Влада Багрянцева - (не) Целуй меня!

– В следующий раз чтобы футболка была плотнее, – произношу я, входя в раздевалку. Омеги, сидящие на скамьях и приводящие себя в порядок, смотрят с осуждением – у них-то претензий к футболке Томаса точно нет.

В универ я поступил, конечно же, на бюджет – с доходами нашей семьи мне не светило ни одно платное образование. У нас обычная современная семья – папа, младший брат-альфа и я. Моего отца унесло ветром перемен сразу, как только папа сообщил о беременности, брат Иви получился уже от другого – его отец и не появлялся толком, мы его все никогда не видели – даже папа. Я называю появление младшего непорочным зачатием, потому что, когда мне было шесть лет, папе подарили на день рождения билет на круиз, и оттуда он вернулся загорелый, отдохнувший и случайно беременный, как выяснилось позже. Как такое может быть? Очень просто, если вы пьете столько, сколько мой папа, который тогда воспользовался предложением «все включено» и выжрал все из мини-бара в номере. Кто, когда и как к нему приходил, он не помнит до сих пор, и я ему верю, потому что он простой, как цент, и врать не умел никогда. Беременности мы все обрадовались – мелкий я был счастлив тому, что свободы будет теперь больше, потому что внимание переместится на младшего, что означало – по жопе мне теперь доставаться тоже будет меньше, ибо все поделится на двоих; папка был рад новому ребенку просто потому, что он будет, ведь и выплаты от государства на наше содержание тоже увеличатся. Боялись мы с ним одного – что ребенок может родиться черного цвета.

– А как он может быть черным? Там, типа, может как-то подгореть? – удивлялся я, на что папа только таинственно улыбался.

Впрочем, ребенок родился обычный, чем меня даже слегка разочаровал. Его назвали Иви, в честь знаменитого актера, и я могу сказать, что папа никогда не любил его больше меня – к нам обоим он относится одинаково, хотя сейчас у Иви переходный возраст – ему четырнадцать – и он доставляет немало хлопот.

Как вы поняли, одинокому омеге с двумя детьми и без того живется всегда не легко. И не богато – у нас свой дом, но по сравнению с соседскими он небольшой, одноэтажный, три комнаты и чердак. Хорошо, что папа додумался его отремонтировать, сделать из него мансарду и сдавать ее, что приносит доход, потому у нас обычно живет либо какой-то студент, либо одинокий альфа скудного достатка, который только и может, что позволить себе подобное жилье. На данный момент второй вариант, и он мне не нравится, потому что альфа не платит второй месяц подряд, отмазываясь проблемами с работой.

– Йен, сходишь к нашему многоуважаемому мистеру Харви? – встречая меня в дверях, произносит папа. – Я ухожу на подработку, ужин на плите, покорми брата, когда он придет.

– Он сам ложку умеет держать, – говорю, скидывая кроссовки. – А что с Харви?

– То же самое. Все, я убежал, люблю-люблю!

Папа чмокает меня в губы, сдавив щеки обеими ладонями, я морщусь, вытираясь потом рукавом – опять намазался чем-то. И приоделся – присмотрел что ли кого-то? У нас с ним идея фикс – выдать его замуж, потому что там он еще ни разу не был, имея уже двоих детей и подступающее сорокалетие через три года. Он был младше меня теперешнего, когда я родился: сейчас мне двадцать, и я оказался куда умнее, чем он в свои годы. Сам он колледж не закончил и мне его жаль, потому что дальше папа не стал учиться именно из-за меня, нужно было работать и растить ребенка, но он об этом не жалеет. Всем бы таких пап, как мой.

По вечерам мы с ним часто зависаем на сайте знакомств и подыскиваем ему кандидата в мужья, а нам в отцы, хотя мне-то уже, вроде бы, и не надо. Младшему бы только хотелось.

На чердак ведет отдельная лестница, снаружи дома, и я, поднимаясь, в очередной раз чуть не сшибаю папины герани в горшках, которые он выставляет на ступеньки «подышать» на все то время, пока погода хорошая. Как только начинаются дожди, герани живут дома. Я заношу руку, чтобы постучаться, но дверь открывается раньше и я вижу нашего квартиранта в одних боксерах.

– Добрый вечер, мистер Харви, – улыбаюсь, стараясь не опускать взгляд ниже, чтобы непроизвольно не скривиться.

– Ты по поводу платы? – мистер Харви – обычный альфа средних лет, из тех, кому не слишком повезло с генами и они больше похожи на картофелину, чем на альфу, – отставляет одну ногу в сторону и опирается локтем о косяк, ухмыляясь в усы. Это он так со мной пытается заигрывать, дает понять, что я ему нравлюсь. Я закатываю глаза, потому что моей личной заслуги тут нет – альфам вроде Харви нравится все, что моложе двадцати. Я для него уже перестарок.

– Мистер Харви, если вы не заплатите хотя бы за прошлый месяц до конца недели, то я вызову полицию и вас выселят в тот же день, – говорю, рассматривая разбросанные по полу шмотки за его спиной.

– Йен, ну что ты, мы же с твоим папой уже договорились, что он мне даст отсрочку до конца месяца, пока я не начну получать выплаты по безработице.

– Вы же, вроде, на работу устроились. Вчера. И ни о чем таком вы с моим папой не договаривались. Мистер Харви, давайте закончим на этом этот бесполезный разговор – либо вы платите, либо освобождаете помещение.

– Замуж тебе пора, Йен, – произносит он кисло, и я повторяю, спускаясь:

– До конца недели, мистер Харви.

Скорее всего, он не заплатит, но счета от этого не уменьшатся, значит, нужно тоже опять искать подработку. Хотя, искать – это громко сказано, нужно просто сообщить соседям, что я снова готов сидеть с их детьми по выходным, пока они отдыхают в загородном доме от семейной жизни и ходят по ресторанам. Я не слишком люблю детей, но если нам с ними удается прийти к взаимовыгодному соглашению, – они не сдают родителям меня, а я их, – то можно и потерпеть несколько дней в неделю.

– Я дома! – раздается из прихожей голос Иви, когда я ставлю ужин разогреваться.

– Чего орешь, мой руки и иди ешь, – произношу я, помешивая содержимое сковороды лопаткой.

– Фу, капуста опять! – ноет он, заглянув через мое плечо, но включает воду и мылит руки средством для мытья посуды – на это я уже не реагирую. Пусть хоть чем, главное что помыл.

– Тушеная с фасолью и сосисками. Папа ушел на подработку.

– Опять этот гандон деньги не отдает? Ай!

Я убираю ладонь, которой ему прилетело по губам, ставлю тарелку на стол:

– В доме не выражаемся. Правила для кого написаны! – я указываю лопаткой на лист бумаги, прикрепленный к дверце холодильника магнитом, где список состоит из нескольких пунктов:

«1. Не выражаться.

2. Не входить в грязной обуви.

3. Не оставлять грязную посуду в раковине и последнюю сосиску в кастрюле.

4. Не злить папу, если он устал.»

Иви смотрит на листок и цокает: