Ника Маслова - Стеклянный принц

Рами, видимо, не мог долго держать рот на замке и пребывать в плохом настроении. Он снова скалился во всю пасть, сияя крупными белоснежными зубами. Единственный зритель и не думал смеяться, благодарности не испытывал, но шута отсутствие отклика не останавливало.

– Такая крохотулечка твоему заду не навредит. Больно не будет. Так что будь мужиком, смело вперёд. Не забудь только масло.

Ариэль смазал себя самостоятельно, и хорошенько, как приказал Рами, смазал игрушку, подивившись тому, что она действительно оказалась тёплой и не каменно-твёрдой, а приятно упругой, и во всём, даже крохотной щёлочкой на тёмно-розовой головке, повторяла особенности человеческого тела, заканчиваясь вместо яичек чем-то наподобие хорошо пригнанной пробки. Кроме того, она была наполнена магией до краёв, пальцы волнительно покалывало при каждом соприкосновении. Вид магии Ариэль не смог точно определить, но и огонь, и земля, и вода точно присутствовали, а значит, заклинатель был искусен и силён. Но тратить такие силы и умения – и на что? Непристойную безделушку. Какая расточительность так использовать силы высшего мага. Фер мог бы дать Лею более важное задание: заряженный с таким искусством и мощью амулет мог спасти множество жизней во время военной кампании.

Ариэль думал о чём угодно, только не о том, что делает с собой или делают с ним с его полного попустительства. Ему бы остановиться, крикнуть «нет», швырнуть игрушку в окно – и оказаться под Рами, готовым помочь «по старинке». Наставления лорда Дэфайра в такой ситуации требовали поступить разумно и подчиниться. Гордость молила сопротивляться до конца – и корчилась в муках.

– Помочь тебе? – спросил Рами, когда Ариэль надолго застыл, не решаясь ввести непристойную игрушку внутрь тела.

Обошлись без помощи. Ариэль лишь попросил отвернуться, и Рами, к его удивлению, послушался.

– Только не глупи, по шее получишь, – сказал Рами и повернулся, дав ему времени не больше, чем хватило бы посчитать до десяти. – Ну что, получилось?

Получилось.

Тело будто поглотило игрушку, она, совсем небольшая, вошла легко и безболезненно, но стоило потянуть её назад – не поддалась: села плотно, и теперь Ариэль чувствовал её внутри: тёплую и распирающую, несмотря на небольшой размер… Не такой уж и небольшой, видимо… Даже очень немаленький, распирающий, растягивающий довольно сильно.

Она что, двигалась?

Он застыл в смятении, пытаясь понять, что происходит. Нет, она не покидала его тело, а значит, не двигалась внутрь и наружу. Но и да, она казалась движущейся – её размеры менялись: она росла и сокращалась внутри через всё уменьшающиеся промежутки времени.

Первый «толчок» принёс лишь тягучее распирающее ощущение, второй был очень медленным, третий уже покороче, ну а четвёртый и последующие заставили Ариэля ощутить себя тем, кем он и был: альфой, надетым на чужой член – двигающийся без остановок.

Он никогда такого не испытывал. Кажущаяся маленькой игрушка, оказавшись внутри, изменила размеры и теперь растягивала мышцы. Пульсировала и тёрлась головкой о стенки, горячо и влажно скользила вверх-вниз всё быстрее, будто следуя за ускоряющимся биением крови. Разумеется, Ариэль понимал, к чему всё идёт, но он не думал, что это будет ощущаться так сладостно и томительно-напряжённо, что у него, не извращенца, вдруг от всего нескольких не-толчков начнёт тяжелеть в паху.

К его лицу прилила кровь, воздух в груди стал густым и горячим, он почувствовал себя точь-в-точь как не однажды на реке летним утром, когда, скрывшись в кустах, разглядывал молоденьких прачек, тех самых, которые, убедившись, что остались одни, на время работы снимали верхние платья и косынки, и чьи тела просвечивали сквозь тонкую ткань мокрых нижних сорочек. Он даже не думал, что то, что с его телом станут творить, окажет на него такое воздействие. Он не предполагал, что будет в такой ситуации испытывать возбуждение, считал, что, скрипя зубами, будет терпеть – и страшно ошибся.

Его тело будто приветствовало происходящее, превращая насилие в наслаждение, и Ариэль не знал, что и делать, что думать. Лучше бы ему терзаться болью, чем кусать в волнении губы и ощущать, как кровь приливает к паху и набухающий член поднимает ткань.

– Что происходит? – спросил он, глядя вниз, на тонкую белую сорочку и голые ноги, утопающие в медвежьем меху. Туда, где происходило, он не мог посмотреть, зато мог видеть, как его собственное тело откровенно предавало остатки гордости.

– Тебе больно? – с интересом естествоиспытателя спросил Рами. Он присел на край кровати и с любопытством уставился на стоящего рядом Ариэля. Разумеется, он видел, как его пленник реагирует на «пытку», и широко улыбался.

– Нет.

– Приятно?

Приятно? Да, конечно, а ещё невыносимо! Ариэль, забыв о смущении, слегка согнул ноги в коленях и попытался вытащить из себя то, что теперь вроде как двигалось в нём, но всё, что смог – царапнуть неподвижное, плотно сидящее, как с телом сросшееся основание.

– Ну-ну-ну, – Рами подхватился на ноги. – Не лезь туда, ты так себе навредишь. Успокойся, я же вижу, что тебе приятно.

Приятно?

– Эй, не дерись, получишь у меня, не посмотрю, что принц. – Он обнял Ариэля, спеленав, как младенца, своими ручищами.

Ариэль, несмотря на непрекращающиеся ни на миг толчки и вызываемое ими томительное возбуждение, вырывался, пинался ногами, извивался всем телом, и в итоге они упали на кровать – Рами сверху, удерживая его руки за запястья у головы. Победил не противник, а игрушка. Гладкая, тёплая, тщательно им самим смазанная, она неутомимо двигалась внутри тела Ариэля, вернее, она ритмично росла в длину и сокращалась, утолщаясь у основания, будто растущий узел, и, кажется, становилась всё длиннее и толще с каждым движением, мучительно приятным телу, но не смятенному разуму.

Ариэль дёрнулся всем собой, выгнулся, поднимая грудь и бёдра над постелью – и, к собственному ужасу, вжимаясь пахом в пах нависающего над ним Рамиэля.

– Так хорошо? – спросил Рами и облизнул губы. Ему явно нравилось то, что он видел.

Хорошо? Ариэль впился в его руку зубами, пытаясь вырваться и добраться наконец до сводящего с ума наслаждением пыточного инструмента, вырвать неистово двигающийся магический член из своего тела.

– Вытащи его из меня!

– Вытащу, когда станешь омегой.

Свой первый оргазм Ариэль получил, лёжа в объятиях Рами, прижатый спиной к его груди, под звук его тяжёлого дыхания в ухо и собственные лишившиеся всякой гордости стоны и крики. Сорочка в пылу сражения задралась, и семя упало на королевскую кровать жемчужными каплями.

– Боги, – прошептал Рами, – ты будешь прекрасным омегой. Я знал, догадывался, но даже не думал, что ты будешь так голосить уже с первого раза.