Эм Ленская - Мы познакомились как в глупом фильме

– А ты не любишь? Типа ж классика.

– Нет, я в принципе любое ем. Давай трубочку, в эскимо шоколад обычно невкусный.

– Ну спасибо, – смеется Антон, отдавая мороженое. – Но хотя бы честно.

– Ты сам предложил. – Даня улыбается и рвет обертку. – Кстати, с чего такая щедрость?

– Так, небольшой вклад в нашу встречу. Лопай давай. Как говорится, дают – бери, а бьют – беги.

На аллее со скамейками Антон плюхается на первую свободную, а Даня садится следом. Время едва перевалило отметку в девять, но на улице попрежнему сохраняется тепло, словно октябрь не наступит уже со дня на день.

– Блин, после сладкого пить хочется, – жалуется Антон. – Надо было воды купить сразу, че-то не подумал.

– Так давай вернемся? – предлагает Данила. – Мы же там еще какой-то «24» по пути видели.

– Да мы только сели. Ле-е-ень, – тянет Антон. – Потерплю.

– Тогда я сам схожу. Сиди, – отвечает Даня и, не дожидаясь реакции, быстро уходит.

На весь маневр уходит не больше пятнадцати минут, но когда Данила возвращается к оставленному на скамейке Антону, видит, что тот уже не один. Сначала Данила логично предполагает, что кто-то из знакомых заметил Антона и завис поболтать, но когда подходит ближе, слышит явно не дружеский разговор.

– Бля, пиздуй нахуй обратно… откуда ты там вылез, – приказным тоном говорит тощий, но высокий парень. В руках стекляшка пива, за ухом заткнута сигарета. В олимпийке с гордой надписью «Раша» на груди, только треников в довесок явно не хватает для полного антуража.

– Господи, Толь, пойдем дальше. Других что ли скамеек нет. Забей.

Держа под локоток быкующего на Антона Толю, девушка явно в конфликт ввязываться желанием не горит, в отличие от благоверного.

– Да схуяли? Это он пусть уебывает! Понаехали, блять.

Харкает смачно, едва, наверное, на ноги Антона не попадая. Видно, туда и целился.

Данила обходит скамейку и встает рядом. Вмешиваться, конечно, пиздецки стремно, даже если этот неясно откуда нарисовавшийся Толя и не выглядит бывалым бойцом, но кто их, посланников подворотней и зассаных подъездов, знает. Только бросить Антона одного совесть не позволяет.

– А сам прям чистокровный в пятом поколении? – дерзит Антон в ответ, продолжая спокойно сидеть на скамейке, чем еще больше, кажется, Толю раззадоривает.

Тот делает резкий выпад, пинает Антона куда-то в районе щиколотки и, нависая, орет:

– Слышь, ты че, бля, вякнул сейчас?

Антон и Толина спутница действуют почти одновременно: девушка, хныча «То-о-оля-я-я!», дергает того за руку, хоть и безуспешно, а Данила в плечо подскочившего Антона цепляется и назад отводит.

– Забей, пойдем отсюда, пусть сидят ради бога, – просит Данила, ощущая, как тело Антона напрягается от злости.

Люди на соседних скамейках уже настороженно оглядываются, но вмешаться никто естественно не рискует.

Молча, Антон разворачивается и отступает, пока Данила продолжает для верности в его плечо пальцами впиваться.

– Зассал, да? Вот и вали, пидрила, – язвит, бросая в спину, неугомонный Толя.

Данила даже вздрогнуть не успевает, когда Антон вырывается и парой четко поставленных движений заваливает Толю мордой в землю, заламывая руку за спину – ту самую, что по-прежнему крепко сжимает пивную бутылку.

– Ты че, больной совсем? Отпусти его! – начинает верещать девица в унисон с кряхтящим Толей, которого Антон плотно прижимает коленкой к земле. – За языком следить хахаля своего научи сначала, – бросает Антон, но захват ослабляет. – Подумает следующий раз, прежде чем рот свой поганый открыть.

Отпихнув от себя Толину руку, словно та заразная, Антон поднимается и кивает Даниле – пойдем.

~~~

– Пятый дан по дзюдо, – отвечает на немой вопрос Данилы Антон, когда они отходят на достаточное расстояние. Парк остается позади, и Данила опасливо оглядывается через плечо, но преследовать их никто, конечно, не пытается.

– Только не говори, что такое не в первый раз случается?

– Не в первый, но и не часто, конечно, – более чем спокойно после всего произошедшего поясняет Антон. Остыть у него выходит почти также быстро, как и завестись пару минут назад. Зато Данила остатки легкого мандража еще чувствует. – Я по отцу-то русский, а у мамы в крови разного намешано, вот мне часть и передалась. А таким уебкам все одно, – все-таки чуть обиженно, как кажется Дане, выплевывает Антон.

– Кому надо, всегда найдет к чему придраться, и повод особый не нужен, – соглашается Данила. За Антона и впрямь обидно. Может, потому что и сам под раздачи изредка, но попадал: то он дрыщ, то очкарик, то как баба выглядит.

– Ты-то как? – неожиданно уточняет Антон, пока они бредут без четкого направления по оживленным улицам вечернего города. В центре, как обычно, людно даже в будний день, хотя время уже близится к десяти.

– А я здесь при чем?

– Ну мало ли…

– Да я в норме, хотя осадок неприятный остался, конечно.

– Извини.

– Да блин, за что? – Данила пялится на Антона с удивлением, и правда без понятия.

– Из-за меня же встряли, – оправдывается тот.

Данила цыкает и шлепает его по плечу.

– Ой, чушь не пори. Встряли – это если бы мы сейчас с разбитыми носами в ментовке куковали. А это так… слегка взбодрились. Легкий спарринг по дзюдо.

Смеются одновременно, и Данилу постепенно отпускает – видно, Антон и впрямь на него благотворно влиять умудряется.

Данила чувствует, что вновь оживает.

До ближайшей станции метро рукой подать, так что прогулка от парка длится совсем недолго. Даниле до дома всего-то пару станций, он и пешком по сути дойти может, хотя прощаться как-то не тянет совсем, а вот куда Антону ехать – он и малейшего представления не имеет.

– Ну что, расходимся или…? – первым спрашивает Антон, когда они замедляются возле входа на «Адмиралтейскую».

– У меня день больняка еще остался, так что работать завтра не надо, я никуда не спешу, но ты смотри, как самому удобнее, не хочу тебя попусту задерживать, – беспокоится Данила, думая, вдруг Антон лишь ради него интересуется. Мол, угостил, отблагодарил, пора и честь знать.

– Дань, – как-то очень мягко и очень по-дружески зовет вдруг Антон и улыбается, положив ладонь ему на плечо. – Даже ради вкусной еды и тем более чисто из вежливости я с людьми не общаюсь, если они мне неинтересны и напрягают. Сегодня весело было, так что не надумывай ничего лишнего.

Отводит руку и подмигивает, отчего Данька машинально губы растягивает. У Антона точно какой-то тайный доступ к спусковому крючку его улыбок в запасе имеется. Стоит тут, флюиды радости и спокойствия без зазрения совести на страдающих брошенок распыляет, Дане аж не верится, что всего сутки назад он себя еще разбитым, как авто после краш-теста, чувствовал, а Антон будто скотчем осколочки склеил по красоте и фен-шую, и под ним теперь все кусочки ровненько начинают срастаться, как на ускоренной съемке.