голыми облетевшими деревьями, показался конный отряд. Несколько десятков воинов, закованных в блестящую золотую броню. Здесь, на фоне черной мокрой глины, обломков и общей разрухи, они казались чем-то совершенно чужеродным, нереальным. Настолько нереальным, что я протерла глаза, не веря в то, что вижу.

Но картинка не изменилась – это была королевская гвардия, во главе которой ехал сам его величество, строгий и собранный. А рядом с ним я приметила лица и остальных итару. И изнутри поднялась жгучая волна злости, боли и обиды. И все, что мне хотелось, крикнуть в лица этим высокородным трусам: «Где же вы были раньше?! Почему явились только сейчас, когда ваша помощь была нужна намного раньше?»

Но я все же взяла себя в руки, упрямо сжала кулаки и задавила рвущиеся наружу рыдания. Подошла к спешившемуся королю и, несмотря на свою неприязнь, несмотря на противоречивое, непонятное отношение к этому лаэру, произнесла единственное, что сейчас имело смысл:

– Прошу вас… спасите его…

Раньше я думала, что самое страшное, что может случиться со мной в жизни, – это попасть в плен к Ойнэ, терпеть его издевательства и боль, надругательство над телом и душой. Сжиматься в трясущийся комок от одного звука его голоса, жмурить глаза, чтобы не видеть ненавистного лица, скалящегося в предвкушающей улыбке.

Сейчас же я поняла, что это было совершенно не страшно.

Страшно было сидеть у постели Теара, который уже третьи сутки не приходил в сознание. Прислушиваться к еле слышному прерывистому дыханию, готовому вот-вот оборваться. Чуть ли не ежеминутно проверять биение сердца. Не спать ночами и молить богов лишь об одном: чтобы он вернулся к нам. Вернулся ко мне. Потому что я не представляла, что буду делать, как смогу жить дальше, если его вдруг не станет.

Я всеми силами гнала от себя мысли о смерти, собирала крупицы надежды, силы жить дальше и не сдаваться. Верить. Верить в то, что все будет хорошо.

Это все, что мне оставалось. Но каждый раз, глядя на жуткие раны Теара, на ожоги и порезы, что и близко не собирались затягиваться, я все меньше и меньше верила в благополучный исход. Регенерация итару замедлилась настолько, что теперь стала сравнима с человеческой. Глубокая воспаленная рана на плече, кажется, и вовсе горела. И кровоточила от малейшего нажатия. Подушка была мокрой от пота. Ночами Теара лихорадило, и я не могла уснуть. Не могла отойти от его постели, страшась, что, если вдруг на мгновение отойду, случится что-то страшное, непоправимое.

Лекарь приходил почти каждый час, осматривал Лунного, по необходимости менял повязки и на мой вопросительный взгляд лишь разводил руками и сочувственно качал головой:

– Я не могу помочь. Он либо справится сам, либо… – И замолкал, не решаясь озвучить то, о чем я всеми силами старалась не думать.

Несколько раз заходил его величество. Клал ладони на грудь Теара и вливал в него силу. Но и это не помогало. Организм итару отчего-то отказывался принимать магию Золотого. Кажется, с ним произошло то же, что и со мной во время ритуала. Теперь мы оба стали неполноценными. Недолаэры, недолюди. Издевка судьбы, не иначе…

Но самое мерзкое во всей этой ситуации было то, что Ойнэ остался жив и, в отличие от Теара, был практически невредим. Гвардия Золотого вытащила из-под завалов обоих. И если на Теаре в тот момент живого места не было, то Ойнэ выглядел лишь крепко спящим.

– Знаешь, я много размышлял на эту тему, – однажды сказал его величество, – и пришел к выводу, что Теар… Что он спас этого ублюдка.

– Что? В каком смысле? – Я думала, что ослышалась. Зачем Теару спасать Ойнэ? Он ведь собирался убить его. Он хотел этого, я видела жажду смерти в глазах Лунного, когда он только вошел в тот злосчастный зал. Видела, с какой ненавистью и яростью смотрит на моего мучителя.

И чтобы спасти… бред какой-то…

– Мы ведь нашли их вместе. Под завалами. И Теар, кажется, закрыл собой Огненного. Я не вижу других причин, почему Ойнэ остался невредим. Нет, ему, конечно, тоже досталось, но… Да что я рассказываю, ты и сама его видела!

Да, видела. А еще сдуру отправилась в камеры, когда Сайф сменил меня у постели Теара, почти силком выгнав из покоев брата. Он настаивал на том, чтобы я отдохнула. А я не смогла. И вместо собственной спальни спустилась в узилище.

Ойнэ держали под непробиваемым магическим куполом, а на руках его были тяжелые железные колодки. И все равно он довольно оскалился, увидев меня, словно и не был под арестом. Словно не должен был понести тяжкое наказание за все свои прегрешения. Огненный вел себя, как победитель, и, вопреки моим ожиданиям, чувствовал себя превосходно.

– Что, малышка Мел, успела соскучиться? – мерзко усмехнулся этот ублюдок и склонил голову набок, с интересом рассматривая меня.