Алексей Иванов - Ассорти(р)

Так что когда, посреди зимы, Влас привёл к нему ещё и умную Машу, которой было всего двадцать два, Лёша не мог её не очаровывать. Даже – не приставая. Но просто начав вести себя так, чтобы она в первые же три минуты (в которые женщина и прозревает в тебе Избранника – на первый взгляд) поняла, что он – лучшее, что у неё было. В её глупой жизни.

Впрочем, как и всегда, в присутствии очень понравившейся ему прекрасной дамы. Каковой она тут же начинала себя считать, рядом с ним.

И когда Влас пожаловался Лёше на то, что Маша вчера вечером у Лёши, включила дурочку и так ему и не дала (делая вид, что стесняется «делать это в присутствии твоего друга»), начав её откровенно ревновать к нему, именно эта его истерика и побудила Лёшу тут же позвонить Маше по оставленному «на всякий случай» городскому номеру телефона её матери. И пригласить в гости.

Но уже через неделю их совместного общежития неожиданно для них обоих выяснилось, что, на самом деле, практичную Машу очаровало вовсе не то, о чём он думал (и воображал о себе), а его жильё. Которое из-за откровенно убогой обстановки и старой, но всё ещё исправной «советской» сантехники, давало ей каждый день повод думать, что эта двухкомнатная квартира именно его, а не съемная. Как тут же признался Лёша, не желая её обманывать. Так как молодые люди обычно если и снимали, то сугубо однокомнатные квартиры с шикарной обстановкой, как Влас. Ведь они были и гораздо более комфортными и чуть ли не вдвое дешевле. А их временные обладатели, прекрасно понимая то, для чего именно они их сняли, не уходили от Маша спать в другую комнату, как Лёша. А пытались тут же к ней приставать, затянув вечер до поздней ночи и засыпая с ней на одной кровати, из-за отсутствия в комнате другой мебели. Что её уже откровенно раздражало.

А Лёша, на их фоне, выглядел как прекрасный Принц, которого Маша – уже сама – вынуждена была соблазнить, негромко позвав к себе из другой комнаты, пока он там не уснул, под предлогом принести ей стакан воды. Наконец-то поняв, что он на это так и не решиться, глупенький, из-за дружбы с Власом.

Чтобы Лёша смог убедиться в том, что Влас, оказывается, был прав на все сто! Напоив её водой и накормив солянкой. И заставив её за это делать ему минет. Впрочем, как и – каждую. Считая солянку не более, чем прелюдией к минету, а минет – к сексу.

Заявив на утро Власу, что Маша – теперь – и его тоже.

Стараясь чередовать Диану и Машу. Хотя бы – через день. А то и – два. Чтобы как следует подготовиться и набраться сил. Что они почему-то расценивали как то, что он их избегает. Но не догадывались друг о друге. Ведь он уверял их в том, что просто вынужден работать. Зарабатывать. Мол, трудоголик. Решали они. И ещё убедительнее рассматривали его (в глазах подруг), как вполне себе постоянный вариант. Мол, пора бы и мне уже остепениться. И осесть с Лёшей. Навсегда. «Ну а что?» – обсуждала Диана Лёшу с Софьей. Когда он завёз Диану к ней в гости и зашёл попить чай.

Но когда, по весне, он вклинил между ними ещё и третью, обе они стали его откровенно ревновать, заставляя работать на износ в постели. И напрашиваться в гости. Сами, царапая ему спину! Что он тут же пресёк, обвинив Диану в глупой ревности. Поняв для себя, что с ней уже действительно пора расстаться.

Ведь из всех троих он любил только Васаби. По-настоящему! И как только Васаби впервые приехала к нему в гости, причем – утром (после того, как Диана откровенно выжала его, как лимон, заставив всю ночь заниматься сексом, снова и снова подымая его «жизненный тонус» своим «мастерством», и уехала от него на работу с утра пораньше), Лёша и сам удивился тому, как сильно Васаби его, оказывается, возбуждает. После того, как та решила, что у него, как минимум, уже месяц не было ни с кем секса. Занимаясь им с Васаби раза три. Подряд. Прямо на кухне, куда они вышли «просто поговорить». Заметив, что она избегает находиться вблизи постели. Из-за того, что она «не хотела бы изменять своему парню». Даже – с Лёшей. А то, что он тут же признался ей, что и сам не ожидал от себя столь бурной реакции на неё и такой эрекции после бурной ночи, Васаби восприняла эти его слова, по опыту, как откровенное враньё! И желание «не ударить в грязь лицом». Считая его чуть ли не девственником.

«Что ж, не нужно мешать ей себя идеализировать», – решил Лёша. Больше не говорить ей правду, раз уж она – как раз из-за этого – считает, что он ей откровенно лжёт.

А Лёша терпеть не мог, когда его обвиняли во лжи, даже – в теории. Став из-за Васаби лгуном на практике. Но только – с ней. Признавшись Диане и Маше, когда через пару недель с Васаби у него стало всё налаживаться, что, на самом деле, их у него три. Даже не упоминая о четвёртой – Свете, которая приезжала к нему нерегулярно. И он не принимал её в расчёт: на трудовую – уже – неделю.

А потому и сказал однажды в воскресенье Диане, поцеловав её на прощанье после бурного секса, что он сможет записать её «на приём» на следующий раз «лишь на среду. Не раньше. Так как Маша уже записана у меня на вторник. После Васаби».

И удивился лишь тому, что только Диана захотела тут же с ним порвать.

Да и то – лишь за то, что он сразу же стал, в ответ на её упрёки, откровенно обвинять Диану в том, что она всё это время изменяла ему со своим пожарным. Возле «пожарного отделения» которого та и работала в своём ларьке. Узнав от Ольги, которая сменяла на работе Диану (а потому и была тогда приглашена вместе с ней к Софии на день рождения), всю её подноготную. Желая отомстить Лёше за то, что он ею, собака такая, пренебрёг, а потому-то и выложила ему о Диане «всю-всю правду!». «По большому секрету» сдав свою подругу с потрохами. В том числе и рассказав ему об её пожарном, который, во время отдыха от работы, постоянно гасил её «пожар любви», – усмехалась Ольга. В своей однокомнатной квартире. Спаивая джином, который Диана уже успела полюбить. Как и пожарного, называя его уже не иначе как «мой джин любви» в разговорах с Ольгой. Вспоминая при ней о том, как долго она вчера тёрлась «о лампу его волшебного тела!» Своей не менее волшебной задницей. И периодически пыталась развести на джин и Лёшу. Только теперь поняв – из разговора с Ольгой – почему. И выложив весь этот «пасьянс» перед Дианой в споре. За что и был, тут же, отвергнут от ея престола. Возразив ему, что «всё это – наглая ложь!»

А Маша, эта чистая душа, готова была простить ему всё. Даже – Васаби. Хотя бы за то, что Лёша простил ей Власа. И продолжал прощать. Зная, что они встречаются. От самого Власа. Как уже давно прощала ему и Диану. И – Свету. И лишь обрадовалась тому, что он и Диана наконец-то расстались. Подразумевая «пересидеть» и Васаби. Как очередное «стихийное бедствие», – улыбалась Маша. И даже заявление Лёши, что он «свою Васаби» всё ещё любит, побудило Машу ответить ему лишь то, что она, оказывается, тоже его любит, причём давно: