Елена Каштанова - За сбычу мечт, или Путеводитель по Родосу

Когда из моря выходил, почувствовал, что и в самом деле замерз. Как такое возможно в тридцатиградусную жару? Хотя я в прошлом году уже спрашивал. Антон-умник мне даже объяснял что-то там про испарение воды, но я уже все забыл. Мое подсознание тщательно охраняет мозг от проникновения в него умной информации. Или наоборот – информацию охраняет от моего мозга.

Упал на лежак, греться буду (хотел скаламбурить, что Греция – лучшее место, чтобы греться, но опять каламбур только вслух получается). Святые угодники, как же хорошо-то! Вот здесь я точно жить останусь, и корни пущу прямо в лежак, никакие злобные Максы меня отсюда не отковыряют. Кстати, вот и они. Жужжат что-то над ухом, что надо кремом намазаться, чтобы не обгореть. Зануды какие-то. Я спать буду, ну их, не выспались мы с айфоном ночью, звезды считали, созвездия инвентаризировали, планетки регистрировали.

Злобные Максы меня начинают поглаживать, разминать, я остатками сознания понимаю, что они меня кремом от солнца мажут, но как же приятно-то, черт побери! Кто такой крем придумал? Он его запатентовал в комплекте с этим лежаком? Или, может, с этим Максом? Если нет, то немедленно дайте мне реквизиты ближайшего патентного бюро, я себе лицензию на кайф первой степени приобрету… когда проснусь.

Лежу, наслаждаюсь. То задремываю, то выныриваю в реальность. О-о-о, да, поясница, это мое слабое место, еще ниже, пожалуйста, вдруг у меня плавки ультрафиолет не поглощают, попа обгорит, хи-хи-хи, за бочок щекотно, ерзаю, извиваюсь. Э, а ноги-то зачем? Да еще так ме-е-едленно, черт, у меня там эрогенная зона, ерзаю уже не от щекотки. Злобные Максы тормошат меня, толкают, хотят от меня чего-то, уйдите, противные упыри, дайте поспать, тентакли свои уберите, мы с айфоном всю ночь трудились в попе лица. А они не унимаются, трясут меня за плечо, хотят любви и ласки… наверное… или чего там упыри обычно хотят? Кровушки моей?

– Димка! Хорош дрыхнуть! Намажь мне спину, я сам не дотянусь.

Упс, проблема.

– Э-э-э… Дай поспать? – пытаюсь я справиться с проблемой.

– Намажь меня и спи!

Здорово придумал. А проблему куда девать?

– Давай завтра? – предлагаю я.

– Да очнись ты уже! – ощутимый тычок в бок. – Держи крем!

– Макс… Ну подожди минуту!

– Чего ждать? Когда моя спина обгорит?

– Да блин! Стоит у меня, не догоняешь что ли? – шиплю я.

– Стоит? – удивляется он.

– Да-да, проори это еще громче, на весь пляж, а то вон та женщина цвета лосося слегка туговата на ухо.

– На меня что ли?

– Идиот! Облапал меня тут всего, а у меня два месяца секса не было! На дохлую курицу скоро стоять будет! Ты своих пациентов так же нежно поглаживаешь, когда зеленкой какой-нибудь мажешь?

– Я своих пациентов режу скальпелями и зашиваю иголками. Если у кого-нибудь от этого встанет, я очень удивлюсь. И посоветую найти умелого топа.

– Где там твои туристки из Сургута? Мне срочно нужна парочка!

– Именно парочка? Что, все настолько плохо?

– Так я же о тебе забочусь!

– Спасибо, заботливый ты мой. Вы с Лизой, значит, окончательно расстались?

– Угу.

– А из-за чего?

– Да не было никакой явной причины. Просто прошла любовь.

– А что ты там вчера писал про ревность к ноутбуку?

– Ну она придиралась много в последнее время, то меня постоянно дома нет, я по урокам бегаю, то в компьютере торчу, статьи пишу, в общем внимания ей не уделяю. А кушать ей почему-то каждый день хотелось. И всякие концерты Дэвида Гарретта тоже. С моей зарплатой – сам понимаешь – не повыделываешься. Еще мне вменялось в вину, что часто у тебя торчу. И то, что школа рядом с твоим домом, а расписание рваное, меня никак не оправдывало. Другие вот сидят в учительской и не дергаются. Но знаешь, так ведь всегда было, а закусываться она начала только в последний год. Так что дело не в этом.

– А в чем?

– Ни в чем. Говорю же – любовь прошла.

– Вот так, без причины?

Я сажусь на лежаке и грозно смотрю на Макса.

– Ты чего докопался, а? Хочешь что-то конкретное сказать? Подвести меня к какому-то выводу? Скажи прямо и не томи.

– Нет… Нет. Ты прав, это не мое дело. Извини.

Эх, не умеешь ты врать, Максик. Но знаешь – мне все равно. Уже все равно. Какая бы ни была причина, она ни на что не повлияет. Лиза – это уже история, как ни смешно это звучит в моем исполнении. Второй раз я в эту реку не войду.

– А тебе никогда не хотелось ее вернуть? – спрашивает он в унисон моим мыслям.

– Если бы мне хотелось ее вернуть, я бы ее сразу не отпустил. Туда-сюда – это не мой метод. Уж если я что-то делаю, то без сожалений потом.

Так и не дал мне поспать, засранец. Сначала купаться заставил, потом с кремом своим приставал, потом пытался в душе́ ковыряться. Я ему за это отомстил и после пляжа потащил в город гулять. Ну как в город, города того – несколько десятков построек, за полчаса кругом обойдешь. За час, может. Называется это Пефки. Пефко – сосна по-гречески, и их тут есть. Много. Правда, по большей части, наверху, ближе к горам. А у моря, где отели, в основном, все в цветах – всякие ебискусы, оленеандры и урододендроны. Это я их так идентифицировал, а ботаник во мне умер еще в шестом классе или когда там биология растений проходилась мимо меня. Поэтому на самом деле они вполне могут оказаться какими-нибудь гиацинтами или кактусами. Хотя нет, гиацинтами лучше не надо, печальная история суровой мужской любви, никогда не мог понять этот миф, как говорится – что хотел сказать аффтар? Обычно в древнегреческих мифах все же скрыт какой-то смысл. Например – "не выебывайся" (очень часто, не любят почему-то греки пассионариев), "не зли меня" (а то накажу, превращу в оленя/собаку/быка/осла/козла), "я обиделась" (и пошла мстить). Ну и так далее. А миф про Гиацинта и Аполлона – просто довольно печальная история о том, как судьба непредсказуемо жестока. Таких в реальной жизни – тысячи. И никакого смысла нет в гибели парня, и никакого вывода не сделать. Даже никакой точки невозврата, когда понимаешь, что вот тут, в этом месте, нужно было свернуть в другую сторону, и тогда все было бы зашибись.

Жил на свете один юноша необычайной красоты. Он был сыном Спартанского царя, принцем, по-нашему, и красота его была так велика, что в него влюбился сам Аполлон, только раз увидев. Юноша ответил ему взаимностью. Ага, попробуй не ответь богу, они у них ужас какие обидчивые были. Но тут все по-честному, товарищи были друг с другом счастливы и тихо наслаждались, никого не трогали. Но мимо пролетал Зефир, бог западного ветра. Смотрит – вах, такой красивый юноша пропадает. Ябвдул. А, нет, не пропадает, Аполлон, оказывается, в ближайшие кусты просто отходил, ну я пошел тогда, извините за беспокойство. Ушел, а образ красавчика никак из головы выкинуть не может, все думает о нем и думает, измучился весь, истомился, но там ведь сам Аполлон, по сравнению с ним Зефир кто вообще такой? Делать нечего, пошел, хряпнул местной метаксы (она, кстати, с ударением на последний слог произносится), и тут же море ему показалось по колено, а Аполлон – кем-то вроде домашнего животного. И он такой щеки надул, полетел весь из себя гордый и собой довольный свататься. Прилетает, а эти двое резвятся там в чем мать родила, счастливые, удовлетворенные, бегают друг за другом и хохочут. Аполлон такой: "Давай я тебя научу диск метать на олимпийский рекорд?" – "Давай!" – "Вот смотри, вот эту руку сюда, эту сюда, ногу вот так," – а сам потихоньку за интересные места цапает, а Гиацинт и не против вовсе, вздыхает эротичненько, хихикает, места все интереснее и интереснее подставляет. Зефиру аж вся метакса в голову ударила, он за член схватился и давай дрочить, сам-то подойти стесняется, куда уж ему до Аполлона-то, ну хоть издали порнуху доисторическую посмотрит, попользуется, так сказать. Ну и вот пользуется он, значит, вовсю, доводит себя до самого интересного момента, а Аполлон тут как раз диск запускает, типа смотри, какой я крутой. Гиацинт головку ему на плечо томно откидывает, мол, верю-верю, я тебя и без диска люблю, а Зефирка от этого зрелища не выдерживает, кончает бурно и выдыхает все свои западные ветры. И прямо в диск выдыхает, и он обратно летит, и Гиацинту прямо в голову. Дальше описывать даже не хочу. Кровища, крики, стоны… "Прости!" – "Ты не виноват…" – "Не уходи!" – "Люблю тебя…" – "Я тебя спасу!" – "Прощай…" В общем, на том месте, куда капли крови упали, выросли цветы необычайной красоты, на лепестках которых, по легенде, можно прочитать по-гречески "ай-ай", то ли предсмертный крик Гиацинта, то ли восклицание скорбящего Аполлона, то ли раскаяние Зефира. Я этих цветов никогда не видел. А если видел, то не знал, что это именно они. Но Гиацинта жалко до безумия. Пострадал парень ни за что. Аполлона тоже жалко, каково это – знать, что стал причиной гибели любимого человека? Зефир вот тоже… бедолага… Безответная любовь у него. С другой стороны, он же даже не попытался, может Гиацинт взглянул бы на его надутые щеки и решил, что это то, что он всю жизнь искал? Мне всегда было интересно, что было между Аполлоном и Зефиром после? Как-то они обсуждали произошедшее? Или Аполлон так ни о чем и не узнал? Или он простил? Или вообще быстро утешился с кем-нибудь и забыл отомстить? В общем, весьма странный миф. Без морали и без логичного окончания.