Эльвира Осетина - Ты принадлежишь мне!

Кто их знает, этих олигархов…

Я старательно роюсь в памяти, вспоминая, кто таков отец Тарасенко и что у него за бизнес. Но в голове, к сожалению, только одна информация – он депутат. Другую я и не пыталась искать, сознательно избегая любых новостей. А жаль… О своих врагах нужно знать всё.

Эх, Кристина, Кристина, не быть тебе разведчиком…

Ну ничего, вернусь домой и займусь поиском инфы. Вот только кого бы привлечь к этому делу? Нашего программера нельзя. У Стаса язык без костей. Инфу сливает всем, кто платит. Ничем не гнушается парень. Специалист отличный, потому и на работе так долго держится, а так бы давно уже вытурили. Но ему и секретов особых не доверяют.

Надо кого-то на стороне искать.

Машина наконец-то паркуется перед входом в гостиницу, водитель открывает дверь, и я пулей пытаюсь выскочить из машины. Но Тарасенко резко хватает меня за талию и с такой силой утягивает к себе на колени, что я не сразу понимаю, что вообще произошло. И поэтому, когда он разворачивает меня к себе, продолжая одной рукой удерживать за талию, а второй уже за подбородок, я не сопротивляюсь и замираю в его руках, как мышка. И в ожидании, когда кот сделает свой первый удар, смотрю ему в глаза.

– Крис, – шепчет Женя мне прямо в губы, – я так скучал по тебе.

В голове мгновенно вспыхивает понимание происходящего, и я пытаюсь увернуться от его поцелуя – упираюсь обеими руками в каменную грудь мужчины. Но его захват становится железным, и он все же накрывает мои губы.

Я делаю резкий вздох и замираю, поплотнее сжав губы, в ожидании болезненного напора. Но Тарасенко почему-то медлит, его губы не двигаются, и вместо этого он пристально смотрит мне в глаза, словно пытаясь отследить мою реакцию. А затем очень нежно проводит языком по моим губам, еще и еще, не требуя, а словно просясь внутрь. Но я еще сильнее сжимаю губы и зубы, и с вызовом смотрю в глаза своему прошлому.

Взгляд мужчины становится понимающим и настолько грустным, что не знай я, кто передо мной, то наверняка бы поверила в его игру. Но я знаю, кто этот человек, и больше никогда не позволю с собой играть! И, сузив глаза, пытаюсь передать свои мысли Тарасенко.

И вновь он понимает меня без слов. Его взгляд становится упрямым и жестким, и Женя, резко повалив меня на сиденье, начинает жалящими поцелуями-укусами покрывать мой подбородок, шею, даже умудряется до груди добраться. Не сдержавшись, коря себя трехэтажным матом за слабость, всхлипываю от боли и охватившей меня паники, полностью лишающей воли.

Тарасенко замирает, уткнувшись носом в ложбинку между ключицей и шеей, и дышит как паровоз, пока я пытаюсь вернуть себя хоть каплю сил и отрешиться от… да-да, именно, от того, что происходит внизу живота. Такое ощущение, что кто-то резко ударил в меня концентрированным возбуждением, настолько болезненно-сладким, что я совершенно теряюсь и забываю, где я и с кем именно нахожусь. И сама хватаю Женю ладонями за лицо, тянусь к его губам, не замечая ошарашенного взгляда.

Мир падает и переворачивается, когда наши губы вновь находят друг друга. Теперь уже я кусаю мужчину, пытаюсь его поглотить. Трусь всем телом, как голодная кошка, желая погасить тот огонь, что разгорелся внутри.

Где-то далеко в другой вселенной, мой разум отмечает звук хлопнувшей двери и то, как медленно трогается автомобиль, куда-то уезжая. Но вселенная сжимается в микроскопическую песчинку, совершенно неважную для меня. Ведь здесь и сейчас есть тот, кто может погасить пожар, что невольно (или все же вольно?) разжег во мне.

Женя отрывается от моих губ, отдавая короткие приказы водителю. До меня его слова доносятся словно через вату. Сердце колотится, эхом отдаваясь в ушах. Я мало что понимаю. Организм хочет только одного – немедленной разрядки. А ему этого не дают. И я начинаю хныкать и ерзать под тяжелым телом мужчины, пытаться расстегивать пуговицы на его рубашке.

– Сейчас, сейчас, маленькая, подожди, – слышу я хриплый и возбужденный голос, от которого вся кожа покрывается мурашками.

И не выдержав, я начинаю требовать:

– Ну же, давай, трахни меня!

Он заглушает мои слова очередным жарким поцелуем. Глубоким, сексуальным, поглощающим.

Там, где-то на задворках своего разума, я слышу, как останавливается машина, как хлопают две двери, и мы наконец-то остаемся одни.

«Господи, что я творю?» – эта мысль тонет в очередном жадном поцелуе.

Мы оба в одежде. Тарасенко поднимает моё платье до талии, убирает мокрую полоску трусиков, вводит в меня два пальца.

А я выгибаюсь и кричу прямо ему в рот.

Это ОРГАЗМ, я словила ОРГАЗМ, вот так, именно большими кричащими буквами… только от его поцелуев и двух пальцев!

Пока я лежу и пытаюсь привести дыхание в норму, а взорвавшиеся от крышесносного оргазма мозги – хоть немного собрать в кучу, Тарасенко успевает расстегнуть ремень, надеть резинку на свой член и, закинув мои ноги себе на плечи, резко входит.

Я вскрикиваю от боли и очередной вспышки наслаждения, а Женя замирает внутри меня, давая всего лишь пару мгновений, чтобы привыкнуть к его размерам. И начинает двигаться… о нет, не двигаться, а вколачивать меня в кожаное сиденье.

Наклоняется, складывая меня пополам, ловит мои губы. Руку кладет на затылок, сжимая волосы в кулак, не давая пошевелиться, и продолжает безумную скачку.

Меня накрывает уже третий оргазм, я вновь кричу и выгибаюсь в его стальных объятиях. А Женя выходит из меня, ставит на четвереньки, хватает за волосы, оттягивает на себя, заставляя изгибаться под немыслимым углом. Поворачивает мою голову к себе, ловит мои губы своими и вновь резко входит. Если бы он не был таким высоким, а я – такой маленькой и гибкой, вряд ли у нас получилось бы так изогнуться.

Но эта приятная тянущаяся боль в мышцах, этот дикий и необузданный напор, эта сила и властность заставляют меня вновь взорваться и выпасть из реальности. Стереться из этого мира и не думать, не помнить ни о чем. И понимать, что только благодаря таким моментам, я до сих пор еще дышу…

Глава 3

– Прости меня, пожалуйста, Крис, – слышу я приглушенный голос Тарасенко.

Он так и продолжает лежать на мне после того, как кончил, уткнувшись лбом в сиденье поверх моей головы.

Я же наслаждаюсь запахом мужчины и еще отхожу от оргазма. Думать совершенно не хочется. Поэтому я не сразу понимаю, чего от меня хотят, и на автомате расслабленно спрашиваю:

– За что?

Женя судорожно выдыхает, приподнимается на локтях и осматривает моё лицо. Увиденное ему явно не нравится. Ну ладно, я тоже смотрела на себя сегодня в зеркало и не была в восторге. Так что мужику можно даже памятник поставить, с такой страхолюдиной трахаться… не каждый сможет.

А мне пофиг.