Мария де Сад - Пленница закрытого клуба

Мне казалось, что прошел целый век, пока он не вытянул из меня член и не вытер его о мой живот. Стряхнул еще пару капель спермы выступивших из пениса на пол, вытер вспотевший лоб.

– Я предупреждал тебя, девочка. Что, разве трудно было запомнить простое правило? Говорить только когда разрешено, молчать и внимательно слушать. Все. Неужели не ясно? – выдал тираду врач, натягивая штаны.

– Да, Борис, ты красавец. Классически ты ее отбарабанил, я даже засмотрелась. Только титьки можно было пожалеть, подпортил фактуру, – похвалила Чеснокова, Борис улыбнулся. – Эй, следующие!

В смотровой кабинет вошли два мужика с пенисами в полной боевой готовности, которые они лениво мастурбировали. Я начала безрезультатно дергаться в жестких путах

– Я не хочу! Прекратите! – выкрикнула я не в силах больше смотреть на дрочащих мужиков.

– Погодите ребята, – вмешался Борис Львович и вставил мне в рот кляп, а на втором здоровом соске поставил зажимы. – Я устал предупреждать тебя, получи наказание, глупая девчонка.

Один из мужчин встал позади меня и возмущенно уставился в промежность.

– Что за фокусы! Я планировал опробовать свежую попку! – вскричал он.

– Нет. Нельзя! Пока нельзя. Что, мало дырок? – остановил его возмущение Борис.

Поставив обратно распорку между ног, мужчины оттрахали меня по очереди, и потом волоком оттащили совершенно обессиленную, испачканную спермой, в мою камеру.

Я лежала в камере и снова переживала ощущения пережитые мной. Промежность жила своей отдельной жизнью, вздрагивала и периодически сокращалась, словно вздыхала.

Меня наказали, осталось только понять “за что”? Я точно не совершала никаких деяний, требующих столь сурового наказания. Надо как следует подумать, какую я допустила ошибку.

В тесном помещении кроме меня был еще кто-то. Я чувствовала его или ее присутствие. Но умом я понимала, что этого никак не может быть, я заходила в совершенно пустое помещение.

– Кто здесь? – выкрикнула я.

– Я тут… – прозвучал ответ еле слышным шепотом, похожим на колебания воздуха от дуновений ветра.

Подошла на трясущихся ногах в угол камеры и уткнулась в прутья решетки, прижалась к ним ухом.

– Тихо. Не говори нам ничего. Нам тоже нельзя пока говорить с тобой. Прошу, делай все в точности, как указывают. Тогда все пойдет благополучно.

– Вы… – на мой так и незаданный вопрос зашипели, обозначая просьбу соблюдать тишину.

Я ухватилась в холодную сталь решетки.

– Почему меня похитили, лишили свободы, надругались?

– Тишшше, не шшшуми, – мне показалось, что со мной разговаривают как минимум пять, шесть человек.

– Я прошу вас, – но моя мольба осталась без ответа и послушав еще немного тишину, я вернулась на свою койку.

Голоса снова начали шуршать за стеной, я слышала их перешептывание, сначала еле слышное, но по мере разгорания спора звук стал громче. Но со мной больше никто не хотел разговаривать.

Оперев спину о стену камеры, я вернулась к своим размышлениям о последних событиях, свалившихся мне на голову. Посмотрела на неаккуратно брошенную на постель новую майку и решила одеть ее.

Стало уютнее, но тревога и страх перед неизвестностью не отпустили меня, хотелось заплакать. Хотя, что может быть страшнее многократного группового насилия совершенного в отношении меня?

Еще одно изнасилование. Одним больше, одним меньше, меня теперь это не сильно пугало. Я жутко боялась чего-то нового, до чего просто не могла додуматься в силу своей некомпетентности в этих вопросах, но то, что впереди меня ждет что-то ужасное не вызывало сомнения.

Освещение вспыхнуло внезапно. Я сначала зажмурилась от такой яркости, привыкая. Увидела, как по коридору мимо моей камеры стали проходить женщины в таких же, как у меня майках или футболках. Они выходили сопровождаемые железным скрежетом дверей в камерах и их стуком. Непонятно откуда прозвучал командный голос, хорошо слышимый во всем коридору:

– Бегом на выход. Говорю один раз.

Мне повторять не требовалось, хорошо помнила, как наказали за ослушание. Побежала догонять остальных девушек превозмогая боли во всем теле. Попробовала шепотом заговорить с соседками, но они угрюмо молчали.

Впереди толпы девушек выделялась такая же примерно по численности толпа одетых в черное мужчин и женщин, видимо надзирателей. Они стояли вдоль стен и вооруженные кнутами, а у одного мужика даже виднелась дубинка. При выходе одна из черных дамочек схватила мена за руку:

– Новенькая? Слушай внимательно, что говорят и делай все в точности как говорят, тогда может быть, выдержишь здешние условия содержания.

– Какого содержания?

– Молчать была команда! Ясно? – рявкнула моя надзирательница.

Она была одного со мной роста, но щупленькая, где-то на двадцать килограммов весила меньше. Я представила, как мои руки сжимают ее горло.… А ведь могла бы справиться с ней, только понятия не имею, что делать дальше. Куда идти, как справиться с оравой охранников.

– Говорить будешь, когда позволят! Или спросят. Усвоила? – женщина больно ткнула меня рукояткой кнута под ребра.

Я кивнула, морщась от болевых ощущений.

– Это помещение твоя столовая, тут ты будешь есть. И задания получать будешь то же тут, – сказала надзирательница. В голове моей накопился целый ворох вопросов, но задать их я не осмелилась.

Осмотрелась в так называемой столовой. В помещении было несколько столов с выдвинутыми стульями на десять персон. Пока стояла в очереди за пищей, осторожно присматривалась к окружавшим меня людям.

Заметила моих недавних насильников, они сидели за одним столом в дальнем углу комнаты с довольными физиономиями. Я споткнулась и уронила с подноса уже набранную на раздаче еду. Следом сама шлепнулась на колени и ко мне поспешили на помощь пара молодых мужчин, помогли подняться. Я продолжала таращиться на насиловавших меня медиков и мои помощники посмотрев туда же, рассмеялись.

– Ничего свыкнешься, милашка, – продолжая улыбаться изрек парень с лицом как у ребенка, но хищным взглядом. Он по панибратски провел мне рукой по лицу смахивая слезинку. – Сейчас принесу еще порцию. Подожди тут.

Я, как кукла-зомби, послушно села на стул с края стола и стала поближе рассматривать сидящих за ним женщин. От причесок не осталось и следа, грязные неухоженные волосы, порытые синяками части тел и лица, глубокие рубцы и ссадины, гной вытекающий из них, распухшие от ударов губы.

Мне в этот момент почему-то захотелось посмотреть на себя. Неужели я выгляжу как они? Попытка заговорить с ними кончилась ничем, хотя между собой они разговаривали, а меня просто проигнорировали. Мои наблюдения прервал мужчина, притащив поднос с непривлекательно выглядевшей и пахнущей пищей: